Эльф едва ли не силой затолкал девчонку в повозку и сильно рисковал лишиться рук, блуждающих в области ее, пусть будет, поясницы.

Наконец, они оба скрылись за поворотом, а я убедил себя, что мне все равно.

Глупая девчонка настолько утонула в чувствах, что даже не заметила, как я снял с нее кулон. Это оказалось проще, чем отнять игрушку у драконенка. Люди примитивны и одинаковы, аж противно. Хотя, признаться, пару раз актрисулька меня все же удивила.

Посмотрел на артефакт. Он лежал на моей ладони невинным украшением, словно не скрывал в себе мощь, способную проломить грань между мирами. Почему поддался в этот раз? Почему оттолкнул в предыдущий? Впрочем, какая разница? Я попробовал наудачу, и она мне очаровательно улыбнулась.

Теперь лекарство для отца почти у меня. Остался один камень и заклинание.

Девчонка в безопасности, а я могу идти своей дорогой без обузы. Когда оборотни поймут, что камень у меня, утратят к ней интерес. А темный надает по мордам, пока блохастые не разберутся, что к чему.

Эта мысль одновременно и успокаивала, и бесила.

Успокаивало, что ее смазливое личико больше не пострадает.

Бесило, что защищал ее кто-то другой. И тот другой, при случае, с того света ее не вытащит.

Кусты за дорогой зашевелились.

Семь минут! Тормознутые какие-то. Я думал, они придут раньше.

Надел кулон на шею и с трудом застегнул замочек. Кто придумал такие миниатюрные защелки?

Щелчок и по телу прокатился электрический разряд. Рисунки на руках обожгло, мышцы и сухожилия напряглись до невыносимости, я стиснул зубы и протяжно выдохнул. Что за…

В тягучий коктейль из боли и спазмов ворвались отголоски чужих чувств. Щенячья тоска никак не могла быть моей. Сердце жгло тупой изнуряющей болью и, как ни странно, она перекрыла всю остальную. Словно мир сжался до единственной мышцы, и каждая ее пульсация выбрасывала в кровь отраву тоски. Аж глаза защипало, как от ядовитого тумана Мертвого озера.

Когда в комнату ворвались вооруженные до зубов оборотни под предводительством дракона, я держался за сердце и, мать его, рыдал.

Стоит отметить, эффект я произвел ошеломительный. Оборотни растерянно переглянулись, почесали бородатые морды и уставились на предводителя.

Грастхарген вошел в просторную спальню с видом победителя. Высокий, широкоплечий, с лицом, отчаянно просящим крепкого кулака. Почти женственная смазливость умоляла подрехтовать ее в сторону мужественности. Ошибка драконьей генетики! Со спины так вообще от бабы не отличишь. Длинная туника магистра какой-то там исключительной магии, волосы до задницы, перехваченные в нескольких местах резинками и сплетенные в несколько замысловатых кос кого угодно введут в заблуждение. И только грубый голос, и волосатые руки донельзя отрезвляли.

Согласен. Я все еще злюсь за прошлый раз, когда, по пьяни, погруженный в пучину безысходности вечного существования, решил развлечься с первой встречной. Кто же знал, что первой встречной окажется мужик в юбке. Какой мужик вообще в наше время носит юбку⁈

— Владыка провинции Дзэгрон, — Граст изящно, несмотря на исполинский рост, согнулся в реверансе. Всегда поражался, как его грубые мужские руки способны на столь утонченные жесты. Нет, определенно, здесь где-то потопталась баба!

— Грастхарген, — всхлипнул в ответ. Дурацкие слезы никак не выключались и перерастали в тихую истерику. Не мою истерику! Осознание, что это как-то связано с кулоном и девчонкой догнало слишком поздно, когда бурный поток уже было не остановить.

— Ты в порядке? — Граст с усмешкой заломил бровь и выпрямился.

— Да как тебя увидел, растрогался. Помнится, ты меня отшил в тот раз. Никак не могу забыть твою волосатую грудь.

Дракон скривился. На его щеках выступили чешуйки, но быстро схлынули. Вопрос половых извращений в нашем сообществе — на грани фола. За такое могут и со скалы скинуть. Да и противно это гордому нраву ящера.

Зато троллить собрата — сплошное удовольствие.

— Что так долго? Я уж думал, придется самому тебя искать.

А еще придется искать носовой платок. Слезы уже намочили рубашку и капали на пол. А я еще издевался над Брианой, когда у той «отошли воды».

