Но всё же я решила поговорить с ним вечером на балу. Спросить, почему ярг решил, что нам судьбой суждено быть вместе. А он взял и опять не пришёл.

И вот наступил последний день празднования. Завтра утром мы уже всей семьёй вернёмся домой.

Моя близняшка снова сидит в своей комнате хмурая, как сыч, и делает вид, что читает. Наверное, потому что вчера Азим опять танцевал с ларидийкой, и делал вид, что Ники для него существует.

Равнодушие у него получилось изобразить очень правдоподобно. Даже я поверила. Пока не позволила себе сжульничать и не прочла эмоции босварийского принца, когда он оказался поблизости.

Хм. Похоже, кое-кто решил изменить тактику. И это, как ни странно работает. Моя сестренка буквально места себе не находит. Злится. Скучает. Ревнует. Снова злится… скучает… сомневается… ревнует… И так по кругу. И вряд ли теперь она сможет сказать, что равнодушна к Азиму.

Я, конечно, не испытываю такого сокрушительно шквала эмоций. Но тоже слегка выбита из колеи странным поведением уже другого мужчины.

Вот как мне понимать всё происходящее? Сначала он мне проходу не давал, намекал, что мы друг другу судьбой предназначены. Даже меня заставил об этом задуматься своим напором. А теперь практически избегает.

Эти мужчины какие-то непостижимые. Даже читая их эмоции, невозможно понять, что творится в этих твердолобых головах.

Впрочем… о чём я переживаю? Поведение колдуна служит самым лучшим доказательством того, что нам действительно не по пути. Наверное, он внял моим аргументам и решил отступиться. Значит и мне не стоит больше ломать над этим голову.

Сигнал почтового футляра застаёт меня в том самом дворике, который мы с Ники уже так облюбовали. Отставив чашку чаю, я поспешно отстёгиваю артефакт от пояса и отвинчиваю крышку. На ладонь выпадает записка, свёрнутая в трубочку.

«Доченька, зайди к нам, пожалуйста. Мы с отцом хотим обсудить с тобой кое-что.

С любовью мама»

Хм. Странно.

Достав из паза на футляре тонкий грифель, я пишу ответ:

«Сейчас приду. Николь с собой звать?»

Через пару минут уже получаю ответ:

«Как хочешь. Тема разговора касается только тебя».

Только меня? Ещё более странно.

Поднявшись с кресла, я пристёгиваю футляр обратно и захожу через занавешенные двери в гостиную. Глянув в зеркало, поправляю причёску, разглаживаю юбки. Закусив губу, пару секунд размышляю, не переодеться ли в что-то более нарядное, чем простое голубое платье, но прихожу к выводу, что это лишнее.

− Куда-то собираешься? — показывается из своей спальни Николь. Бледная немного. Опять, наверное, плохо спала.

− Да, − киваю. − Мама написала, попросила зайти. Они с отцом хотят что-то со мной обсудить.

− М-м-м, ты что-то натворила? — на губах сестры появляется лукавая улыбка.

− Да вроде бы нет, − хмыкаю. — И даже ни с кем не ругалась.

И тут же понимаю, что ляпнула глупость. В последний раз, когда отец вот так вот вызывал к себе Ники и мы думали, что причина в её очередной ссоре с Азимом, для сестры всё обернулось предложением руки и сердца от её заклятого врага. А теперь вот, она из-за него тоскует.

− Извини. Вырвалось. Глупая шутка, − улыбаюсь виновато.

− Да нет, всё нормально, − пожимает плечами Ники. — Ладно, не буду тебя задерживать. Расскажешь потом, что случилось.

И она прячется обратно в свою комнату.

Нет, это просто невыносимо. Никогда ещё моя близняшка не была такой несчастной. Надо с этим что-то делать. Сегодня же вытрясу из неё всю правду и помогу им помириться. Знаю ведь, что и Азим этого хочет.

Но сначала поговорю с родителями. Интересно же, что у них стряслось.

По пути в покои, занимаемые моими родителями, мне действительно никто лишний не встречается. Так что вскоре передо мной уже открывают большие двустворчатые двери, пропуская в просторную светлую гостиную.

