Лошади галопом несли карету по площади. Впереди бежала толпа заключенных. Они разбегались во все стороны: одни перебирались через каменную стену садов Компании и направлялись к горам, другие бежали на берег в надежде найти лодку и скрыться. На краю площади виднелись несколько ошеломленных бюргеров и домашних рабов, которые в этот утренний час оказались вне дома. Они изумленно смотрели на поток беглецов, на столб дыма над замком и на удивительнейшее зрелище — карету губернатора, облепленную оборванцами-пиратами, которые кричали, как сумасшедшие, и размахивали оружием. При приближении кареты колонисты в панике разбегались.

— Пираты сбежали из замка! Бегите! Бегите!

Они распространяли тревогу. Их крик подхватили, и он пошел гулять среди домов поселка. Хэл видел, как бюргеры и их рабы стараются уйти от толпы кровожадных пиратов. Один или два посмелее вооружились и из некоторых окон вели разрозненный мушкетный огонь, но цель была очень далекой, а прицеливаться по-настоящему никто не умел. Хэл даже не слышал свист пуль, и никто из его людей или лошадей не был ранен. Карета миновала первые здания, направляясь по единственной дороге, которая огибала Столовый залив и вела в неизвестное.

Хэл оглянулся на Аболи.

— Помедленней, черт побери! Загонишь лошадей раньше, чем мы выедем из города.

Аболи встал и начал осаживать лошадей:

— Тпру, Королева! Помедленней, Облачко!

Но лошади продолжали нестись, и только на окраинах поселка Аболи сумел перевести их на рысь. Они вспотели, фыркали после галопа, но силы у них еще оставались.

Как только они стали управляемы, Хэл отпустил упряжь и побежал рядом с коляской.

— Альтуда! — крикнул он. — Вместо того чтобы сидеть, как джентльмен на воскресном пикнике, проверь, все ли мушкеты заряжены. Вот! — Он передал пистоль с зажженным фитилем. — Этим подожги все фитили. Скоро за нами будет погоня.

Он перевел взгляд на сестру Альтуды.

— Нас не представили друг другу. Генри Кортни, к вашим услугам.

Он улыбнулся, а она рассмеялась его чопорным манерам.

— Доброе утро, Гандвейн. Я хорошо тебя знаю. Аболи предупредил меня, что ты свирепый пират. — Она тут же посерьезнела. — Ты ранен. Я должна осмотреть твою ногу.

— С этим можно подождать, — ответил он.

— Собачий укус, если им сразу не заняться, быстро приводит к заражению, — предупредила девушка.

— Позже, — повторил он и повернулся к Аболи.

— Аболи, ты знаешь дорогу к границам колонии?

— Дорога всего одна, Гандвейн. Мы должны проехать через весь поселок, обогнуть топь и по песчаной равнине отправиться к горам. — Он показал. — Изгородь из миндаля — в пяти милях за болотом.

Глядя за поселок, Хэл видел и болото, и лагуну впереди, заросли тростника и открытую воду; над лагуной кружили тысячи птиц. Он слышал, что в водах лагуны живут крокодилы и гиппопотамы.

— Альтуда, у нас будут на пути солдаты? — спросил он.

— Обычно у первого моста есть пост, а у изгороди постоянный патруль, который расстреливает готтентотов, пытающихся пройти за изгородь, — ответил Альтуда, не отрывая взгляда от мушкетов, которые он заряжал.

Вмешалась Сакина.

— Сегодня не будет ни поста, ни патруля. Я с утра следила за перекрестком. Ни один солдат не пришел на пост. Все заняты своими больными животами. — Она весело рассмеялась, и всех охватило веселое возбуждение. Сакина вдруг встала и в карете и звонким голосом крикнула: — Свободна! Впервые в жизни я свободна!

Коса ее упала и распустилась. Волосы летели за головой. Глаза сверкали. Она была прекрасна, как воплощение мечты всех моряков.

И хотя все ответили ей криком:

— Да, ты свободна, и мы все тоже! — она смеющимися глазами смотрела на Хэла.

Они миновали дома поселка, а впереди слышались крики:

— Берегитесь! Пираты сбежали. Бунт!

Мирные граждане Доброй Надежды, завидев их, бросались наутек. Матери выбегали на улицу, хватали детей и утаскивали в дома, запирали двери и ставни.

