— Да вы все уже достали. Да, мое имя означает "мак". Моя семья много поколений выращивала цветы, и сиреневые маки — не самое удивительное наше творение.

Послышался звон золотых украшений, и компанию гвардии составила пара девушек, одетых как танцовщицы на коронации. В одной из них Кьяра узнала Хатаэ. Все-таки ее действительно понизили до обслуги, но она не выглядела несчастной, наоборот, наслаждалась жадным вниманием к себе. Ситар в ее руках запел мелодичной вибрацией. Что это у нее на шее? Ошейник с цепью? Она села на колени Корлиана, и тот уронил кубок, разлив вино по скатерти. Элледин засмеялся.

Музыка ситара и мандолины переплелись в веселую мелодию. Кьяра спросила:

— Ваше Величество не будет ревновать, если я немного потанцую с другими? Обещаю вести себя прилично.

— Ты же не пленница, — спокойно ответил Эридан.

Тифлингесса посмотрела в его глаза, но не увидела в них ревности. Та вспышка угасла, осталось лишь спокойствие, приправленное хмелем. Девушка подошла к Суману, который наливал очередной кубок:

— Я с прошлого раза должна тебе танец. Его Величество меня научил.

Бирюзовый с радостью согласился, и они закружились под музыку, весело и беззаботно. В отличие от Дефераера Суман вел себя галантно. И у кого еще благородная кровь?

Натанцевавшись, она рухнула на скамью рядом с Элледином. Тот как раз наблюдал за ужимками бывшей стервозной подчиненной.

— Сбылась твоя мечта, — сказал Кьяра, протягивая ему кубок, — предлагаю за это выпить.

Их бокалы звонко стукнулись.

— Да, отлично, — ответил золотистый, — но что это у нее на шее и зачем?

— У Эридана свои методы воспитания, — предположила чародейка, и Элледин удивленно округлил глаза:

— Будет возможность, проверю, работает ли это.

— Вы отлично дополняете друг друга, — вдруг сказала девушка. — Ты всегда был добр и терпелив, и за это спасибо.

Эльф тепло улыбнулся:

— Я стараюсь сглаживать острые углы. Он способен пороть горячку и быть слишком во власти эмоций. Что ж… Я не такая страстная натура. Я ведь осень, а он — лето.

Похоже на правду. Эти двое были так странно похожи и не похожи одновременно. Элледин был словно альтер эго Эридана, воплощением его лучших качеств.

— У меня все не было возможности поблагодарить тебя за спасение Эридана. Гвардия тебе тоже благодарна.

Девушка смутилась и пробормотала, что это не только её заслуга, и они выпили за командную работу.

Кьяра вернулась к альбиносу:

— Не успел соскучиться?

Она обняла его за шею, не стесняясь окружающих.

— Успел, — наигранно пожаловался эльф, — топлю печаль в вине.

Он приподнял полупустой рог, в котором блеснула темно-красная гладь.

— Какой кошмар, нет мне прощения.

Кьяра ловко выхватила рог из его ладони, и прежде, чем он успел отреагировать, припала к нему. Ух, ну и вино. На вкус, словно гранат, терпкое, с вяжущей горчинкой.

— Верни обратно! — возмутился эльф.

Он выхватил пустой бокал из когтистой ладони. Осушила до дна.

— Тебе показалось, что у меня вино слаще? — проворчал Эридан, наполняя новую порцию.

— Нет, хотела тебя подразнить.

Ей и правда нравилось злить его, смотреть, как вспыхивают эмоции вместе с огнеподобным ореолом, как он готов охотиться за ней и, возможно, даже ударить. В этом был странный азарт и больше возбуждающего, чем в обнаженном теле или влажном взгляде… А это вино крепкое, да еще и после сидра…

— Элледин интересовался вашими методами воспитания, — продолжила она, проследив глазами за движениями Хатаэ.

Эридан заметил направление ее взгляда, улыбнулся и кинул:

— Хатаэ, подойди сюда!

Звон металлических звеньев, эльфийка подбежала к нему и, повинуясь небрежному жесту, упала на колени. Он поднял ее на ноги, грубо дернув за цепь. Глаза Хатаэ весело блеснули.

— А теперь иди, развлеки Элледина.

Остроухая кинулась к золотистому и с разбегу прыгнула к нему на колени. Тот чуть не упал со скамейки от неожиданности.

— Со мной бы такой фокус не сработал… — многозначительно сказала Кьяра и села на колени эльфа, окончательно перестав стесняться окружающих.