— Хватку теряешь? Я ведь, можно сказать, тебе пригласительный билет отправил! — без обиняков нырнул в бездонный карман Грастхаргена и среди кучи хлама отыскал там белоснежный платок. Дракон оторопел от моей наглости, но тряпку не отобрал.

Тщательно стер с лица сырость, но слезы потекли снова.

У них там что, бездонный запас? Сколько можно ныть? Ну, уронила пару слезинок, живи дальше! Я всего-то разок ее поцеловал, и то по делу, без огонька, чего так убиваться? Увижу Киллиана снова — закопаю заживо. Всего-то и требовалось с него, успокоить ревущую бабу и сохранить ее в целости, пока до места добирается. Эти эльфы — бесполезные существа. Наверняка сейчас воют в две глотки.

Высморкался и засунул платок обратно в драконий карман.

У Граста дернулась верхняя губа, но больше он ничем не подал виду. Хороший мальчик.

— Ты понимаешь, для чего мы здесь, владыка?

Я похлопал его по плечу и смахнул несуществующую пылинку с его мантии. Для тех, кто тыкает Владыке Дзэгрона, в уделах Дракона Смерти уготованы отдельные палаты. Но зачем же об этом рассказывать раньше времени.

— Пришли с отчаянной мольбой сдохнуть в страшных муках? — я выудил из сумки свиток и швырнул Грасту. — Твое творчество?

Тот в сторону свитка даже не посмотрел, только зрачки на мгновенье заострились и сверкнули изумрудом истинной силы. Свою магию он за версту учует, как пес некогда оставленный след на столбе.

— Поделишься настоящим заклинанием? — спросил, переходя на кокетливый шепот.

Граст дернулся и ударился в невидимую стену собственного самообладания.

— Провоцируешь, — понимающе осклабился он. — Это ты зря. Княгиня желает поговорить. Ты же понимаешь, что бежать бесполезно? Десять, может, тридцать оборотней ты осилишь. Но справишься ли со всей стаей?

За окном разлился протяжный вой. В него встроился второй, третий, пятый голос. Вскоре вся округа вопила таким многоголосьем, что я невольно проникся уважением к самому себе. Это же надо было так расстараться для одного меня! Теперь ясно, чего они так долго. Молодняк по кустам собирали.

Я всхлипнул, и Граст понял что-то неправильно. Он довольно улыбнулся, полагая, что произвел на меня впечатление. Произвел, конечно. Я не думал, что они настолько меня боятся, что приволокут даже щенков. Хотел ответить что-то скабрезное, но щемящая тоска в сердце вдруг оборвалась, а губы обожгло теплом.

Не мои губы.

Не моим, праматерь дракона, теплом!

Этот остроухий козел ее целовал!

Прямо сейчас.

Прямо в рот!

Да он… Труп!

Дракону хватило сотой доли секунды, чтобы захватить мой разум. Он вопил «моя!» и требовал голову эльфа, засунутую в его же задницу.

От ног к горлу подкатила удушающая волна гнева, ладони сжало от ярости, а вместе с ладонями сжались и глотки оборотней. Всех до единого. Протяжные вои оборвались жалобными всхлипами, а ко мне потекла жизненная сила целой стаи.

Дурманящая, головокружительная, сладкая, сводящая с ума сила!

Перекошенная рожа Грастхаргена отрезвила.

Я с трудом вышвырнул дракона с ментального трона и тряхнул головой. От яростной мощи меня потряхивало. Не думал, что способен на такое! Вытянуть жизнь из десяти, пятнадцати существ — несложно, но, чтобы одновременно осушить целую стаю⁈

Меня трясло, сердце колотилось в оковы грудной клетки. Я облизнул пересохшие губы, ощущая неумолимую жажду вновь пустить по венам эту необузданную мощь.

Насилу запретил себе думать о девчонке или запретной силе. Позже разберусь, что это было!

Скучающе улыбнулся:

— Польщен. И заранее извиняюсь, перенервничал, — Граст судорожно сглотнул и неуверенно оглянулся. Оборотни кашляли и раздирали от боли шеи, на которых отпечатались темно-синие пальцы невидимых рук. Мохнатые за окном долго скулили и подвывали. Если уж начнут драть глотку, то уходят в разнос. Вопли отдельного неуравновешенного молодняка еще долго раздавались из разных мест. Всех ради меня собрали, даже тех, кто бриться не начал. Да я хорош. — Не стоило так выпендриваться, я сам пойду. А ты пока передай своим, чтобы подготовили настоящий свиток. Не хочу тратить на это много времени. У меня его мало, знаешь ли.