— Спасибо, но у меня такой уже есть.

— Да чё ты с ней панькаешься, босс?! — возмутился худощавый тип, нервно расчесывая локти. — Зробили быш мы то сами!

— Если старик Хэм в руденькой уверен, то я не меньше, — Филипп пожал плечами, убирая руку Даниэла со стального наколенника и, взглянув в его щенячьи глаза, недовольно хмыкнул: — Хей, рано желать меня! Пока ничего не ясно, ну ты что на куй?

— А если?.. — взволнованно воскликнул Дан.

— Нармана, справимся! — подмигнул Филипп, запрокидывая руку тому на плечо и прижимая к себе. — Нашел из-за чего паниковать! — он довольно улыбнулся и перевел неодобрительный взгляд на скривившуюся от неприязни наёмницу. — Я не пойму, у тебя с этим какие-то проблемы, или як?

— Телячьи нежности! — раздраженно прорычала Кристин, застегивая рюкзак и забрасывая поверх только что нацеленного на спину кокона. — Мерзость паршивая.

— Мерзость, значит? А был бы Даниил тёлкой безродной? — с вызовом поинтересовался Ошкевич, которого явно задели её слова.

— Да хоть попугаем! — сквозь зубы выдавила конопатая, подсекая большой палец своим передним резцом и оставляя на бумаге беспорядочный зигзаг. — Хоть дочерью родной, терпеть не могу вот это людское дерьмо!

***

Распрощавшись с Ошкевичем, Кристин покинула таможенный пункт и уже около часа угрюмо брела по лесной тропе, ворчливо бурча что-то себе под нос и оглядываясь по сторонам. Публичное выражение любого рода чувств не на шутку задевало наёмницу, особенно во время деловых разговоров. Даже любвеобильные сибиряки старались поменьше тискаться в компании выскочки, куда уж «уважаемому» члену местной халтуры контрабандистов!

Впрочем, судя по всему, Даниэль был из числа тех самых рабов, которых выкупали зажиточные и крутые перцы, не желая позориться наличием «бабы» на людях. Таких использовали совершенно по разному. Кого-то как прислугу и коврик для ног; кого-то как простую игрушку в постели; а кто-то исполнял все возможные функции сразу. Вот только гончую это мало заботило. Она даже отметила непривычную четкость речи у подхалима. Таких «мозгопромытышей» ещё детьми забирали из Церкви или подбирали на улицах в раннем детстве, после чего ковали из них идеальных рабов и прислугу.

Однако, прямое назначение Дана мало интересовало Кристин. В любой ситуации были важны только два вопроса: есть ли от этого вред, и какая от этого польза? Если ни того, ни другого не находилось, ей было попросту всё равно.

В каком-то плане, общественный строй самобытных коммун напоминал то ли античную Грецию, то ли Восточную Азию династии Хань. Рейхом такие практики, разумеется, пресекались. Социальное скотоводство стояло на прежнем месте и менталитет подконтрольных территорий мало отличался от общественного строя предков. Церковь и вовсе отрицала существование таких кадров, убирая «богонеугодных» граждан без лишнего шума и спихивая всё на дьявола, который якобы забирал демонов обратно в ад.

Стараясь ступать как можно тише, Кристин ещё раз сверилась с картой, устало засунула свёрток в боковой карман рюкзака, и предпочла пойти наобум, примерно сравнивая чащу с картографическим изображением и проматывая в голове напутствия Ошкевича. Забросив рюкзак в удачно найденную ей волчью яму, Харенс аккуратно накрыла его простыней и добротно засыпала сухими ветками и землей. Зная, что всяко найдет обратную дорогу к тайнику, она присоединила увесистый магазин к верному барретту, предусмотрительно проверила предохранитель и, закинув винтовку за спину, побрела в сторону лесистой возвышенности.

Изображение бункера обозначала жирная обводка. Судя по всему, местная база безумцев граничила с подгорной кладью и местными топями. Однако, не желая и близко подходить к болотам, Кристин упрямо поплелась в обходную, намеренно минуя крутой спуск по близлежащей каменистой равнине, помеченный: «кратчайшим путем».

Сжав кулаки, девушка нервно сглотнула и, закрепив чёлку парой тонких шпилек, направилась к предполагаемому месту разборок, попутно натянув серую балаклаву. Сначала нужно увидеть, что и к чему, а уж потом лезть на рожон. Прислушиваясь к округе и стараясь не цеплять ничего стальными шпорами сапог, Харенс уверенно продвигалась вперед, ругая себя за картографический кретинизм и детские страхи.