На губах была терпкая горечь гранатового вина. Эльф обнял ее за изгиб талии и лукаво спросил:

— Ты хочешь быть сломанной и униженной? Она хотела. У каждого свои маленькие странности.

— Меня сломать и унизить не так просто. Слишком весёлое детство, — мурлыкнула девушка.

— Я и не хочу.

Черная яма, а на дне — окровавленное лицо Кьяры среди многих измученных лиц. Нет, он и правда не хотел.

— Знаю, — кивнула она, — но в чем-то мы с ней похожи…

Она игриво посмотрела на него, прикусив губу. Однажды он поставил ее на колени, обманом заставил подчиниться. Тифлингесса почти хотела, чтобы он овладел ей тогда, такой сильный был эффект.

Элледин прикрикнул, согнав Хатаэ с колен. Кьяра понимала, чего хотела эта странная эльфийка, и понимала, что Элледин не мог этого дать. Не тот характер, слишком правильный.

— Тем, что любите провоцировать? — предположил Эридан, его ладонь блуждала по ткани платья.

— Да, — призналась Кьяра.

Его ладонь скользнула в разрез на юбке:

— Тебя заводит моя злость, это я уже понял. А злить ты умеешь.

— Могла бы заставить поревновать, но, боюсь, это может плохо для кого-нибудь кончиться.

Ухо обожгло его дыхание:

— Я ведь могу и отомстить…

— Да, — покорно кивнула Кьяра, — поэтому держу себя в руках, в отличие от вас, — она слегка шлепнула ладонь, которая поглаживала вырез.

— Ты стесняешься? — шепнул он. — В этом что-то есть.

Рука застыла на месте. Какая удобная позиция для небольшой шалости.

— Ваше Величество, — мурлыкнула Кьяра, — вы обронили, что ж вы такой рассеянный.

Самодовольно ухмыльнувшись, она протянула ему фамильный перстень, который совершенно незаметно сняла с пальца. Эридан удивленно принял его, попутно ощутив, что девушка была в тех перчатках, что он когда-то подарил ей.

— Какая же ты ловкая, — он слегка нахмурился, надевая кольцо. — Могла бы дорого продать его какой-нибудь девице до полуночи. Гарантирую, это бы действительно вывело меня из себя.

— А хорошая идея, надо воспользоваться…

Белобрысый резко вскинулся, Кьяра не успела ничего предпринять. Девушка упала на пол, приземлившись на колени и выставленные вперед ладони, и почувствовала, как на шее, ниже затылка, сомкнулись пальцы. Резкая боль, шейные позвонки сдавлены железной хваткой.

— Бесит слушать подобное от тебя! — прорычал Эридан, склонившись над ней.

Музыка оборвалась, вторая танцовщица взвизгнула, разговоры за столом смолкли.

— Эридан! — голос Элледина звучал встревожено. — Успокойся! Это же Кьяра! Ты делаешь ей больно!

Пальцы не разжались, и тифлингесса, хоть и не видела лица альбиноса, почти не сомневалась, что глаза у него красные, как вино, ударившее в голову. Она услышала злой шепот, прямо в ухо:

— Зачем ты это сделала? Я отпущу, когда скажешь.

— Я хотела пошутить…

— Что?

Пальцы разжались, выпустив из хватки, и девушка поспешила растереть шею.

— Простите, Ваше Величество, это была неудачная шутка, я заигралась.

— Шутка и правда неудачная, — немного грустно сказал Эридан.

Он сидел на полу рядом с девушкой. Затем грозно сказал гвардейцам, пожирающим сцену любопытными глазами:

— Чего пялитесь? Вино, всего лишь вино.

— Лучше оставайся трезвенником, — проворчал Элледин.

Тифлингесса встала, как ни в чем ни бывало отряхнула платье. Словно и не было этой кошмарной сцены.

— Я очень плохо понимаю шутки, ты же знаешь — спокойно сказал эльф и притянул к себе, чтобы снова примостилась на коленях. — Будешь вино?

— Да.

Устроившись на нем, наблюдая, как он наполняет кубок из фонтанчика, Кьяра подумала, что перемахнула сейчас через опасный пылающий костер. Одно неверное движение, и конец. Она бросила взгляд на Элледина. У того на лице читалось нескрываемое “ну и психи”. Элледин не стал бы прыгать через костер, ему не весело гадать, упадет он в огонь или нет, и кровь его от этого не играет как ситар Хатаэ.