— Напрасно пытаешься, — сквозь сон пробормотал Таро.

— Ты же знаешь, что мы проспали?

— Угу.

— И что нам теперь придётся обойтись без дневного отдыха?

— Именно.

— А, ну тогда, ладно.

Он поцеловал мою макушку, кончик уха, висок, плечо и край ключицы.

— Ари, я должен тебе кое-что сказать.

— М? — не размыкая губ ответила я.

Он перевернул меня на спину и, облокотившись на локоть, навис надо мной. Его взгляд не был ни веселым, ни счастливым, отчего комок, застрявший у меня в горле, перехватил дыхание.

— Чтобы не произошло в Марьянм, я хочу, чтобы ты знала — всё, что есть во мне сейчас, всё, что произошло сегодня ночью, — это не иллюзия. И кстати, ты обещала продемонстрировать свои пустынные навыки!

Вздох облегчения озарил моё лицо, и я вновь прижалась к нему.

— Я станцую, когда… — вот же надоумило меня пообещать ему танец! — Когда обзаведусь хотя бы танцевальными шароварами.

Таро вновь рассмеялся и сказал:

— Мы пересечем лес к вечеру.

— Уже к вечеру?

— Да. Но я же не сказал к какому именно.

И он накрыл нас с головой одеялом.

«Между справедливостью и матерью я выбираю мать»

Альбер Камю

Мы вышли на главный тракт только спустя три дня. Чем дальше мы продвигались к столице, тем больше меня поражало отличие Марьянм от Турии. Вся местная природа пестрила оттенками зеленого. Вдоль тракта постоянно встречались источники воды: ручьи, озера, небольшие водопады. Участки между длинными одноэтажными домами и дорогой утопали в ярких цветах. Моя родная Турия по сравнению с Марьянм выглядела пожухлой, каменно-холодной и строгой. Встречающиеся нам по дороге женщины были одеты в легкие длинные, развевающиеся на ветру платья всех цветов радуги. Плечи многих были оголены. Их головы часто были украшены косынками, повязками и живыми цветами под цвет платья. Живописные ставни украшали белые стены домов. Деревни перемежевывались с длинными узкими полями, усеянными не только злаками, но и целебными травами.

— Почему здесь такие вытянутые дома? У вас большие семьи?

— И да, и нет, — ответил Таро. — В Марьянм нет семей в привычном для тебя понимании. Здесь живут группами, как правило, состоящими из нескольких поколений. Мы называем такие группы дэвонами. Они могут объединяться на основе родства, по велению сердца или просто по практичной необходимости. Дэвон состоит в среднем из десяти человек, но бывает и больше. Женщины одного дэвона делят между собой обязанности и быт. Одни сидят с детьми, другие ухаживают за старшими, третьи занимаются готовкой, пятые любым ремеслом, способным принести местные деньги. И очень редко в такой семье наберётся хотя бы трое мужчин.

— Но почему?

— Когда мальчик достигает восемнадцати лет, он должен пройти обучение в Стране Песков. Это правило матриархата. Считается, что там он сможет обрести свою мужественность. Стоит ли упомянуть, что возвращаются немногие?

— Но ты вернулся?

— У меня не было иного выбора. Но теперь он есть, — он с нежностью посмотрел на меня. — Если ты позволишь, я пойду с тобой в Турию, когда ты будешь готова вернуться.

Жмурясь от солнечных лучей, я улыбнулась и кивнула в ответ.

— Таро, — вновь обратилась я, — но что делают мужчины, оставшиеся в Стране Песков?

— Это самое интересное во всей этой традиции. У Марьянм нет своей армии. И всё же она не воюет с другими странами. Это связано как раз с тем, что большинство мужчин остаются в Стране Песков и становятся частью разрозненных до поры до времени племён. Между Правителями наших стран есть соглашение. Наши земли кормят и дают чистую воду Стране Песков. Они же, в свою очередь, обязаны защищать Марьянм от вражеского вторжения. И так как львиная доля этой военной силы берет корни в землях Дэв, вопрос о необходимости защиты соседних земель отпадает сам собой.

