— Ну, что ты, надень серый костюм, тебе он больше идет, я же его почистила. И красную сорочку…

— На ней двух пуговиц нет.

— Как нет, я еще в больнице пришила.

— Спасибо, — говорю я ей.

— Что? — смеется она, — никогда не говорил, вдруг — спасибо…

— А что тут смешного?

— Странно как-то, муж жене говорит спасибо.

— Благодарю тебя, жена моя! — восклицаю я.

— Нет-нет, галстук этот не подойдет, возьми тот — серый в белую клетку, — замечает она.

— Откуда ты знаешь?

— А что, для этого обязательно школу, что ли, надо кончать? Дети, не орите, и так слышно. Мана, оставь в покое Хасана, Зейнаб, зачем тебе платок, у тебя же волосы просто золотые. Фарида, возьми Хасана за руку. Ражаб, сколько раз тебе говорить, сними эту помятую кепку, надень новую, я же тебе купила, какую ты хотел, кожаную…

— Зачем кепка, сынок, без кепки лучше, — говорю я. — Фарида, как твои глаза, доченька?

— Не болят, папа, очки хорошие.

— Слава богу. Ну что, семья моя, пойдем, поглядим на народ, пусть и народ на нас посмотрит.

— Я с папой хочу, — вырвавшись от Фариды, малыш подбегает ко мне и берет меня за руку. — Пусть и на меня народ посмотрит.

— Очень нужен ты, — смеется Фарида.

— Разве я не нужен, папа? Что она говорит?

— Нужен, нужен, сынок! Мы все нужны людям, и люди нам нужны!

Со стороны школы слышна была дробь барабанов, зовущая людей на сбор. Это старый обычай сохранился-таки у нас. Когда надо было собрать джамаат (общество), били в три больших барабана. И поэтому плато, где стоит школа, издревле называется местом тамтама. В ауле было оживленно. Все семьи выходили из саклей и гуськом направлялись к школе. Для такого большого торжества в ауле не было помещения, и директор совхоза правильно решил, построив во дворе школы подмостки, чтоб здесь под открытым небом чествовать студентов. Вот они, аккуратные, загорелые, плечистые — все как на подбор багратионцы со своим знаменем входят на площадь перед школой, где стоит бюст Герою труда — чабану Исмаилу, чьим именем и названа эта школа. Со всех сторон шли празднично одетые люди, стар и млад, даже старушки со своими неразлучными рукоделиями спустились с террас, чтоб присоединиться ко всем на площади. Столько людей на этой площади я помню только весной сорок пятого — в День Победы, когда колхоз в честь праздника зарезал трех быков и сварил всем шурпу. Такой вкусной еды я больше не помню. За все свое детство впервые я наелся досыта. Щедрый был день, добытый таким трудом, таким напряжением человеческой воли. Да, это была величайшая победа человека над злом. И с годами все больше наша признательность тем, кто пожертвовал в священной войне своей жизнью ради нашего Сегодня.

Самые почетные и уважаемые люди заняли места в президиуме. Открывая собрание, директор совхоза попросил извинения у гостей, что приходится их чествовать вот так на площади, под открытым небом, а не в зале Дворца, и выразил надежду, что в следующем году будет готов в новом поселке этот самый Дворец культуры, фундамент которого уже заложен.

Да, строится этот Дворец культуры по грузинскому проекту. Этот Дворец станет украшением всего поселка. Я любовался красочным видом этого здания на бумаге. В проекте учтены архитектурные особенности горских строений. Слово «новое» во всем звучит теперь, и это «новое» вобрало в себя много красок. Как радугу нельзя представить одноцветной, так и наша новь многоцветна и многокрасочна в каждом явлении. Как солнце в капле росы, отражается в этой нови дружба людей, дружба народов. Возьмите вот собравшихся здесь людей, я просто для себя посчитал — представители почти всех народов страны присутствуют здесь. Говоря о дружбе, парторг Джабраил не забыл упомянуть и о землетрясении в Дагестане весной семидесятого года, когда горцы вновь испытали на себе это великое чувство братства.

