— Ты ее вполне заслужил, — сухо ответил Хэл и снова повернулся к Аболи.

— Есть что-нибудь ценное в трюмах?

— Трюмы пусты, Гандвейн.

— Хорошо, переправьте добычу на «Серафим». — Он посмотрел на плачущего капитана. — Эти сундуки — плата за свободу, твою и твоего судна. Предупреди хозяина, что я возьму с него гораздо больше, если он и впредь будет торговать с пиратами. А теперь ступай с богом и благодари его за спасение.

С палубы «Серафима» Хэл наблюдал, как дау уходит к африканскому побережью.

Потом он спустился в свою каюту, где у переборки стояли принесенные Аболи сундуки.

— Открой их, — приказал Хэл, и Аболи ломом сбил замки.

Там лежали небольшие холщовые мешки. Хэл распорол один мешочек кинжалом, и на стол хлынул сверкающий поток золотых монет. Хэл сразу увидел, что это мухуры, на каждом герб империи Моголов: три горы и слон. Но попадались и другие монеты: покрытые арабской вязью золотые динары исламских султанов, несколько древних тетрадрахм персидских сатрапов; эти монеты из-за своей редкости стоили дороже драгоценного металла.

— Потребуется десять человек, чтобы пересчитать все это, — сказал Хэл. — Лучше взвесим. Пусть мистер Уэлш принесет корабельные весы. Дайте ему двух человек в помощь.

Уэлш работал весь остаток дня и часть ночи, прежде чем явился к Хэлу с докладом.

— Трудно получить точный вес на плывущем корабле, — сказал он чопорно, — чашки весов не останавливаются.

— Я не поставлю вам в вину ошибку в одну-две унции в ту или другую сторону, — заверил его Хэл. — Назовите мне честный результат, и я удовлетворюсь этим до тех пор, пока мы не произведем точное взвешивание в английском казначействе.

— Вес шестьсот пять фунтов точно… вернее, неточно.

Уэлш усмехнулся собственной шутке, а Хэл изумленно воззрился на него. Такого он не ожидал. Да ведь это примерно лакх рупий! Огромное состояние в любой монете. Добавьте к этому золото и серебро, взятые на трех других дау, и общая сумма превысит стоимость двух захваченных кораблей.

— Лакх рупий, — вслух размышлял Хэл, глядя на четыре сундука со сломанными печатями, стоящие у переборки. Что-то связанное с этой суммой всплыло в его памяти. — Лакх рупий! Вазари сказал, что именно столько просил аль-Ауф за рыжую голову ребенка из пророчества. Это цена Дориана.

Чем больше он думал, тем это казалось вероятнее.

Золото — цена Дориана. Удовольствие от этой мысли намного превосходило радость обладания таким несметным богатством. Если аль-Малик посылал аль-Ауфу золото, чтобы купить Дориана, это доказывало, что его сын все еще на осажденном острове.

— Спасибо, мистер Уэлш. Вы потрудились на славу.

— Никогда не думал, что такое количество золота способно вызвать отвращение.

Уэлш подумал, что придется пересчитывать эти монеты еще раз, а Хэл поднялся на палубу и возобновил свою бесконечную вахту.

— Прошу тебя, Боже, пусть Андерсон быстрее приходит, — прошептал он, глядя через сверкающую голубую воду на изумрудно-зеленый остров в кольце белых коралловых песков. — Или по крайней мере дай мне силы сдерживаться.

Прошла еще неделя. Потом в одно сияющее утро, когда море, спокойное и маслянистое, лежало под ярким солнцем, вздымаясь и опадая в медленном ритме, словно в этой жаре занималось само с собой любовью, с мачты послышался радостный крик Тома:

— Впереди парус!

Не в силах от нетерпения ждать доклада марсового, Хэл поднялся по снастям и втиснулся в бочку рядом с Томом.

— Вон там! — показал Том на юг. Много минут Хэл думал, что сын ошибся, потому что горизонт оставался пустым, но потом засек на горизонте призрачное пятнышко, которое тотчас исчезло. Он направил туда подзорную трубу и неожиданно увидел его снова. Это был крошечный белоснежный парус.

— Ты прав! — радостно вскликнул он. — Корабль с прямым парусом.

— Два! — поправил его Том.

Два корабля. Это могут быть только «Йомен» и «Минотавр».

— Пойдем им навстречу и поздороваемся.

