Лиам ждет, пока парень исчезнет, убеждается, что не слышит ни его криков, ни новых нападений собак. Снизу раздаются лишь быстрые, мягкие шаги мальчика, бегущего по деревянному полу прочь.

Вернувшись к окну, Лиам наблюдает, как Джим направляет пистолет в затылок червеобразному дикому существу. Вдалеке он может разглядеть крышу сарая, к которой сейчас побежит Генри.

Ему нужно отвлечь Джима, выиграть Генри немного времени.

– Джим! – кричит он.

Джим улыбается Лиаму, затем снова поворачивается лицом к матери. Слева от него проносится синяя полоса. Генри бежит к сараю.

«Хренов Лиам,– думает он с холодным сожалением.– Видимо, мне все-таки понадобятся дополнительные патроны. По одному на каждого, ублюдочные предатели».

Он смотрит на мать сверху вниз, и улыбка превращается в сжатые губы.

– Мне жаль, правда,– говорит он и приближает ствол на дюйм к гладкой малиновой головке.– Но честно? Реально?

Руки матери опускаются, и она размытым черным пятном бежит к дому, к своему ребенку.

– Никто, я повторяю, никто не может издеваться надо мной и остаться в живых.

Выстрел похож на взрыв пушки, и череп ребенка разлетается на части.

В руке Джима мышцы существа расслабляются. Тело в его ладони теперь похоже на мягкую резину. С отвращением он сбрасывает эту штуку, наблюдая, как та безжизненно падает на землю.

Генри добегает до сарая и рывком распахивает дверь. Он слышит, как Джим что-то говорит, но затем его голова наполняется такой слепой паникой и отчаянием, что он падает на четвереньки, а перед его глазами расплываются трава и грязь.

Раздается оглушительный хлопок выстрела, и кажется, что половина Генри немеет, словно часть его разума только что исчезла, улетела по ветру. Но другая часть вспыхивает, как взрыв, ослепляющая, ярко-белая, такая яркая, что мальчик рефлекторно зажмуривается, накрывает веки руками и приказывает всем своим чувствам остановиться.

Он падает на колени, крича от ужасной, пронзительной боли; худшей агонии, которую он когда-либо испытывал, которую вообще мог себе представить.

Мать падает на землю перед безжизненным телом своего ребенка. Ее руки лихорадочно ощупывают его конечности, живот, залитую кровью голову.

Она первый раз видит своего малыша. Первый раз прикасается к нему.

Она лихорадочно пытается установить связь, пытается вернуть его мыслями, использовать все силы, чтобы вдохнуть жизнь в его неподвижное сердце, надеясь увидеть искру в единственном оставшемся пустом глазу.

Она берет безжизненное тело на руки и баюкает, постанывая и укачивая мертвого ребенка, которого так сильно хотела видеть живым, ребенка, который существовал бы с ней в этом мире – мире, в котором она была ужасно одинока.

Джим наблюдает за существом сверху, слушает его жалобные крики и ничего не чувствует. Он небрежно направляет пистолет на покрытую панцирем спину.

– НЕ-Е-ЕТ!

Он поднимает глаза и видит, как неуклюже бежит Генри, размахивая руками и крича.

– ПОЖАЛУЙСТА! НЕ СТРЕЛЯЙ!

Джим слегка машет Генри, затем снова опускает взгляд, чтобы закончить работу.

Но матери уже нет.

Обезумев, он оглядывается по сторонам и видит черную вспышку, несущуюся к деревьям. У него есть доля секунды, чтобы заметить конечности мертвого отпрыска, свисающие с ее рук.

Отсюда трудно попасть, но он и не с таким справлялся.

Когда Джим прицеливается, она прыгает, вытянув одну руку, чтобы ухватиться за тяжелую ветку. Затем дико раскачивается и исчезает в тени.

Взбешенный, Джим поворачивается и топает обратно к окну спальни.

Он возвращается внутрь, оглядывает пустую комнату сердитыми глазами быка, готового броситься в атаку.

– Лиа-а-ам! – ревет он.

Но ответа нет.

