Но идущий впереди вооруженного отряда из десяти рыцарей темноволосый широкоплечий мужчина взирал на статуи с нескрываемым отвращением. В какой-то момент он замер перед своим собственным изображением. Статуя, отразившая его самого, была преисполнена силы и достоинства. В этом образе он стоял, сурово взирая на мир с обнаженным клинком в руке. От одного только взгляда на эту колоритную фигуру воина бежали мурашки по спине.

Мужчину вынул меч, точно такой же, как и у статуи, после чего резким взмахом ударил в центр статуи, расколов ее на несколько крупных кусков.

— Ну и мерзость, — выдавил из себя мужчина, пнув ногой небольшой обломок головы.

Его спутники никак не отреагировали. Они слишком хорошо знали нрав своего предводителя, так что никогда не лезли к нему с собственным мнением.

Тем временем, мужчина возобновил свой путь. Вскоре он ступил внутрь особняка и поморщился от тошнотворного запаха из смеси алкоголя и курительных наркотиков. Его окованные железом сапоги производили гулкий звон, высекая с напольной плитки мелкую крошку.

Мужчина шел в только одному ему известном направлении, периодически отталкивая носком сапога попадавшиеся на пути пустые бутылки. Иногда людей, совершенно не способных проснуться даже от такого не самого нежного обращения. Здесь вповалку лежали голые мужчины, обнимающие таких же пьяных и одурманенных женщин. Испуганная прислуга, в ужасе жалась к стенам, провожая незваных гостей опасливыми взглядами. К счастью, на них никто не обращал внимания.

В конце концов, путь предводителя отряда завершился в саду позади особняка. Именно здесь возлежал совершенно пьяный молодой человек с утонченными чертами лица. Его светлые волосы разметались по животу обнаженной полногрудой женщины, на которой он, словно на подушке, спал. Еще две девицы прижимались к довольно неплохо сложенному парню с двух сторон.

Мужчина скривился, после чего схватил парня за волосы и волоком потащил в сторону искусственного пруда с декоративными рыбками. Удивительно, но крепко спящий юноша все еще не проснулся, словно и не его тащили за волосы по садовой каменной дорожке.

Наконец, рыцарь с силой толкнул довольно хрупкое в сравнении с ним тело юноши в пруд. На этот раз он все же проснулся и вяло попытался вылезти из воды, но мужчина лишь с силой надавил тому на голову, вернув обратно под воду. Молодой человек задергался сильнее. Теперь он окончательно проснулся и ухватился обеими руками за мощную руку рыцаря, однако тот даже бровью не повел. Его сила была в разы выше.

Наконец, пытавшийся выбраться из воды парень конвульсивно задергался, будучи на грани. И только в этот момент мужчина вновь схватил его за волосы и выволок из воды, после чего пнул ногой. Откашливавший воду парень свернулся, его кашель стал еще более надсадным.

— Какое жалкое зрелище, — произнес мужчина, рассматривая корчащегося у его ног молодого человека, словно дождевого червя.

— Альзард, — хрипло выдавил парень, после чего снова скрючился на земле от очередного мощного пинка в живот.

— Как ты смеешь ко мне так обращаться, ублюдок? — с металлическим холодом в голосе поинтересовался рыцарь, поставив ногу на лицо парня. — Отброс, вроде тебя, не имеет права называть меня по имени. Я — твой будущий король. Только посмей еще раз проявить подобное неуважение — и я лично казню тебя. Не путай меня с отцом. Его величество слишком мягко с тобой обошелся, позволив жить так, как тебе хочется. Но я не такой. И тебе стоит задуматься, что с тобой будет после того, как я взойду на престол, Эйфин. Даже такая несуразность как ты — все еще хочет жить, разве нет? Ты меня понимаешь? А?

— Да, ваше высочество, — выдавил из себя седьмой принц, разбитыми при падении губами.

Железный сапог перестал давить на уже начавшую опухать щеку. Младший принц с трудом принял сидячее положение. Он все еще был голым и сидел на земле, что совершенно не подобало принцу, однако Эйфину было плевать.