Приближающиеся корабли быстро превратились в «Йомен» и «Минотавр». Хэл внимательно разглядывал их в подзорную трубу и с трудом узнавал «Минотавр». За то короткое время, что у него было на ремонт и переоснастку, Большой Дэниел сотворил чудо. Корабль под слоем свежей краски был великолепен, и даже вблизи на корпусе и в снастях нельзя было усмотреть ни следа ущерба, причиненного пушечными ядрами. Старый «Йомен», напротив, выглядел усталым и красноречиво демонстрировал признаки долгого плавания.

Хэл обменялся с кораблями приветственными сигналами, и, когда все оказались рядом, корабли легли в дрейф и с «Йомена» спустили шлюпку. Ярко-красное лицо Эдварда Андерсона горело на ее корме, как портовой маяк. На борт «Серафима» он поднялся с проворством, поразительным в таком рослом человеке. Андерсон пожал протянутую руку Хэла.

— От вашего мистера Фишера я слышал, что у вас в мое отсутствие было тут много работы, сэр Генри, и что вы взяли большой приз.

Его тон и выражение лица выдавали досаду: только капитаны, находившиеся рядом с призом во время его захвата, имели право на долю прибыли.

— У меня есть для вашего корабля срочная работа, сэр, сулящая еще больший приз, — заверил его Хэл. Он подумал, что было бы слишком жестоко сейчас упоминать о добыче, взятой на арабских дау.

— Идемте в мою каюту.

Как только они сели, слуга Хэла налил обоим по стакану мадеры и оставил их одних.

— У меня для вас письма от мистера Битти и от вашего сына Гая, — сказал капитан Андерсон и достал из складок плаща завернутый в парусину пакет.

Хэл отложил его в сторону, чтобы распечатать и прочесть позже.

— Как Гай?

Вопрос был задан небрежно — Хэлу не терпелось перейти к более важным делам, но ответ Андерсона его изумил.

— Когда я видел его в последний раз, он был в добром здравии. Но, как я понял, он намеревался вскоре жениться.

— Милостивый Боже! Ему всего семнадцать! — удивленно посмотрел на Андерсона Хэл.

— Со мной не советовались.

— Вы, должно быть, ошиблись, сэр.

— Уверяю вас, никакой ошибки, сэр Генри.

Андерсон еще больше покраснел и неловко заерзал в кресле.

— И на ком же? — спросил Хэл. — Конечно, в Бомбее множество молодых леди.

Хэл возбужденно вскочил и принялся расхаживать по каюте, раздраженный теснотой. В каюте стало еще меньше места из-за роскошной мебели, принесенной с дау аль-Малика.

— Насколько мне известно, это мисс Каролина Битти. — Андерсон достал коричневый платок, утер с лица пот и продолжил: — Мне стало известно, что брак должен быть заключен срочно. В сущности, его заключили через день или два после моего отплытия из Бомбея. Так что сейчас ваш сын почти несомненно женат.

Хэл начинал догадываться, в чем дело.

— Том, — вслух сказал он.

— Нет, сэр Генри, вы меня не поняли. Не Том, а Гай.

— Прошу прощения, я размышлял вслух, — извинился Хэл.

Пережитое потрясение отвлекло его от срочных дел, но Андерсон своим следующим замечанием вернул его к ним.

— Мистер Фишер сообщил мне ужасную новость: ваш младший сын попал в руки врага. Глубоко вам сочувствую, сэр Генри.

— Спасибо, капитан Андерсон. Я рассчитываю на вашу помощь в освобождении моего мальчика.

— Тогда посмотрим диспозицию.

В распоряжении Хэла было несколько недель, чтобы подготовить план нападения на Флор-де-ла-Мар, и теперь он изложил его подробности Андерсону. Весь остаток дня они провели в каюте «Серафима», изучая предстоящую кампанию во всех подробностях: от системы сигналов флагами, которыми будут обмениваться корабли между собой и с берегом, до расстановки моряков при нападении и порядка передачи командования младшим офицерам. Еще час они изучали приготовленные Хэлом карты. Солнце уже садилось, когда Андерсон собрался обратно на «Йомен».

— Не забудьте, что я вам сказал, капитан Андерсон. Аль-Ауф владеет этой крепостью уже несколько лет. И все это время арабские купцы со всех концов океана слетались на остров, как мухи на груду навоза. Они привозили с собой множество золотых слитков для покупки рабов и краденых товаров. Призы, которые я захватил до вашего прибытия, ничтожны по сравнению с этим богатством. Я считаю, что на Флор-де-ла-Маре мы найдем сокровища, каких никогда не привозили из своих плаваний Дрейк или Хокинс.