– За дверью что-то есть,– говорит Лиам, убирает руку и делает два шага назад.– Вы не слышите?

Все замирают. Перестают спорить, переступать с ноги на ногу, даже дышать. В комнате царит полная, абсолютная тишина.

Из-за двери из подвала доносится звонкое жужжание, глубокое жжжжж. Джим вытаскивает из-за пояса пистолет и подходит к двери. Он не прижимается к нему ухом, не дотрагивается кончиками пальцев, как Лиам. Вместо этого он одной рукой направляет туда дуло пистолета и прижимает носок черного военного ботинка к основанию двери. Он оттаскивает бочку с керосином – ту, из-за которой дверь была плотно закрыта,– и берется за дверную ручку свободной рукой.

Лиам отступает еще на шаг, с удивлением ощущая стену за спиной и жалея, что не может отступить еще дальше. Грег и Дженни же наоборот придвигаются ближе к Джиму, желая раскрыть тайну, скрывающуюся в темноте.

Пока Лиам наблюдает, что-то тонкое и черное выползает из-под одеяла под дверью. Оно дергается, словно проверяя свое тело, затем поднимается в воздух и начинает кружить над головами ничего не подозревающей группы преступников и убийц. Лиаму кажется, что время замедляется, зрение сужается до почти сверхъестественной фокусировки, чувства обострены до предела – воздух причиняет боль коже, свет слепит глаза, звуки эхом отдаются в ушах.

Оса зависает в воздухе, поворачивается и приземляется на столешницу в нескольких футах от того места, куда Лиам положил руку. Он поворачивается, чтобы рассмотреть повнимательнее, и чувствует холодок при виде мерцания антенн, глянцевого блеска длинного тела и черного свисающего жала. Кажется, оса наклоняет к нему голову, и он встречается взглядом с ее инопланетными глазами.

У Лиама складывается впечатление, что эта тварь взбешена.

Джим у двери колеблется.

– Открывай, чувак,– говорит Дженни, ухмыляясь.– Если боишься, давай я.

Темные глаза Джима метнулись к Дженни, обещая медленную смерть.

– Подожди,– слабо просит Лиам, беспомощно наблюдая, как пальцы Джима сжимают старую хромированную дверную ручку.– Джим, стой! – кричит он, обретая дар речи.

– Ну на хрен,– бормочет Джим и дергает дверную ручку.

Сначала Лиаму кажется, что другую сторону двери накрыли черным одеялом. Потом его мозг придумывает новую теорию – это плесень, черная и пушистая, полностью покрывающая каждый дюйм облупившейся белой краски, которая должна быть там.

Вот только она движется.

Джим быстро отступает назад, слишком быстро. Он врезается в Пита, который тяжело падает на пол, случайно задевая Джима за коленом. Нога Джима сгибается, и его пистолет стреляет.

Грохот выстрела оглушителен в закрытом помещении, и когда пуля попадает в массу черно-желтых насекомых за дверью, они поднимаются в воздух в виде извивающегося облака. Жужжание электричества становится втрое громче, Лиам не успевает и подумать, что делать…

И они нападают.

Джим крутится, размахивая руками в воздухе, и падает на столик, раскалывая его пополам, словно тот сделан из картона. Он гремит и ревет, когда рой распространяется и опускается на все открытые руки и шеи, лица и ноги; они путаются в волосах и пробираются к коже, чтобы глубоко вонзить ядовитые жала.

Лиам бросается бежать, но спотыкается, врезаясь в заплесневелые шкафы под столешницей. Он чувствует запах гниющего дерева, порыв затхлого воздуха ударяет ему в рот и нос. Заднюю часть шеи пронзает боль, и он не знает, то ли его ужалили, то ли осколок разбитого шкафа вонзился ему в кожу. Что-то длинное и черное приземляется ему на скулу и заползает на глаз, частично закрывая обозрение. Он задерживает дыхание и старается не двигаться, пока насекомое продолжает ползать по его брови и лбу, а потом подползает к краю волос. Не двигая головой, он опускает глаза, чтобы осмотреть руки и ноги, и ужас захлестывает его мозг, как грохочущая черная волна. По нему ползает дюжина ос.