Альзард. Самый старший брат и главный претендент на трон. За всю жизнь Эйфин лично встречался с ним всего три раза. Альзард был значительно старше и почти все время находился на западных границах страны, сражаясь с какими-то дикими лесными племенами. Он был генералом Западной армии, настоящим героем королевства, совершившим множество подвигов. Его величество обоснованно гордился своим старшим сыном. Эйфин же был прямой противоположностью старшего брата. Слабый, разочаровывающий. Вместо войн или политических интриг, седьмой принц выбрал творчество. Он создавал скульптуры, устраивал попойки с оргиями и в принципе вел совершенно распутную и бестолковую жизнь. Единственное, что у него было, чего не было у других братьев, это…

— Не смей смотреть на меня этими глазами, тварь! — снова пнул парня Альзард, когда заметил, что светло-карие глаза Эйфина сменили цвет на золотой и мягко засияли.

Глаза правящей семьи Ритании. Эйфин был единственным сыном короля, рожденным в официальном браке. Его мать, некогда принцесса Ритании, а теперь — официальная королева — Камелия. Остальные принцы были рождены различными женщинами, работавшими во дворце. Король брал любую понравившуюся ему женщину, так что кровь рождавшихся мальчиков всегда проверялась магами. Если новорожденный оказывался сыном короля — его отнимали у матери и воспитывали отдельно.

В заморских странах именно Эйфин был бы единственным официальным наследником престола, но не на Восточном континенте. Здесь древняя цивилизация фаиров была обрушена и на ее обломках теперь только начинали развиваться совершенно варварские страны. Конечно, не вся история забыта, да и гости из-за океана приносят с собой многое, но все же. Их королевство было все еще варварским. Рожденный в браке или нет — королю все равно. Он передаст трон лишь тому, кого сочтет достойным. Эйфин достойным не был, а его мать и сестры…

От этой мысли Эйфин вновь ощутил нарастающую ненависть, но сразу успокоился. Если он продолжит — его глаза снова обретут золотой цвет. Тогда Альзард опять его побьет.

— Почему вы здесь, ваше высочество? — смиренно спросил парень, опустив взгляд к земле.

— Хотел своими глазами увидеть, насколько низко ты пал. Должен признаться, даже в лесных дикарях больше достоинства, чем в тебе.

Эйфин промолчал. Что бы он ни сказал — старший брат его просто не поймет.

— Мне противно даже только от мысли, что мы разделяем с тобой одну кровь, — продолжил первый принц. — Ты позоришь нашего отца одним своим существованием. В последнее время его здоровье все хуже. И я не хочу, чтобы ничтожество вроде тебя добавляло ему печали, расстраивая его своим недостойным поведением.

Эйфин продолжал смотреть в землю. Его глаза снова стали золотыми, так что он прикрыл их, скрывая перемены. Как ему хотелось сказать, что он искренне надеется на самую мучительную смерть для своего проклятого отца. Эйфин ненавидел короля чистой, ничем незамутненной ненавистью, но никогда и никому в этом не признается.

— Молчишь? Конечно, что ты можешь вообще сказать? А?

— Я…

— Не перебивай меня, — очередной пинок бросил парня на землю. Носок рыцарского сапога попал по скуле, на которой очень быстро начал расцветать лиловый синяк. — Будь моя воля — я бы прямо сейчас снес твою тупую голову, чтобы порадовать отца. Но в нас все же течет одна кровь. Его величество не простит мне подобного своеволия. Тебе скоро двадцать, верно? Как только отпразднуешь день рождения — отправишься в армию.

— Что? — глаза Эйфина резко расширились.

— Каждый дворянин королевства обязан проходить воинскую службу. И ты — не исключение.Только попробуй отказаться — и тогда я тебя точно убью.

— Вот как… — седьмой принц болезненно усмехнулся, растянув в жутковатой улыбке окровавленные губы. — Это ведь не приказ его величества.

— Нет. Это мой приказ. Но ты долен понимать, что с тобой будет, если посмеешь ослушаться.

— Да… Я понимаю. Могу я сам выбрать место?

— Хочешь отправиться в Восточную Армию? — хмыкнул Альзард, прекрасно понявший, что его никчемный братец не хочет служить под его командованием. — Мне плевать, куда.