— Адам, приди в себя, что ты творишь?! — Гаркнул наставник. Но тот лишь в очередной раз отмахнулся рукой.

— Сгинь, Тэй. Я по горло сыт твоим благородством. Это я убил твою жену! Сжёг деревню твоей матери! Моя магия затопила твою родину! А ты ещё пытаешься держаться за… За что?

Правитель взмахнул рукой, и плоский лист пламени величиной с половины комнаты обрушился на наставника, который, подняв огненный меч, раздробил нахлынувшую магию Магистра.

— Прекрати, Адам. Сейчас ты не тот человек, которого я всегда знал. Всё, что нужно от тебя твоим землям — это чтобы ты просто отошёл от власти, иначе Хэнд сожрёт тебя окончательно.

Но Магистр не слушал. Он обрушил на Тэя свой огненный меч. Огненные искры от трения стали отлетали прямо на бархатные шторы и мебель. Дым заполнял помещение. Тэй оттолкнул Магистра, и между ними образовалось расстояние. Они кружили мечами настолько быстро, что огненный след от их вращения сливался в единый круг. Адам, продолжая наступление правой рукой, движением левой материализовал дождь из огненных осколков, вновь обрушив их на Тэя. Наставник оставил меч и материализовал щит. Однако тут же поплатился за это огненным мечом, пронзающим его грудь. Я почти уверен, что в тот момент замутненный агонией взгляд Магистра прояснился, и на губах Тэя просочилась фраза: «За нашу дружбу».

Мой единственный настоящий отец, которого я когда-либо знал, учил меня быть верным долгу, сердцу и Турии. И как мне ни было больно сделать этот роковой шаг, через удушающий дым я ступил на него. И провёл волнистым лезвием фламберга по обнаженному горлу Правителя земель Турии.

Продав ценнейшую, по меркам Страны Песков, единственную в своём экземпляре книгу о Лалобе, я смогла нанять караван, чтобы пересечь пустыню и сесть на один из торговых кораблей до Турии. Я вполне сносно могла изъясняться на языке Страны Песков и корректировала путь совместно с проводником, ориентируясь по звёздам пустыни. Я не знала, что меня ждёт дома. Наверняка я знала лишь одно: что бы меня не ждало впереди — я справлюсь с этим. Этому меня научила пустыня. Этому я научилась у Дэвии. При сопутствующем ветре и отсутствии пустынных бурь (казалось, что даже погода меня подгоняет) мой путь продлился от новолуния к новолунию.

Корабль прибыл в Турию на закате. Я покинула свою землю ровно год назад, в такой же по-осеннему холодный день. Я дошла до центрального обелиска в порту и постояла какое-то время, размышляя, куда отправиться сначала. Вокруг было удивительно малолюдно. Я решила, что правильнее всего будет пройти той же дорогой, которой я шла в день отплытия из Турии. А там Дэвия подскажет, куда направить мой следующий шаг. Я двинулась по узким каменным улицам, но воздух, витавший среди жилых домов, заставлял ускорять шаг. Над порогами домов повсюду висели черные полотна, вздувающиеся и опадающие от резких порывов ветра, навеянного Морем Стихий. Символ траура в Турии. Я дошла до дома Тэя. В нём было тихо. Из оконных створок не просачивался даже свет свечи. Над его дверью также висел обрез черной ткани.

Движимая невидимым чувством интуиции я приблизилась к арене. Под когда-то могучим алым, но теперь совершенно облетевшим клёном стояла одинокая мужская фигура в черной рубашке, без традиционного золотого солнца Хэнда. Ветви клёна были увешаны черными рваными шёлковыми лентами. Они вздымались и опадали, отбрасывая жуткие тени от яркого лунного света.

Когда я подошла ближе, он обернулся. Скорбь, выраженная в его глазах и поникших плечах, скорбь, которую нёс он один, с моим приходом стала для него чуть более легкой ношей. Потому что мы оба потеряли его — того, с кем уже не пребудут долгие лета и силы, Правителя земель Турии, Магистра Адама, нашего отца.

— Отойди, мне нужно кое-что попробовать, — Лиам удивленно посмотрел на меня, но я уже творила в руках заклинание, которое должно было положить конец тому, что должно было умереть. Я не была уверена в том, что моя догадка верна. Но слова Лалобы не выходили у меня из головы уже много ночей подряд: «Возрождающий цветок носит также название “Капля солнца” или “Осколок солнца”. А ещё строчка из легенд об огненных Дэвах: “Поместила остатки огня в возрождающий цветок”».

