Очевидно, Грей не помнил Хэла и не узнал его; можно было надеяться, что и не узнает. Хэл рассчитывал на это, называя Грею вымышленное имя, — важно, чтобы пираты не подозревали, кто он на самом деле. Двадцать лет назад Хэл заслужил у арабов прозвище Эль-Тазар, Барракуда, за свои морские походы, во время которых он сеял ужас среди исламского флота; это было в Эфиопскую войну на Африканском Роге. И если он хочет приманить Джангири и заставить его напасть на себя, враг не должен заподозрить, кто на самом деле ему противостоит.

Хэл сел на принесенные для него подушки.

Появилась рабыня с подносом, на котором стояли две серебряные кофейные чашечки, и другая — с высоким серебряным котелком на жаровне.

Обе рабыни — молодые, стройные, с тонкими талиями.

Грей наверняка заплатил за каждую не меньше двухсот рупий.

Хэл помнил, что Грей сколотил изрядное состояние на торговле рабами, на продаже торговых лицензий и на комиссионных от султана. Во время их последней встречи он пытался заинтересовать Хэла обоими предложениями. Хэл предполагал, что этим его гнусная деятельность не ограничивается, и не питал никаких иллюзий относительно честности и нравственности этого человека. Вполне вероятно, что он поддерживает связи с Джангири и другими ему подобными.

Одна из девушек склонилась перед Греем и налила в чашечки горький черный напиток, вязкий, как мед.

Грей небрежно погладил ее по руке, как ласкают домашнюю кошку; золотые кольца и перстни с драгоценными камнями утонули в белой распухшей плоти его пальцев.

— Благополучно доплыли, капитан?

— Не обошлось без приключений, — ответил Хэл.

Грей, должно быть, уже знал о состоянии «Серафима» и просто искал подтверждений.

— Мы вышли из Бомбея в составе конвоя еще с двумя кораблями достопочтенной Ост-Индской компании и у побережья Мадагаскара попали в страшную бурю. Один из кораблей затонул со всем экипажем, а у нас сильно пострадали корпус и оснастка. Вот главная причина захода в ваш порт: первоначально у меня не было такого намерения.

— Жаль слышать о ваших неприятностях, — сочувственно покачал головой Грей, — но я благодарен за то, что вы и ваш прекрасный корабль навестили нас. Я бы хотел быть вам полезным и снабдить всем необходимым.

Хэл сидя поклонился и подумал: «Несомненно, по двойным ценам и с большими комиссионными».

Он дивился тому, как изменили Грея возраст и болезнь. В их последнюю встречу Грей был молод и энергичен, а теперь облысел и отрастил седую бороду.

Глаза у него подслеповатые, слезящиеся, и от него пахнет смертью.

— Спасибо, сэр. Благодарен за предложение, в особенности потому, что везу необыкновенно ценный и политически важный для его величества короля Вильгельма груз.

Грей заворочался всем разбухшим телом, и в его глазах вспыхнула искорка интереса.

— Как прямой представитель его величества в этих краях, — сказал он, — могу я осведомиться о характере этого груза?

Хэл резко втянул воздух и принялся разглядывать пестрых рыб, плававших в воде фонтана. Он задумчиво потер виски и сделал вид, что размышляет о благоразумности такого поступка. Наконец он вздохнул.

— Как представителя его величества, — сказал он, — вас следует поставить в известность.

Он снова помялся, потом как будто окончательно решился.

— Я должен перевезти дар, который Аурангзеб, император Индии из династии Моголов, посылает королю Англии в честь коронации.

Грей приподнялся на локте и уставился на Хэла.

Глаза его алчно блеснули. Он попытался скрыть эту свою алчность, но мысль о царских подарках, о даре одного повелителя другому, наполнила его почти религиозным благоговением.

Династию Моголов основал Бабур, который, в свою очередь, был прямым потомком Тимура и Чингисхана. Его отец, Шах-Джахан, построил знаменитый Тадж-Махал, усыпальницу своей любимой жены. Государство Моголов — самое богатое и могущественное на всем Востоке. Какова же ценность даров такого могучего императора?