По мнению Сали, рейнджер парка похож на помесь ветерана войны и полузащитника «Сан-Диего Чарджерс». Когда рейнджер пожал руку каждому из членов спасательной команды – где каждый и правда был ветераном,– те поприветствовали его с братским уважением. Так же они отнеслись к спецназу и местной полиции, прибывшим на подмогу, включая детективов Нопп и Дэвиса.

С Дэйвом тихо говорил штурмовик команды, Джим Паркер (которого можно принять за серфера из-за сильного загара, небритого лица и длинных волос, если бы не жуткая винтовка M4, которую тот небрежно держал в руках). Сали не понял, о чем там говорили, но судя по тому, как Дэйв дважды похлопал командира по плечу и кивнул, видимо, ему пообещали вернуть Генри живым или, возможно, в противном случае убить всех виновных.

Сали надеялся на первое.

Как только Паркер проинструктировал полицию (по сути, просто обрисовал возможные пути эвакуации вдоль дорог и тропинок, ведущих из леса), рейнджер, Сали, Паркер и командир спецназа собрались вокруг карты, разложенной на выветренном столе для пикника на общественной площадке, временно оккупированной ФБР.

Рейнджер, который представился Сали просто как «рейнджер Боб», показывает Паркеру местоположение заброшенного дома, заросшую тропинку, по которой преступники, видимо, туда и доехали, и лучшие пути пешком.

– Уже почти десять, если не будем сбавлять темп, то доберемся до дома за час,– говорит рейнджер Боб, обращаясь непосредственно к Паркеру.– Если я правильно помню, где-то в тридцати ярдах от дома есть поляна, низко заросшая кустарниками и сорняками, а дальше идут деревья. Там можно укрыться спецназу и снайперам.

Паркер кивает и впервые после аэродрома поворачивается к Сали.

– Агент Эспиноза, есть теории, что происходит в этом доме?

– Нам известно по меньшей мере о трех преступниках, но их может быть и пятеро. Вы уже видели рапорты, так что знаете о наших подозреваемых. Скорее всего, мальчик заперт, но может находиться как в подвале, так и на чердаке, если они вообще есть. Придется обыскивать все помещение.

Паркер снова бесстрашно кивает и указывает на карту.

– Отлично. Я размещу снайперов Фаулера, Дэвиса и Леба здесь, здесь, здесь. Спецназ?

Командир спецназа поднимает глаза.

– Ребята, закройте периметр с севера от дома здесь, здесь, и пусть кто-то встанет с востока, здесь. Стрелять будете только по моей команде, ясно?

– Есть, сэр.

– Сначала я хочу проверить все как можно тщательнее, думаю, только так мы вернем заложника целым и невредимым. Если подожжем фитиль слишком рано, все рванет прямо у нас перед носом.

Рейнджер складывает карту и уходит с Паркером, чтобы рассказать остальной команде обо всех деталях пути. Сали подходит к Дэйву, Нопп и Дэвису, тихо стоящим в стороне.

– Мы выезжаем. Дэйв, останетесь со мной, будем прикрывать тыл и, по сути, просто не мешаться этим парням. Нопп, Дэвис, можете присоединиться.

Дэвис закуривает сигарету и качает головой.

– У вас столько огневой мощи, что можно разбомбить Иран, я вам не нужен. Удачи.

Нопп кивает, соглашаясь.

– Мы останемся, будем следить за офицерами и любыми возможными изменениями. Капитан Харрис – хороший командир, он поставит всех там, где нужно.

– Ладно,– отзывается Сали.– Нам нужны еще пожарные и медики. Мм… черт, давайте сразу их вызовем, и пусть рейнджер Боб с ними разберется. Они должны быть как можно ближе – и, ради всего святого, пусть не высовываются. Если я услышу сирену пожарной машины, то просто чокнусь.

– Принято,– отвечает Дэвис.– Я лично об этом позабочусь.

– Спасибо,– говорит Сали и отчаянно роется в своих запутанных, полных адреналина мыслях в поисках чего-то, что он мог упустить.– Ладно, выдвигаемся. Удачи. Увидимся после всего. Дэйв?

Дэйв, который с утра с трудом проглотил два батончика гранолы и три чашки кофе, выглядит вполне бодрым и энергичным, учитывая весь этот кошмар.