Все знали, как дерется этот дикий кот, видели его схватку с Аболи, и никому не хотелось оказаться его противником. Предатели ворчали, переступали с ноги на ногу, хватались за оружие и отводили взгляд.

— Иди ко мне, Сэм Боуэлз! — призывал Хэл. — На палубе голландца ты был очень резвым. Посмотрим, насколько резвым ты будешь сейчас.

Сэм собрался с решимостью и мрачно и целеустремленно двинулся вперед, но Хэл чуть повел стволом мушкета, целясь ему в живот, и Боуэлз торопливо отпрянул и начал толкать вперед других.

— Хватайте его, парни! — хрипел он. Хэл повернул ствол ко второму, тот вырвался из рук Сэма и спрятался за спиной товарища.

Теперь полубаркас был так близко, что с него стали слышны крики моряков. На лице Сэма появилось отчаяние. Неожиданно он повернулся и побежал. Как испуганный кролик, бросился по лестнице на нижнюю палубу, и через мгновение остальные в панике устремились за ним.

Хэл бросил мушкет и обеими руками ухватился за штурвал. Он смотрел вперед, на ныряющий нос, старательно ловя момент, потом всей своей тяжестью навалился на рычаг и развернул корабль носом к ветру.

«Леди Эдвина» легла в дрейф. Полубаркас был совсем рядом, и Хэл разглядел на его носу Большого Дэниела Фишера, одного из лучших боцманов отца. Большой Дэниел воспользовался возможностью и подвел свое маленькое судно к борту большого. Моряки ухватились за абордажные тросы, перерубленные Сэмом и его приятелями, и поднялись на палубу каравеллы.

— Дэниел! — крикнул ему Хэл. — Я изменю. Будьте готовы на реях! Мы возвращаемся в бой!

Дэниел улыбнулся, показав неровные, обломанные, как у акулы, зубы, и повел своих людей к брасам рей. Готовя опасный маневр, Хэл возбужденно думал: «Двенадцать человек, свежих и рвущихся в бой». Ему предстояло развернуть по ветру не нос, а корму корабля. Если он ошибется, судно лишится мачт. Но если все получится, он сбережет несколько критически важных минут, раньше добравшись до галеона.

Хэл резко крутанул штурвал в подветренную сторону, но корабль отчаянно сопротивлялся, ловя ветер, и грозил пройти фордевиндом. Дэниел уваливал реи под ветер, чтобы они приняли удар на себя. Паруса с грохотом наполнились, и корабль неожиданно пошел другим галсом, разрезая ветер и возвращаясь в битву.

Дэниел торжествующе закричал и подбросил шапку, и все подхватили его крик: смелый маневр был проделан храбро и искусно. Хэл едва бросил взгляд на остальных: он сосредоточился на том, чтобы держать «Леди Эдвину» круто к ветру, стремясь к лежащему в дрейфе голландцу. На борту галеона все еще, должно быть, шел бой, потому что юноша слышал возгласы и изредка выстрелы из мушкетов. И тут с подветренной стороны мелькнуло что-то белое, и Хэл увидел главный парус второго полубаркаса, экипаж которого дико размахивал руками, привлекая его внимание. «Еще дюжина бойцов присоединится к капитану, — подумал он. — Стоит ли задерживаться, чтобы подобрать их? Еще двенадцать острых сабель? Он заставил „Леди Эдвину“ дать задний ход и направил ее прямо к маленькому кораблю.

Дэниел уже держал наготове трос. Через несколько мгновений полубаркас выгрузил экипаж и двигался на буксире за каравеллой.

— Дэниел! — попросил Хэл. — Пусть все молчат. Не нужно предупреждать сырные головы о том, что мы идем!

— Верно, мастер Хэл! Мы преподнесем им небольшой сюрприз. Закрыть люки нижней палубы! У нас в трюме груз трэсов и предателей. Держать их взаперти, пока сэр Фрэнсис ими не займется.

«Леди Эдвина» неслышно приближалась к галеону. Вероятно, голландцы были слишком заняты, чтобы заметить ее появление: ни одна голова не показалась из-за фальшборта, когда корабли со скрежетом соприкоснулись. Дэниел и его команда перебросили крюки через поручни галеона и сразу по тросам на руках начали перебираться на палубу вражеского корабля.

