Концепция унитарного жилья, изобретение Шарля Фурье, вызвала к жизни — скрыто или явно — появление множества систем и конкретных опытов в области строительства жилья для народа, и так продолжается до наших дней: подсчет денег пророка Гармонии не прекращается. Проницательный наблюдатель реальности своей эпохи, он не мог игнорировать то, что бросалось в глаза: «Наши моралисты, противники совместного труда представителей разных полов, не видят ничего ужасного в том, что три десятка бедняков, мужчин и женщин, набиваются, как селедки в бочку, на чердаки, вперемешку с больными. Цивилизованный обычай это допускает»[298]. Фурье не понаслышке знал «грязные и уродливые города»[299] и деревни, «скопище отвратительных хижин»[300].

В его идеальном обществе люди будут жить не в «хаотически стоящих домишках, соревнующихся, который из них грязнее и уродливее», — семьи будут жить в «фаланстерах» или «общественных дворцах», вмещающих до трех с половиной тысяч человек. Фурье приводит схематический план своего фаланстера и дает краткое пояснение к нему. Мысль будет подхвачена Виктором Консидераном, одним из первых популяризаторов идей Фурье[301].

Здание, которое воображает Консидеран, повторяет прототип, придуманный учителем, однако, будучи инженером, он дополняет проект большим количеством технических подробностей и формул. Вот как Консидеран описывает структуру нового жилья: «В нем все предусмотрено, организовано и скомбинировано, и человек по–хозяйски управляет водой, воздухом и теплом». Горячая и холодная вода будет проведена в каждую квартиру, будет установлено центральное отопление: «Одного центрального калорифера будет достаточно, чтобы распространять тепло по всем частям здания: подавать его на галереи, в мастерские, — залы и квартиры. Тепло будет проводиться по системе труб, снабженных кранами, при помощи которых можно регулировать температуру в любой точке общественного дворца».

Предполагается, что фаланстер будет разделен на рассчитанные на любой кошелек квартиры с мебелью или без нее. Благодаря централизованйому снабжению цены на еду в местном ресторане будут приемлемыми. Все квартиры на каждом этаже будут выходить на застекленную галерею, открытую летом и отапливаемую зимой; галерея обеспечит единство общественного дворца: «Галерея, которая опоясывает здание, соединяет все его части в единое целое, обеспечивает контакт центра и периферии здания, является каналом, по которому циркулирует жизнь в большом теле фаланстера, артерией, по которой из сердца ко всем венам переносится кровь»[302].

Функциональное здание фаланстера не будет только лишь «машиной для проживания»: «Там надо будет гармонично соединить воду, огонь, свет, гранит и металлы; это будет творческий процесс!» «Этот идеал слишком красив, чтобы его невозможно было создать!» — патетически завершил Консидеран свой труд. «Если у вас есть жилье, то у других его нет! Многие люди страдают зимой от холода, летом от жары, вам это известно? Есть и такие, чьи соломенные тюфяки промокают, когда на улице дождь, чей пол превращается в грязь! Человек не создан для того, чтобы жить в берлоге. Человек — это не животное, он не может жить в норе. Это человек, он нуждается в жилье!»

Нет такой абсурдной проблемы, которую человечество не попыталось бы решить, и идея соединения законов гармоничной архитектуры с человеческим организмом встретила сопротивление. Военный инженер Консидеран знал, какие миллиарды ежегодно идут в Европе на нужды армии. Нельзя ли потратить часть этих денег более продуктивно и легко, инвестируя их не в военный корабль, а в строительство жилья? «Неужели проще отправить 1800 человек в открытый океан, чем построить жилье для крестьян где–нибудь в Шампани или в Босе?»

Депутат Учредительного собрания при Второй республике, Консидеран 14 июля 1849 года внес проект закона о государственном финансировании жилищных товариществ. Речь шла о том, чтобы поселить пятьсот человек на территории поблизости от Парижа. Государство должно было бы построить за свой счет дома, собственность на которые вернулась бы к нему в конце срока концессии. Собрание не стало обсуждать этот проект. Однако последователи Фурье не отказались от основной идеи фурьеризма. Они подхватили инициативу Консидерана, слегка видоизменив ее.

В первых рядах этих борцов мы видим романиста Эжена Сю, интерес к мнению которого в народной среде был весьма значителен. Без сомнения, этот писатель очень поспособствовал распространению идей Фурье. Промышленник Франсуа Арди, герой его романа «Вечный жид», увидевшего свет в 1844 году, практикует фурьеризм, сам того не зная. В пригороде Париже он возвел для своих рабочих «дом–коммуну», соответствующий канонам хозяина, с квартирами, состоящими из комнаты и уборной для одиноких жильцов, из трех комнат — для семей.

Надо сказать, что ни один фаланстер еще не возник в социальном пространстве, когда архитектор Виктор Каллан[303] в 1850‑х годах возобновил проект Фурье, назвав его «семейным дворцом». Его вдохновила основная идея теории мэтра: «Семейный дворец — это план социального единства, основанный на личной свободе, адаптированный к домашним нуждам и выступающий в новой архитектурной форме, которую возможно реализовать повсюду. Собрать в одной точке как минимум сотню семей; разместить их в просторном гармоничном доме, чтобы каждый мог там существовать свободно; научить их с умом комбинировать свои силы и расходы и благодаря этому многократно увеличивать сумму; наконец, вывести людей из состояния изоляции и враждебности и сблизить их: такова фундаментальная задача этой концепции».

Несмотря на поддержку Мелена в деле социального примирения — Каллан был из фурьеристов–католиков и разработал план 84-квартирного жилого комплекса, — капиталисты не заинтересовались его идеей. Тем не менее «семейный дворец» войдет в историю народного жилья. Этим мы обязаны единственному последователю Фурье, чья деятельность была длительной и плодотворной, — промышленнику Жану—Батисту Андре Годену.

Существует множество исследований, посвященных основателю Фамилистера и его разнообразным опытам по соединению капитала и труда[304]. Мы ограничимся здесь описанием Фамилистера в Гизе как реального опыта фаланстера, его связей и духа.

Мечта Фурье, воплощенная Годеном

По словам Марии Море, Годен прочитал в 1842 году статью в местной газете Le Guetteur de Saint–Quentin и был очарован идеей Фурье. В результате в следующем году он вступил в контакт с его парижскими последователями и быстро стал одним из активных деятелей движения. Он изучает документы, вносит деньги, когда это необходимо, пишет в редакцию Démocratic pacifique, печатного органа секты, становится рьяным пропагандистом школы во всех городах, в которые поставляет свою продукцию. Его фабрика в Гизе, производящая кухонные плиты и сковородки, процветает, но состояние, которое он сколотил, является для него лишь средством осчастливить человечество.

Идея создания поселения для фабричных рабочих появилась у Годена в первые годы Второй империи, о чем свидетельствуют письма. 16 марта 1853 года он пишет члену фаланстера Кантагрелю следующие строки: «Я уже много раз задавал себе вопрос, не смогу ли я построить рядом с фабрикой рабочий городок и поселить людей в комфортабельных условиях, особенно по сравнению с теми, в которых они живут теперь».