Но когда заклинание уже готово было сорваться с моих ладоней, я почувствовала, как что-то сбило меня с ног.

— Не смей, — глухим голосом предупредил Лиам.

— Что должно умереть, то умрёт, — ответила я, вставая и отряхивая от одежды пожухлую траву и пыль. И вновь попыталась сформировать заклинание, но почувствовала справа от себя движение фламберга. Я пригнулась и достала клинки.

— Я не дам тебе уничтожить то последнее, что осталось, — он громко сглотнул слюну, но всё же закончил, — от него.

— Ты не понимаешь, — говорила я в тот момент, когда наши клинки скрещивались, всё набирая и набирая темп.

Лиам попытался сделать подсечку, но я, с неведомой для меня ранее грацией, перепрыгнула на другую сторону от него и прошлась лезвием по боку. Несмотря на рану, Лиам не останавливался. Он двигался самоуничтожительно быстро, словно нарывался на мои клинки специально. Или мои навыки боя после занятий в Марьянм действительно изменились? Мария была права: я видела силу Лиама, то, как искусно его фламберг рассекал полночный прохладный воздух. Но он двигался слишком прямо, слишком расчётливо и оттого скованно. Уже из нескольких ран на его теле сочилась кровь. Намеренно я стала замедляться. Лиам заметил это и, тяжело дыша, прорычал:

— Ты просила сразиться с тобой на равных, так сражайся!

— Я больше не буду с тобой драться, Лиам. Ты мой брат. И в том, что произошло, нет твоей вины.

Он кинулся на меня, но я направила в него заклинание, которое лентами из огня и воды окутало его, не давая пошевелиться. Затем выпустила из ладоней несколько лент яркого пламени, обвитых тысячью порхающих бабочек, окутывающих символ сгоревшего солнца Марьянм. Алый клён с треском озарил полночное небо Турии своим пламенем. Скованный лентами Лиам упал на колени, не отводя глаз от горящего дерева. На коленях я подползла к нему и обняла за плечи. Я знала его боль. Дерево Хэнда — символ могущества того, кого мы считали сильнейшим и всезнающим, того, кто не сдавался, но теперь был пожран и обглодан своим же огнём.

Песчинки пустыни разносят новости быстрее и достовернее людей. Вести о кончине моего отца и оборвавшем нить его жизни фламберге догнали меня ещё в порту Страны Песков.

Мы смотрели на полыхающее дерево, а сзади, срываясь на бег, приближались юные Хэнды, выбежавшие из замка. Когда последний отблеск пламени погас, я прошла по обжигающему ноги пеплу и приблизилась к сердцу клёна — его корням. Мои братья стояли позади и наблюдали за мной. Я вытащила из волос шпильку с украшающим её «Осколком солнца» и с силой воткнула в тлеющие остатки былого. Длинные черные волосы рассыпались по моим плечам. Затем, призвав магию Дэвии, ленты чистейшей воды окутали пространство вокруг меня, давая жизнь тому, что должно жить. На моих глазах «осколок солнца» расплавился в ещё горящих углях, превращаясь в росток возрождающего цветка. И вновь, выпуская из правой руки дар Хэнда, а из левой — дар Дэвии, я соединила две стихии. Пепел поднялся в воздух. Я услышала, как Хэнды закашляли и стали отходить назад. Спустя несколько минут вихрь из огненных и водных лент вперемешку со столпом пепла осел. А на его месте выросло упругое молодое дерево с белолунным стволом. Когда я прикоснулась к нему, то увидела, как на нижней ветке распустился хрупкий лиловый цветок, окаймленный тонким алым листом.

Я обернулась, и семь спин, облаченных в черные рубашки с вышитым на спине золотым солнцем Хэнда, согнулись в едином, полном преданности поклоне.

… шесть лет спустя…

Тронный зал полон бегающих в хаотичном порядке детей. Ужин воскресенья последние несколько лет всегда проходит именно так. Уже не юные, но всё ещё молодые Хэнды со своими семьями сидят за столом, громко говорят, смеются и в шутку подтрунивают друг над другом.