Хэл понизил голос почти до шепота:

— Губернатор Бомбея, которому был доставлен дар, сообщил мне, что в него входит набор изумрудов — двадцать совершенных камней величиной с незрелый гранат каждый. — Грей негромко ахнул и с трудом начал дышать снова, а Хэл продолжал: — Губернатор Ангиер подтвердил, что эти камни стоят пять лакхов рупий.

Грей попытался сесть, но его усилия не увенчались успехом. Он снова опустился на подушки и молча смотрел на Хэла. Один лакх соответствует ста тысячам рупий.

Полмиллиона рупий — это почти сто тысяч фунтов. Трудно представить себе такое богатство.

— Поистине, капитан Блэк, такой ценный груз должно обслуживать особо, — наконец смог сказать Грей. — Можете не сомневаться, я употреблю все свое влияние, чтобы ускорить ремонт вашего корабля и ваше отплытие.

— Благодарю вас, сэр.

— Как по-вашему, сколько времени займет необходимый ремонт? — с тревогой спросил Грей. — Когда вы сможете возобновить плавание, капитан?

— С вашей помощью — через месяц.

Грей помолчал, очевидно, занятый быстрыми подсчетами в уме. Затем с облегчением вздохнул.

Эти небольшие улики еще более укрепили Хэла в том мнении, что Грей связан с пиратами.

Грей улыбнулся ему вымученной улыбкой.

— Ущерб должен быть больше, чем кажется с первого взгляда, — сказал он, подтвердив подозрения Хэла: Грей с крыши в подзорную трубу наблюдал за «Серафимом».

— Конечно, я постараюсь отплыть пораньше, но у нас большие течи, и я думаю, что ниже ватерлинии корпус поврежден. Мы пробудем здесь не меньше двух-трех недель.

— Отлично! — заявил Грей. — Я хочу сказать, что за это время ваш корабль наверняка подготовят к дальнейшему плаванию.

Хэл любезно улыбнулся и подумал: «Если не ошибаюсь, твой деловой партнер Джангири к этому времени будет готов встретить нас и устроить нам восторженный прием, как только мы опять войдем в Мозамбикский пролив».

Грей жестом велел рабыням снова наполнить кофейные чашки.

— Помимо корабельных припасов я могу предложить нечто, выгодное лично вам, — товары, которые вы сможете перепродать в Англии в три или четыре раза дороже. Это интересует вас, капитан?

— Хотя Компания запрещает частную торговлю, я считаю, что каждый человек имеет право на плоды собственного труда и изобретательности, — ответил Хэл.

Грей с энтузиазмом кивнул.

— Я точно такого же мнения. В моих бараках десяток рабов такого качества, какое вы редко встретите на сауке.

Он наклонился вперед и подмигнул так похотливо и непристойно, что Хэл с трудом сдержался, чтобы не выдать свое отвращение.

— Я мог бы даже расстаться с одним или двумя своими особыми сокровищами. — Он погладил по голове склонившуюся перед ним девушку, ласково улыбнулся ей и велел по-арабски: — Улыбнись этой языческой свинье!

Девушка искоса взглянула на Хэла и продемонстрировала в легкой улыбке прекрасные белые зубы.

— Разве не красавица? — спросил Грей. — На Доброй Надежде она будет стоить сто пятьдесят фунтов. Вам, в порядке личного одолжения, могу уступить за семьдесят.

Он снова погладил девушку.

— Покажи язычнику грудь, — приказал он по-арабски.

Девушка медлила.

— Покажи, или я спущу с тебя шкуру!

Девушка, почти ребенок, не старше шестнадцати лет, подняла блузку и показала одну светло-коричневую грудь, увенчанную, словно черной жемчужиной, соском, при этом она застенчиво опустила голову.

— Уверяю вас, ее более интимные места не менее прекрасны. Желаете осмотреть? — спросил Грей.

— Она прекрасна. Но увы, мне негде разместить ее на борту, — решительно сказал Хэл, и девушка прикрыла грудь.

Грея отказ не разочаровал.

— У меня большие запасы благовоний лучшего качества, — сказал он. — Поверьте, на них сейчас огромный спрос. Они принесут вам большую прибыль.

Хэл понимал, что, если он хочет сохранить дружеские отношения с Греем, благоразумнее будет принять одно из его предложений. И принялся торговаться за десять корзин ладана общим весом сто пятьдесят фунтов.