Родители ждут меня, устроившись в обнимку на одной из кушеток. Папа без камзола и с расстёгнутым воротом рубашки выглядит расслабленным и даже умиротворённым. Видно, что этот визит для него стал возможностью отдохнуть от нескончаемых государственных дел. А мама и вовсе кажется юной девушкой в ярком босварийском платье и с распущенными волосами.

− Милая, вот и ты, − улыбается она, как только я переступаю порог. Выбирается из объятий мужа и поспешно направляется мне навстречу, чтобы заключить в нежные материнские объятия. — Доброе утро, солнышко. Как у тебя дела? — чмокает в щёку.

− Доброе утро. Хорошо. А у вас? — отвечаю на объятие.

− И у нас. Проходи. Будешь чай?

− Не откажусь, − улыбаясь, иду к отцу, чтобы и его обнять.

За минувшую неделю я с ним виделась только вечерами на официальных мероприятиях. Как и с младшими братьями, кстати. Для Рикарда и Дастиана визит в Босварию тоже стал своеобразными каникулами, тем более, что на коронацию приехали и сыновья герцога Гиерно, с которыми мои братья дружат с детства. Так что у них образовалась своя весёлая компания, к которой присоединились и другие королевские отпрыски, в том числе и несколько юных принцесс. В общем, ребята не скучали. Не то что мы с Николь.

− Так что вы хотели со мной обсудить? — спрашиваю усевшись на диванчик напротив отца. Мама, разлив по чашкам чай, снова устраивается рядом с супругом.

− Мы хотели бы услышать от тебя, как ты относишься к яргу Янгмару Торнгару? — без обиняков интересуется папа. Он по-прежнему выглядит расслабленным, но взгляд теперь излучает пристальное внимание.

− К яргу… а почему ты спрашиваешь? — невольно хмурюсь. Не ожидала я такого вопроса. А, наверное, следовало. Родители же видели, сколько тот мне внимания уделял. Наверняка сделали какие-то выводы.

− Он попросил встречи со мной сегодня. Намекнул, что разговор пойдёт об одной из моих дочерей. Как думаешь, о которой? — усмехается его величество.

− Когда он успел? Его же не было на балу, − замечаю, взволнованно сжимая руки на коленях.

− Мы встретились мельком у Корима, − слышу в ответ.

Так вот, значит, как он решил действовать? За моей спиной решить вопрос нашего замужества с моим отцом? Неприятно. Очень.

− Так что скажешь, дочь? О тебе он собирается со мной говорить?

− Понятия не имею, − фыркаю. — Он ничего не говорил мне об этом.

− И никак не давал понять, какие намерения имеет по отношению к тебе? — вскидывает брови отец.

Что ж. Мне скрывать нечего.

− На второй день нашего знакомства он спросил, приму ли я его ухаживания. И потом не единожды намекал, что желает видеть меня своей супругой. Но после последнего моего отказа, как мне показалось, отступился. И последние два дня мы практически не виделись, − честно рассказываю внимательно слушающим родителям.

− Отказа? — выхватывает папа из моего ответа один из ключевых моментов.

− Да, − опускаю глаза.

− Потому что он тебе не нравится? — встревает мама. — Я заметила, тебе было очень дискомфортно в обществе ярга вчера, когда мы случайно его встретили.

− Нет, дело не в отсутствии симпатии, − вздыхаю.

− А в чём же тогда?

− Это сложно. Он… не знаю, в чём причина, но я почему-то слишком чувствительна к его эмоциям. Больше чем, к кому-либо. Янгмар постоянно пробивает мои блоки. Это бывает просто невыносимым. Но вместе с тем… он мне нравится. И как человек, и как мужчина. И если бы не эта моя необъяснимая чувствительность, я бы… пожалуй, не возражала против его ухаживаний.

Не думала, что придётся всем этим делиться. Но сейчас чувствую облегчение. Слишком устала носить это в себе. Ведь даже с Николь не делилась своими переживаниями. Ей и своих хватает.

− Ох, милая, − мама встаёт, обходит стол и усаживается рядом со мной. Обнимает, целуя в макушку.

− Мам, я правда не понимаю, почему так сильно его ощущаю, − прижимаюсь к ней. — Всё, что он чувствует. От этого так сложно абстрагироваться и закрыться. Мне нравятся те эмоции, которые в нём вызываю я… но остальное… он так часто злится из-за чего-то. А мне от этого очень плохо.