Впервые наиболее полные данные о численности вепсов даёт Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. В ней «народность» определялась по родному языку, что снижало точность данных по национальному составу населения империи, поскольку обрусевшие «инородцы» в составе своих народов не учитывались. Всего лиц с чудским языком оказалось 25820 чел. Они заселяли пограничные уезды: Петрозаводский (7262 чел.) и Яодейнопольский (9167 чел.) Олонецкой губернии; Тихвинский (7136 чел.) и Белозерский (2011 чел.) уезды Новгородской губернии. Постоянными жителями городов являлись 24 чел., из них 11 - Санкт-Петербурга, в Петрозаводске лиц с родным чудским языком не оказалось. По половозрастной структуре вепсы в 1897 г. практически ничем не отличались от соседнего русского и карельского населения. У них регистрируется высокий удельный вес детских возрастов и молодежи (0-19 лет) по сравнению с пожилыми (60 лет и старше), что свидетельствует о прогрессивном типе их демографического развития. Доля детей и молодежи у вепсов оказалась даже немного выше (47,9%), чем в целом по губерниям (46,5%), а доля стариков, наоборот, меньше (8,1% по сравнению с 8,б%). Соотношение между женщинами и мужчинами по возрастным группам также не отличалось от общегубернских показателей[18].

Практически все вепсы являлись крестьянами, к другим сословиям относились 22 человека: 7 потомственных дворян, 3 почётных гражданина, 5 лиц духовного звания и 7 мещан. Как показывали материалы переписи, вепсы входили в XX в. с немалым демографическим потенциалом. По уровню грамотности вепсы в Олонецкой губернии уступали местному русскому населению (13,7 и 22%). Разница создавалась за счет почти полной неграмотности вепсских женщин. Среди вепсских женщин грамотных оказалось лишь 2,5% - в три раза меньше, чем у русских крестьянок. Иначе было у мужчин. Доля грамотных у прионежских вепсов (в Шелтозерско-Бережной волости) даже превышала их долю у русских по губернии (35,5 и 34,9%). За пределами волости доля грамотных среди вепсских мужчин составляла всего 19 %. Ситуация с грамотностью в Новгородской губернии выглядела иной. Среди русских крестьян она была немного ниже, чем в Олонецкой губернии, - 20%, причем у мужчин она составляла 33,5%, у женщин - 7,9%. Вепсы здесь значительно отставали по грамотности от русского населения: у мужчин грамотных оказалось 14,5%, у женщин - только 1,6%

На различия по уровню грамотности между прионежскими и остальными вепсами сказалось раннее открытие школ в Шелтозерско-Бережной волости. Вепсские поселения волости (Рыбрека, Шокша и Шелтозеро) являлись пионерами в распространении образования среди крестьян Олонецкой губернии. Здесь в 1805 г. открываются первые церковно-приходские училища для мальчиков. Их открытие подтверждает сведения об относительной зажиточности местного населения, поскольку родители учеников должны были платить школьный налог. Общее распространение в стране школьного образования в крестьянской среде началось значительно позднее - после принятия в 1864 г. решения о народных училищах. В других местах расселения вепсов школы появились намного позже.

Распространению грамотности среди прионежских вепсов способствовало отходничество. Как писали современники, книга была не редкостью в вепсской: семье: «Возвращаясь осенью домой, такой промышленник приносил всегда в числе прочих гостинцев домашним и книжку своему сынишке-ученику». Интересны наблюдения Н. Подвысоцкого об обучении вепсских детей в Тихвинском уезде Новгородской губернии, записанные в 1899 г. Он отмечает, что первый год их учат на кайванском наречии, а со второго года - уже на русском языке, для чего учителю приходится более или менее знать как кайванский, так и русский языки. Как и Э. Лённрот, Н. Подвысоцкий подчеркивает необходимость создания письменности для вепсов, отмечая, что «никакой кайванской азбуки до сих пор не существует, и все попытки создать русско-кайванский словарь, а также хоть какую-нибудь грамматику или азбуку безуспешны. А об этом следует подумать серьезно, так как тихвинские кайваны вымирающая народность, и стыдно будет, если эта народность, живя так близко от столицы, исчезнет, не оставив после себя никаких письменных памятников. Составить же кайванскую азбуку, а также грамматику и русско-кайванский словарь вовсе не так трудно, зная русский и кайванский языки».