Хэл в один миг жестко закрепил штурвал, потом пробежал по палубе и ухватился за натянутый трос. Он следовал за Большим Дэниелом и остановился, добравшись до поручня галеона. Держась одной рукой за трос, обеими ногами упираясь в борт корабля, он извлек саблю, зажал ее в зубах. И всего на несколько секунд позже Дэниела перебрался через поручень.

Он оказался в переднем ряду новой абордажной группы. Стоя рядом с Дэниелом и держа в правой руке саблю, Хэл потратил несколько мгновений, чтобы осмотреть палубу. Схватка почти закончилась. Они прибыли к самому ее концу: моряки с «Леди Эдвины» были со всех сторон окружены небольшими группами и сражались за свою жизнь. Половина их лежала на палубе, некоторые определенно были мертвы. С желоба-шпигата Хэлу улыбалась отрубленная голова; она покачивалась в желобе взад и вперед в луже собственной крови. Хэл с ужасом узнал кока с «Леди Эдвины».

Раненые бились и катались по палубе, скользкой от их крови. Некоторые сидели усталые, обезоруженные, упав духом; бросив оружие, они поднимали руки и просили о пощаде.

Сражались еще немногие. Сэр Фрэнсис и Аболи у грот-мачты были окружены и отражали удары вопящих голландцев. Если не считать пореза на левой руке, отец казался невредимым: вероятно, от серьезных ран его спасла стальная кираса, и сражался он с обычным мужеством. Рядом с ним бился огромный, страшный Аболи. Увидев на палубе Хэла, он издал воинственный крик на языке своего племени.

С единственной мыслью помочь им Хэл бросился вперед.

— За Фрэнки и святого Георгия! — отчаянно закричал он, и Большой Дэниел подхватил его крик и побежал слева от него. За ними ринулись люди с полубаркасов, они кричали как стая безумцев, вырвавшихся из сумасшедшего дома.

Голландцы тоже очень устали, два десятка их лежали, а те, что продолжали сражаться, почти все были ранены. Они увидели за собой новый отряд кровожадных англичан, устремившихся на них. Неожиданность была полной. Потрясение и отчаяние отразились на всех усталых потных лицах. Большинство отбросили оружие и, как всякий побежденный экипаж, устремились на нижнюю палубу.

Лишь несколько самых смелых попытались отразить новое нападение; это были те, кто окружал голландского полковника. Но крики абордажной группы Хэла воодушевили их усталых окровавленных товарищей, и они с новыми силами бросились в бой. Голландцев окружили.

Даже в смятении и суматохе боя полковник Шредер узнал Хэла и повернулся к нему, нацелившись тыльной стороной сабли нанести удар по голове. Усы его встопорщились, как у льва, оружие пело в руке. Удивительно, но он был совершенно невредим и так же свеж и силен, как те, кого привел Хэл. Хэл отбил удар поворотом запястья и попытался нанести контрудар.

Чтобы отразить атаку Хэла, полковник повернулся спиной к Аболи, и это было очень неосмотрительно. Он отбил удар Хэла и переместил вес тела, собираясь нанести ответный, и в это мгновение на него сзади напал Аболи. Хэлу на мгновение показалось, что Аболи проткнет противника насквозь, но он недооценил своего друга: Аболи, как и любой человек на борту, знал, что такое выкуп: мертвый офицер врага — всего лишь гниющая плоть, которую бросят за борт акулам, неотступно следующим за кораблем, а вот пленник стоит собственного веса в золотых гульденах.

Аболи изменил хватку и стальной гардой сабли ударил полковника по голове. Глаза голландца распахнулись от неожиданности, ноги подогнулись, и он рухнул на палубу.

С падением полковника прекратилось и последнее сопротивление на галеоне. Голландцы бросали оружие, а те из экипажа «Леди Эдвины», кто сдался, вскочили, забыв о ранах и усталости. Они хватали брошенное оружие и, обратив его против побежденных голландцев, погнали их вперед со сложенными за головой руками, растрепанных и жалких.

Аболи схватил Хэла в медвежьи объятия.

— Когда вы с Сэмом Боуэлзом начали отходить, я решил, что больше тебя не увижу, — тяжело дыша, сказал он.

Сэр Фрэнсис пробрался к сыну сквозь толпу приветствовавших его моряков.

— Ты оставил свой пост на топ-мачте!

Он сердито посмотрел на Хэла, перевязывая разрез на руке куском ткани и стискивая от боли зубы.

— Отец, — запинаясь, начал Хэл. — Я подумал…