Затем Джабраил выразил от имени парткома совхоза, от имени дирекции сердечные чувства признательности всем рабочим-строителям объединения «Межколхозстроя», особо подчеркнул трудовой подвиг студенческого стройотряда «Багратион», который за два месяца освоил более ста тысяч рублей и построил прекрасное здание детского комбината. Всему отряду, всем студентам в благодарность от имени совхоза был подарен цветной телевизор, чтоб они могли поставить его в своем общежитии. Радостные возгласы, аплодисменты, не раз поднимали в небо голубей с крыши школы. Среди отличившихся были названы командир стройотряда Минатулла, Мангул, который не только сам трудился с рвением, но и учил водить машину выпускницу нашей школы. Из девушек были отмечены Наташа и Джавхарат. Все отличавшиеся в работе студенты получили или транзистор, или фотоаппарат. Сказал свое слово и командир стройотряда и в конце от души поблагодарил, кого бы вы думали?.. Мою жену Патимат. И при всем честном народе Минатулла, накинув на ее плечи цветастый белый платок с бахромой, сказал, что это от студентов за ее щедрое и отзывчивое сердце, за добрые и трудолюбивые руки. Не испытывавшая никогда в своей жизни такого к себе внимания, тем более перед всем аулом, жена моя была польщена, растерялась, даже слова не смогла вымолвить, слезу смахнула…

— Что ты плачешь, дуреха, — говорю я ей, когда она вернулась на свое место и подсела ко мне. — Радоваться надо.

— А я это от радости, — проговорила она и ткнулась лицом в мое плечо, — я же ничего такого не сделала, чтоб так, при всех…

— Ты им обед готовила…

— Большое, что ли, дело, обед…

— Значит большое, раз оказали такую честь.

— А мама наша красивая! — говорит Хасанчик, обнимая маму. — А папе ничего не дадут?

— Замолчи, что ты… — беру я его к себе на колени. И вспомнил я случай с одним нашим сельчанином Ибрала Галом. Такое случается всегда с ним. После смерти жены долго оставался холостым, пока не забрала его в свои руки одна вдова, доярка. И вот какой случай был однажды на гудекане.

— Слушай, Ибрала Гал, будь добр, помоги, пожалуйста, мне вон ту балку на крышу поднять, я тебе воз дров привезу.

— Зачем, дорогой, мне твой воз дров, когда моя жена двести рублей в месяц получает.

— А что, ты у нее на иждивении?

— Нам этого хватает, — важно заявляет Ибрала Гал, продолжая строгать палку перочинным ножом. И в это самое время к нему подбегает сын:

— Папа, скорей, там маму по телевизору показывают.

— Стыдись, сынок, такое при людях говорить, ты позови меня, когда твоего папу будут показывать, — важно говорит Ибрала Гал.

— Мама тебя хвалит.

— А что ей остается делать? А что она обо мне говорит?

— Ярким пережитком назвала тебя мама!

И от смеха присутствующих на гудекане горцев, говорят, раскололась скала, на которой сидел незадачливый Ибрала Гал.

Самодеятельные артисты аула, студенты и студентки, готовящиеся принять сегодня участие в концерте, после торжественной части суетились в коридоре за застекленной верандой школы. Прерывисто доносились звуки перебираемых струн, звуки зурны и аккордеона, гитары и бубна. Веселая пестрота одежды присуща моему аулу в отличие от соседних. Джигиты в бравом наряде — в черкесках со всеми атрибутами, газырями и кинжалами, девушки в старых нарядах, блестят многочисленные украшения на них, серебристый звон доносится до людей. Еще мелькали за стеклом рыцари в татуированных масках и средневековых доспехах — это исполнители боевого танца. Люди уже переговаривались между собой, дети не слушали, пора было завершить торжественную часть. И в это самое время Усатый Ражбадин потребовал тишины и сообщил: «Дорогие товарищи, есть еще одна приятная новость…». Все умолкли.

— Сельчане, гости, друзья, сегодня мы в парткоме, — повернулся директор совхоза и посмотрел на парторга Джабраила, а тот утвердительно кивнул головой, — на заседании обсудили еще один вопрос. Вы, уважаемые, знаете, что на новом месте, там, где будет новый поселок городского типа, там, где уже многие строят себе новые дома, мы построили образцовый типовой дом. По-моему, все его видели и всем он пришелся по душе…