«Если бы могла — была бы уже на месте! А так…».

Внезапно, со стороны скрытого за небольшим холмом массива донеслись глухие взрывы и отголоски пальбы. Быстро среагировав, гончая тут же припала к земле, встала на четвереньки и слегка выгнула спину, облегчая тянущую боль в позвоночнике. Замерев в довольно странном положении, она прижала ухо к земле и тут же метнулась к возвышенности.

Быстро перебирая конечностями, Крис двигалась с неплохой для её положения скоростью. Стараясь не поднимать голову, она взобралась на косой склон и, сгруппировавшись, скатилась вниз, попутно перебрасывая барретт через локоть и скатываясь с уже упертым в плечо прикладом.

Опершись на выставленные колени, Кристин крепко сжала винтовку и, наскоро оглядевшись по сторонам, со всех ног помчалась к огромной куче из веток и мусора, вблизи своеобразного лесоповала. Подлетев к свалке, она аккуратно пробралась вглубь. Едва не напоровшись на торчащие ветки и надрывая одежду, девушка укромно затаилась в своеобразном убежище.

Подведя оптику к правому глазу, Кристин аккуратно высунула дуло из листьев и затаилась. Волноваться о том, что её могли здесь услышать не приходилось: сотворенный ею шум ни в каком сравнении не шёл с тем грохотом, который раздавался со стороны крупного двухэтажного строения напротив. Здание то-ли уцелевшего санатория, то ли базы для отдыха, сейчас гремело так, что Кристин могла отчетливо разобрать доносящиеся оттуда крики. Выбитые окна на первом этаже хорошо просматривались, в отличие от второго, где творилась какая-то дикая вакханалия.

Характерная пулеметная очередь, автоматные одиночные, глушитель… чудом уцелевшее окно верхнего этажа разлетелось вдребезги, под весом вылетающего оттуда варвара, а его тело — прямо в полете изрешетило, свинцом. Даже здесь слышимый топот на втором этаже, какая-то возня на первом… кажется, звуки стрельбы стремительно удалились в сторону заднего крыла. Послышались взрывы, треск черепицы жуткие вопли и…

«Хохот»? — удивилась Кристин, прислушиваясь к отголоскам буквально безумного истерического смеха, эхом отдающегося от просторных стен, который был слышен даже отсюда. Такой же, как тот, который она слышала, играя в «салки» с тем чокнутым Рэндальфом!

Убрав винтовку с предохранителя и дослав патрон, Кристин напряглась пуще прежнего. Она была готова палить без раздумий, однако её палец едва касался спусковой скобы, по всем правилам работы с оружием. Жуткий грохот, сопровождаемый локальными взрывами, стремительно переместился на первый этаж. Переводя прицел в сторону источника звука, девушка сосредоточенно наблюдала за тем, как со стороны лестницы метнулись трое в масках. Вооруженные автоматами, они пулей ринулись вверх, скрываясь из виду.

Вопросом: «Кто и зачем подорвал боковую стену?» — было некогда задаваться. Тем более, это упрощало задачу для слежки: массивная дыра в стене полностью открывала длинный коридор первого яруса. И Харенс удачно расположилась прямо напротив. Так что, угол обзора был, считай, идеальный.

Звуки беспорядочной стрельбы были грубо задушены смачным выстрелом глухой дроби. На втором этаже эхом раздались гулкие шаги, приближающиеся к боковой лестнице, а снаружи объявился раненый боец. Он был одет в рваные тряпки и изодранные шорты не первой свежести, и испуганно вжался в стену, держа в руках добротный охотничий мушкет.

Сомнений не было: в этом месте определенно обитали безумцы! Жаль, у Крис не было времени установить хотя бы одну растяжку, дабы обезопасить себя от нежелательного внимания. Всё-таки, расстояние до её убежища было не более 90-ста метров, а зоркий глаз вполне мог заметить торчащий из листвы двухкамерный дульник.

Раздавшийся крик, вполне уловимый ухом наёмницы, отвлек её от созерцания затаившегося варвара. Из боковой комнаты коридора, двойная дверь которой уже была заранее сорвана с петель, выполз истекающий кровью мужчина, чье лицо было буквально перекошено ужасом. Несчастный сделал ещё несколько волевых гребков локтями и замер. Распахнув глаза, он в немом трепете уставился вперед, словно перед ним была сама смерть, а после резко исчез в дверном проеме: что-то за пределами видимости грубо рвануло его за ногу.