Некоторые предметы являлись оберегами, которые ребенку вешали на шею, например, Kezreine— круглый с отверстием камешек, найденный в воде - речке, озере. Маленького ребенка старались дома одного не оставлять. В случае, если он оставался один, то оставляли березовое полено под люлькой, что якобы могло обеспечить его спокойный сон.

Раньше детей крестили обязательно. Некрещеный ребенок — гоČо не мог называться ristid (т. е. человек крещеный, христианин). Причем «если ребенок плохой, то дома торопись крестить, без попов». Сроки крещения здоровых детей указывались разные — от двух до шести недель от рождения. В деревнях, близко расположенных от церквей, детей обычно крестил поп. Там, где церковь была далеко, обряд крещения совершала свекровь или пожилая женщина, имеющая славу знатока церковных обрядов.

Lähton minä uksospäi ukshe, veraispäi veraihe, lagedaha piiudho, vihändaha normhe.

Lagedas piiudos, vihändas normes om kuumeuhcad velled.

Kuumeiihcau velTou om kuumeuhcad taugad.

Pusktas, amptas necen prizoran i prikosan i raflan ugovoran,

I ocisai, izbavlai rababladencad necis prizoraspäi i prikosaspäi, raffan ugovoraspäi, hahkis suumis, mustis suumis, rusttis suumis, vauktjs suumis, sauman taga vargeicijis, tulTaznenan.

I ocisai i izbavlai bladencat i tämäs päivaspäi, tämäs casuspäi tämäks igaks kaikeks. Amin.

(Пойду я из дверей в двери, из калитки в калитку, в чистое поле, на зеленый луг.

В чистом поле, на зеленом лугу тридевять братьев.

У тридевяти братьев тридевять луков.

Заколют, застрелят этот призор, и прикос, и наговор людской.

И очищаю и избавляю я, раба божья, младенца от этого призора, и прикоса, и людского наговора, от серых глаз, черных глаз, красных глаз, белых глаз, за углом караулящих.

И очищай, и избавляй младенца с этого дня, с этого часу на всю жизнь. Аминь.)

В некоторых семьях имелись даже специальные купели, в которых крестили всех детей, рождающихся в этом доме, но часто обходились простыми кадками и корытами. По-вепсски крестить, кроме «ristitada», обозначалось также словом «valatada» (букв, поливать, обливать). Последнее слово даже более употребительное и во многом отражает восприятие этой процедуры: «бабка крещеной водой обмывала». То же примерно рассказывают и о крещении попом: «поп крестил ребенка, обливал его святой водой». На крестинах обязательно присутствовали крестные мать и отец и дед да бабка с обеих сторон. Воду после крещения выливали в определенное место — на наружный угол дома, в котором стояли иконы. Домашнее крещение практикуют некоторые и в настоящее время —«чтобы здоровый был».

Некоторые особенности традиционной родильной обрядности вепсов сохраняются до сих пор. Это касается, прежде всего, различных запретов и правил поведения беременной женщины, выполнение которых должно якобы обеспечить физическое и умственное здоровье будущего ребенка, благополучное завершение родов. Живуче и стремление обезопасить новорожденного от сглаза — «как привезут из роддома, золой лицо мажут, чтоб не плакал». Повсеместно распространен обычай посещения (теперь чаще под этим подразумеваются поздравления роженицы родственниками), не только женщинами, но и семейными парами, с подарками ребенку. В последние годы восстановлена традиция церковного крещения.

Из всех вепсских обрядов внимание дореволюционных отечественных исследователей больше всего привлекла свадьба, очевидно, потому, что часть свадебного обряда вепсами исполнялась по-русски. В конце XIX в. появились две статьи анонимного автора о свадебных обрядах у средних вепсов (в Винницах и Немже) с включением причитаний и свадебных песен на русском языке. Самое полное и выразительное описание свадебного обряда того времени представлено в очерке «Чухарская свадьба» А. И. Колмогорова по материалам южных вепсов. Сообщается, что ученый был не только наблюдателем свадебного ритуала: в 1916 г. он исполнял роль дружки на вепсской свадьбе. Его очерк использован во многих последующих работах по свадебной обрядности и даже в сценической постановке свадьбы на вепсском празднике «Древо жизни».