Крики заполняют комнату, и Лиам медленно поднимает взгляд. Пит бешено крутится, размахивая руками. Грег выбежал из комнаты, а Дженни стоит на коленях, визжа и вопя. Ее обнаженные руки и плечи покрыты этими штуковинами; они заползают ей в волосы и на лицо.

Джим поднимает полную бутылку бурбона и швыряет ее в окно, занавешенное тускло-розовой простыней. Стекло разлетается вдребезги, когда бутылка, простыня и горстка ос вылетают из комнаты.

– Че-е-ерт! – орет Пит и, развернувшись, выбегает из кухни. Он сильно врезается в Дженни, его колено врезается ей в подбородок с такой силой, что Лиам слышит треск, когда ее голова снова бьется о дверной косяк. Ее крики обрываются, и она безжизненно падает на пол. Осы продолжают на ней свирепое пиршество, пока Пит бежит к входной двери дома и распахивает ее, его крики отдаляются по мере того, как утренний свет проникает через кухонную дверь.

Лиам чувствует еще несколько укусов, один – в лодыжку, другой – в поясницу. Особенно болезненный жарит его запястье. Он знает, что они не остановятся, и оглядывается в поисках какой бы то ни было помощи. Одеяло из-под двери валяется у его ног, по нему тоже ползают осы. Фонарь, который раньше стоял на столике – теперь разбитом – лежит боком на полу всего в нескольких футах. А рядом с ним – газета.

Не желая сбегать и бросать Джима с Дженни, Лиам лезет в карман, раздавив при этом по меньшей мере двух насекомых, и достает дешевую зажигалку. Он делает глубокий вдох и бросается к одеялу, хватает и откидывает. Вскрикивает, когда большой палец пронзает осиное жало, а остальные насекомые парят над одеялом, как туман. Лиам встает на ноги, делает три шага и, размахивая им, как плащом, натягивает одеяло на голову и плечи, затем поворачивается и подбирает с пола фонарь и газету.

Джим кричит, но он не может остановиться – пока что. Не обращая внимания на уколы в коже, он бросает газету в раковину, затем поднимает и разбивает о нее фонарь. Осколки стекла и разлитый керосин – как он и надеялся,– затемняют разбросанные страницы «Трибьюн». Он щелкает зажигалкой и подносит к пропитанной керосином бумаге.

Разгорается пламя, и из раковины поднимается темный дым. Лиам поднимает руки, сжимая в кулаках ткань одеяла, создавая над собой зонтик, который улавливает дым и удерживает его.

Он крепко зажмуривает глаза и задерживает дыхание.

В ухе раздается громкое жжж, а в шею прямо под мочкой уха будто вонзается раскаленная кочерга – не желая открывать рот под одеялом, даже кричать от боли, он стискивает зубы и ждет, пока дым сделает свое дело. Спустя десять секунд дым становится густым, и он больше не чувствует и не слышит никаких ос. Остальная часть газеты тоже быстро загорается. Жар бьет, но Лиам заставляет себя стоять рядом так долго, как только может. Он знает, что дым, скорее всего, разозлит их, но при этом будет душить и сбивать с толку. Ему пришлось снести пару гнезд в Австралии на стройках, и хотя дым помогал прогнать спящих ос, уже летающих он просто выводил из себя. Но ему нужно вытащить Джима и Дженни, и он молится, чтобы это помогло.

Наконец, не в состоянии больше задерживать дыхание и надеясь, что дым скроет его от насекомых, Лиам медленно опускает руки, позволяет дыму заполнить комнату и делает вдох.

Он открывает глаза. Все вокруг в дыму и неистово жужжащих осах, но их гораздо меньше, чем было раньше.

– Джим!

Джим ползет к двери, но не совсем по нужной траектории, и Лиам гадает, не ужалили ли его в глаза. Он переступает через обломки стола и, схватив Джима за руку, ставит на ноги. Многие осы сели на пол, сбитые с толку. Чувствуется, как их тела хрустят под кроссовками.

Лиам поднимает Джима и подталкивает к двери.

– Беги, приятель! И не останавливайся!

Джим бежит к двери, закрыв лицо руками.

Лиам опускается на колено рядом с обмякшим телом Дженни, лицом вниз на полу. Он не знает, сколько раз ее ужалили – наверное, больше дюжины,– и начинает чувствовать тошноту, не говоря уже о боли, исходящей от укусов почти на каждой открытой части его тела.