— Вы теперь в безопасности. Вам удалось уйти. Пожалуйста, освободите меня, сэр Генри. — Катинка опомнилась настолько, чтобы умолять о пощаде. — Клянусь, я никогда не хотела вам зла. Я спасла вас от виселицы. Я спасла и Альтуду. Я сделаю все, что вы скажете, сэр Генри, только отпустите, — голосила она, держась за край кареты.

— Можешь называть меня сэром и заявлять о своей доброй воле, но все это больше помогло бы моему отцу, когда он шел на эшафот.

Лицо Хэла было холодным и безжалостным, и Катинка отпрянула, снова села рядом с Сакиной и заплакала, словно он разбил ей сердце.

Моряки, бежавшие рядом с Хэлом, выкрикивали ей оскорбления и слова ненависти.

— Ты хотела видеть нас в петле, раскрашенная шлюха, а мы скормим тебя диким львам, — насмехался Билли Роджерс.

Катинка заплакала еще пуще и закрыла лицо руками.

— Я никогда не желала вам зла. Пожалуйста, отпустите меня.

Карета быстро катила по пустой дороге, впереди оставалось лишь несколько последних домов поселка, как вдруг Альтуда приподнялся на сиденье и показал на удаляющуюся площадь.

— Всадник скачет галопом! — крикнул он.

— Так быстро? — удивился Большой Дэниел, заслоняя глаза. — Я пока не ожидал преследования. Они что, послали за нами кавалерию?

— Этого не бойтесь, парни, — успокоил всех Аболи. — Во всей колонии не больше двадцати лошадей, и шесть из них у нас.

— Аболи прав! Всадник один! — крикнул Уолли Финч.

За всадником в воздухе оставалась бледная лента пыли, он наклонился к шее лошади и гнал животное во весь опор, безжалостно пользуясь хлыстом.

Он был еще далеко, но по шарфу, вьющемуся позади всадника, Хэл узнал его.

— Боже, да это Шредер! Я знал, что он очень скоро присоединится к нам. — Хэл яростно стиснул зубы. — Этот болван один явился драться с нами. Мозгов ему не хватает, а вот храбрости полный трюм.

Даже со своего места Аболи увидел, как сузились глаза Хэла, как он взял в руки саблю, и угадал его намерение.

— И не думай возвращаться к нему, Гандвейн! — строго сказал Аболи. — Эта задержка опасна для всех нас.

— Я знаю: ты считаешь, что я не ровня Шредеру, но времена изменились, Аболи. Я могу побить его. Я уверен.

Аболи подумал: возможно, Хэл прав. Он больше не мальчик. За месяцы, проведенные на стенах, он окреп, Аболи сам видел, как он соперничает в силе с Большим Дэниелом.

— Оставьте меня здесь, я поговорю с ним как мужчина с мужчиной и найду вас позже! — крикнул Хэл.

— Нет, сэр Хэл! — закричал Большой Дэниел. — Может, ты и сможешь его побить, да только нога у тебя прокушена до кости. Отложи вражду с голландцем на потом. Сейчас ты нужен нам. За ним придет сотня зеленых мундиров.

— Да! — подхватили Уолли и Стэн. — Останьтесь с нами, капитан.

— Мы тебе верим, — сказал Нед Тейлор. — Без штурмана мы не найдем путь в дикой местности. Ты не можешь сейчас нас покинуть.

Хэл колебался, сердито оглядываясь на быстро приближавшегося всадника. Потом он взглянул на девушку в карете. Сакина умоляюще смотрела на него.

— Ты серьезно ранен. Посмотри на свою ногу. — Она высунулась из дверцы кареты, оказавшись совсем близко, и сказала негромко, так, что только он мог услышать ее в грохоте колес и копыт: — Останься, Гандвейн.

Он посмотрел на кровь и лимфу, которые сочились из глубокого укуса. Пока он колебался, Большой Дэниел пробежал назад и вспрыгнул на ступеньки кареты.

— Я позабочусь о нем, — сказал он и взял у Альтуды заряженный мушкет. Спрыгнул на дорогу и стоял, проверяя фитиль и целясь. Он подождал, пока карета отъехала, а полковник Шредер приблизился.

Несмотря на все просьбы и уговоры, Хэл побежал назад, чтобы присоединиться к Дэниелу.

— Дэниел, не убивай этого олуха.

Он хотел объяснить, что у них со Шредером счеты, за которые в ответе только судьба. Никто не может встать между ними, тут дело рыцарской чести, но времени на подобные романтические объяснения не было.

Шредер подскакал на расстояние выстрела и встал в стременах.