Исследователи полагают, что традиционный свадебный ритуал вошёл в православную крестьянскую среду не ранее XVII в. из быта высших сословий - бояр и князей. В русской свадьбе жених и невеста назывались князем и княгиней, свадебная трапеза - княжеским пиром, близкая родня - большими боярами, родня дальняя - меньшими боярами и т. д. Окончательное оформление свадебного ритуала связывают с введением обязательного церковного венчания. Сам термин «играть свадьбу», буквально переведеный на вепсский - sai vätä, говорит о его привнесенном характере в крестьянскую среду. Ранее, как сообщается в источниках, простой народ считал венчание принадлежностью браков князей и бояр и долго придерживался языческих обычаев умыкания и купли невест.

Православные неславянские народы также восприняли одобряемые церковью свадебные церемонии, включая даже названия основных действующих лиц и действий обряда, диалогов между ними, свадебных песен на русском языке. Скорее всего, это и явилось тем «внешним русским фоном», который объединял русский и вепсский свадебный ритуалы. Понятным становится и сообщение А. И. Колмогорова, что «хотя чухари, особенно женщины, плохо говорят по-русски, при свадебных обрядах пользуются исключительно русским языком, по-русски причитывают, по-русски произносят благословения. И только там, где в ритуал можно вносить своё, личное, индивидуальное, слышится иногда чухарская речь». Использование в ритуальных целях русского языка на свадьбе, очевидно, способствовало закреплению определенного канона, поскольку импровизировать на чужом языке сложнее. А. Колмогоров даже отмечает: «Тут ни один шаг нельзя сделать просто. Все, начиная с костюма, полно глубокого значения».

В то же время установление музыковедами полного соответствия напевов свадебных и похоронных причитаний вепсов и южных карелов типовому напеву заонежских и пудожских былин, известному прежде всего по былинам Рябининых, говорит об очень давнем и глубоком культурном взаимодействии между местным населением Обонежья и накрывшей его славянской волной. Тем более что такая ситуация не была общей для вепсов всех регионов, свадебную причеть по-вепсски удавалось записывать еще в 1980-е гг. Обычно на русском языке пели только определенные свадебные песни, в то время как причитания исполнялись на двух языках - вепсском и русском. З.П. Малиновская утверждала, что «все сказки, свадебные и похоронные причеты, заговоры, значительная часть загадок и пословиц, все это выполняется на чудском языке». Как уже говорилось, недавно вышел сборник вепсских причитаний.

У вепсов имелось свое название свадьбы - «sai», хотя наиболее распространённым являлось производное от русского «svadib» и её основных действующих лиц - «svadiblänad», «svadidrahvaz. Вепсское название жениха «oluh» сохранилось только у вологодских вепсов, в основном его называли по-русски «жених», а всех сватов называли женихами. Слово «девушка» по-вепсски - «niizne» - могло означать и невесту, но чаще использовалось русское «nevest». У В.Н. Майнова приведено название невесты у белозерских вепсов - «пахайне тюттар», которое он переводит как «маленькая дочь», хотя на вепсском это означает злая дочь. Такое, необычное на первый взгляд название невестки объясняется, видимо, тем, что во многих традиционных сообществах невестка как представительница чужого рода представлялась как опасное существо для семьи мужа. Судя по причитаниям, и семья мужа для неё «чужа рать».

Девушек было принято замуж выдавать рано, остаться старой девой считалось позором. Славутных, очень привлекательных девушек называли «jagoluuna» т.е. лакомый кусочек. Если в семье были незамужние девушки старше 20-22 лет, то причину этого часто видели в колдовстве и прибегали к помощи знахаря или колдуна. В вепсской среде был известен распространенный у многих народов на севере такой прием любовной магии, как купание девушек голыми в росистой ржи на рассвете перед Ивановым днем. А.И. Колмогоров писал, что каждая «чухарская знахарка знает не одно такое средство», но большая часть приворотов достигает цели только в том случае, если парень испробует приготовленное особым образом угощение. Это может быть стряпня, замешанная на тесте, куда клали «очесы» девушки, пепел от небольшой щепочки со скамьи, где она сидела с парнем или вода, которая стекала с неё в бане при натирании ее наговоренной солью, рыбники, приготовленные с рыбой, которая еще живой прикладывалась на грудь девушки и там «успокаивалась».