Оживление национальных движений в связи с революционными событиями 1905-1907 гг. оказало влияние и на культурную жизнь края. Среди местного учительства под влиянием ссыльных стали распространяться просветительские идеи. Земства при назначении учителей в карельские и чудские школы придерживались правила об обязательном владении ими языками этих народов. В с. Рыбрека в учительской русской семье вырос П. Успенский, автор будущего первого «Русско-чудского словаря».

Словарь составлен на кириллице и включает 320 слов, расположенных по темам с грамматическими пояснениями и даже небольшим материалом для чтения на вепсском языке. При составлении словаря П. Успенский не ставил цель распространения письменности среди вепсов. Он писал, что лишь стремился помочь ... «тем учителям и учительницам, которые, вступая в чудскую школу, не знакомы с наречием учащихся», поскольку, будучи сам учителем в карельской школе, знал из практики, «как облегчается труд учителя при условии знания им местного языка». Работу над словарем П. Успенский закончил в 1908 г., но издан он был только в 1913 г. в Санкт-Петербурге.

Особое влияние на карелов и вепсов оказало зарождение национально-освободительного движения в северной Карелии, которое было тесно связано с финским национальным движением. В подготовленной его активистами в 1905 г. петиции к I Государственной думе наряду с общедемократическими требованиями впервые открыто поднимались вопросы о необходимости содействия этническому развитию инородцев, их языков. В обращении содержались требования о переходе ко всеобщему начальному образованию, о преподавании в школах и проведении богослужений на местных языках, об обеспечении доступа «достаточного числа лиц из низших школ с инородческим языком в русские учительские семинарии», о желательности знания местных языков чиновниками, о проведении богослужения на местном языке. Судя по информации о том, что в 1911 г. вепсский крестьянин Г. Елькин из с. Ярославичи написал пьесу на вепсском языке «На сплавной реке», которая, вероятно, являлась переводом на вепсский язык одноимённой пьесы финского писателя Теуво Паккала о борьбе финских рабочих за свои права, идеи о офиальном равенстве достигали весьма отдаленных вепсских деревень. Сообщалось, что состоялось несколько её представлений, но по политическим мотивам постановки были запрещены.

Мало известен такой факт, что в ноябре 1917 г. один из двух депутатов, избранных от Олонецкой губернии во Всероссийское учредительное собрание, которому после революции предстояло решать судьбу России, был вепс из с. Озера Винницкой волости - Андрей Федорович Матвеев (25.08.1892 - 30.03.1985). По сообщению его дочери И.А. Дубровиной, Андрей Федорович родился в многодетной крестьянской семье и до семи лет говорил только на вепсском языке (рис. 35). В с. Винницы он окончил двухклассное училище и сумел подготовиться к поступлению в открывшуюся в 1903 г. в Петрозаводске учительскую семинарию, набрав самый высокий бал среди первых трех абитуриентов, которым полагалась стипендия. Это и открыло ему возможность получить образование, поскольку семья не смогла бы содержать сына в Петрозаводске.

В 1911 г., после окончания учительской семинарии в Петрозаводске, он работал учителем в с. Угмойла Сямозерской волости. С сентября 1915 г. по февраль 1917 г. был рядовым гвардейского Измайловского полка сначала в Петрограде, затем на фронте. В Учредительное собрание А.Ф. Матвеев выдвигался от партии эсеров. После разгона большевиками в январе 1918 г. Учредительного собрания, А.Ф. Матвеев в 1930-е гг. неоднократно подвергался репрессиям.