Когда мы подходили к стенам столицы, впереди нас мелькнуло рыже-лиловое облако. Таро остановился, чтобы лучше рассмотреть надвигающуюся стихию, но узнав её обладательницу, побежал навстречу. Я подошла поближе к кружащейся в объятиях Таро Марии.

— Как же я рада так скоро тебя увидеть! Когда мой маленький гонец сообщил, что ты взошёл на тракт, то была уверена, что этот паршивец опять пытается надуть меня на три золотых.

— С каких пор ты так щедро распоряжаешься казной?

— Не переживай, дорогой, — вновь обретая лукавое кокетство в голосе, ответила Мария, — трех золотых стоит новость только о моём брате. Но я не понимаю. Ты не намерен был возвращаться! Что произошло, если ты решил вновь поставить на кон свою свободу?

Таро провёл рукой в сторону, и Мария наконец-то заметила меня.

— Госпожа Арэя! Ты нашёл её? — она удивленно рассмотрела меня. — Вы очень похорошели собой. Но значит ли это, что вы… — она перевела взгляд на брата.

— Всё это ждёт. Правительница знает, что ты вышла меня встречать? — Мария отрицательно покачала головой. — Тогда отведи нас к Широ. Хотя не думаю, что от матери возможно это утаить. Дай нам этот спокойный вечер, а завтра с утра мы представимся госпоже Виктории.

Она повела нас вдоль крепостной стены, пока мы не уперлись в небольшой каменный выступ. Под ногами Марии оказался деревянный люк. Она деловито постучала по нему своим каблучком, и изнутри кто-то начал двигать засовы. Затем прошептала указание едва выглянувшей оттуда стражнице, и я увидела, как в руках Марии вновь блеснула золотая монета. Мы спустились в цоколь крепости и оттуда по темным коридорам начали подниматься вверх. Подъём был крутой и долгий, и мне пришлось несколько раз попросить отдыха. Поэтому, когда мы уперлись в изящную деревянную дверь, я буквально висела на Таро. Мария постучала, имитируя мелодичный ритм. Видимо, это был условный знак. Потому что после первого раза никакого движения не последовало. И только когда Мария повторила ритм в третий раз, дверь открыла невысокая девушка с белыми волосами и лавандовыми глазами. Она поочерёдно рассмотрела нас, и когда её глаза увидели Таро, то широко распахнула дверь и шагнула ему навстречу. Девушка уступала в росте Таро почти в два раза. Когда она разжала объятие, то жестом пригласила следовать за ней в комнату. Я загипнотизировано наблюдала за шелестом её переливающегося серебристого платья, которое растворялось среди обстановки комнаты. Девушка казалась звездой на небосводе. Стены и потолок комнаты были обиты синим бархатом, на длинных деревянных столах в разрозненном порядке валялись свитки, книги, квадранты и линзы. Эти предметы мне были уже знакомы по астрологическому кабинету в гареме Илхама. А вот необычный прибор, стоящий у небольшого окна, был для меня неизвестен. Он имел три вытянутые опоры, которые поддерживали нечто похожее на подзорную трубу, только гораздо крупнее. Видимо, я слишком долго рассматривала убранство комнаты, потому что, когда я обернулась, все трое смотрели на меня. Я перевела удивленный взгляд на Таро. Он повернулся к девушке и, указывая на меня, сделал жест руками от губ к груди. Она посмотрела на него с радостным восторгом и подошла ко мне, чтобы взять за руки. Она осмотрела моё лицо и дважды сделала смахивающее движение правой ладонью по тыльной стороне левой руки. Я, не понимая происходящего, вновь уставилась на Таро.

— Это наша младшая сестра Широ. Я сказал ей, что ты моя Дэва, — ответил Таро. Мария, стоявшая рядом с ним, прыснула. — Она в ответ приветствует тебя и говорит: «Добро пожаловать».

Я вновь перевела взгляд на девушку. Мне был неведом язык жестов, но, благодаря Далии, я узнала язык тела. Поэтому широко расставила руки и улыбнулась, пуская девушку в свои объятия. В этот момент Мария наигранно серьёзно кольнула Таро локтем в ребра и тихо, но так, чтобы было достаточно слышно, прокомментировала:

— Ты позабыл язык жестов? Или это ветер пустыни подменил в твоей голове жесты «Моя Дэва» и «Моя любовь»?