К”ньец недовольно фыркнул.

– Потерпишь, – бросил ему через плечо Свим. – Ты бы посмотрел, что там с Ф”ентом. Может быть, пора его разбудить?

– Зачем? Пусть спит, – небрежно сказал хопс. – Чем он позже узнает, что остался без собачьего украшения, тем для него же лучше будет.

– Тебе виднее. Украшения он лишился или обрёл возможность не таскать за собой лишнее.

К”ньец стал что-то горячо объяснять значение хвоста, если он, конечно, не содержит в себе такой пакости, коей обладал хвост стехара, но Свим его слушал уже вполуха. Он обратился к Клоуде:

– Скажи, Кло. У вас есть связь с базой?

– Обязательная. Через каждые полпраузы.

– Давай послушаем, что они тебе говорят.

– Не надо, Свим. Я боюсь!

– Чего? – он положил руку ей на колено. Она уже намеревалась столкнуть её и даже сделала резкое движение, но закончила его тем, что положила свою узкую, с длинными пальцами ладонь на его, широкую и теплую. Он отметил её движение. – Хорошо, милая… Так чего ты боишься?

– Я же говорила, нам надо выходить на связь каждые полпраузы. А я молчала. Теперь там, наверное… – Она вяло отмахнулась рукой. – Не надо, Свим.

– Ну, хорошо. Если тебе это неприятно, то и пусть они там что хотят, то и говорят. Но просто послушать переговоры между тескомовцами есть возможность?

– В принципе можно, конечно. Мы все на одной волне работаем. Но… это не рекомендуется делать.

Свим улыбнулся.

– Кло, очнись! Это когда уже было. А сейчас для тебя всё рекомендуется. Они тебе не указ… Ну, успокойся, милая. Давай послушаем, какие у них возникли там проблемы. Заодно что-нибудь узнаем и о себе… Кло, прошу тебя.

Клоуда ответила на его улыбку своей, вымученной.

– Ты не подумай, что я не хочу, – сказала она. – Эти переговоры… Они… мужчины, так при этом ругаются! Я сегодня с утра уже наслушалась всякого.

– Так трудно привыкнуть?

– Не знаю. Я же сегодня в первом самостоятельном полете.

– Поздравляю, – вставил Свим. – Но разве у вас так принято, чтобы не считаться с тем, женщина ты или нет?

– А мужикам наплевать, что я женщина.

– Не скажи. Я вот не ругаюсь.

– То ты… Тебе ругаться не с кем.

– А им, значит, есть с кем?

– Конечно. Разные думы, книры. Разные командиры. Каждый считает своё мнение правильным. Всё так это стало плохо после драки между бойцами, устроенной в Габуне.

– Ты мне о ней расскажешь?

– Но я ничего не знаю. Правда, Свим. Я ведь там не была.

– Ладно. Так что они говорят между собой?

– Начинают выяснять отношения… Ну, их!

– А мечом ты владеть умеешь?

– Нет, Свим, – она вздохнула. – Нам давали, конечно, уроки фехтования, но у меня плохо получалось. Мне всегда казалось… Разве я могу кого-нибудь убить? Это же… Нет, Свим. Вот Пли умеет. Но мы полетели к вам с ней без мечей.

– Меня, Кло, откровенно говоря, это смущает. Почему вы все были так не подготовлены к встрече с нами? Ведь дисциплина у вас в основе всего. А тут поразительная беспечность какая-то. Как на прогулку отправились. А их меленраи словно специально были подготовлены, чтобы пропустить удар меча или кинжала. Непонятно.

Клоуда пожала одним плечом.

– Скоро будет совсем темно, – сказала она бесцветным голосом.

Свим забеспокоился.

– Он ночью не упадёт? Вы же ночью не летаете?

– Не упадёт. Ночью просто трудно садиться, поэтому и не летаем. Не видно, что под гондолой в этот момент находится. Можно и на воду сесть, и на дерево налететь.

– Как только луна даст больше света, так и сядем. А сейчас давай всё-таки послушаем переговоры.

– Как хочешь, Свим, – она наклонилась и дотянулась до небольшого ящика, отдельно установленного над двигателями веков с набором переключателей и кнопок, заученно пробежалась по ним пальцами одной руки.

Приемник зашипел. Кто-то кашлянул. Свим вопросительно посмотрел на Клоуду.

– Это общий канал, – сказала она озадаченно. – Обычно…

– Они уходят на юго-запад? Идут очень быстро, наверное, бегут, – прорвался в эфир голос запыхавшегося человека. – Мы уже пятнадцать прауз на ногах!

– Сочувствую, – проговорил некто, но сочувствия в сказанном не было и на гран. – Но они тоже идут без отдыха, и с ними мальчик.

– Мерсьек, – шепнула Клоуда, словно её могли услышать. – Командир дума.

– Я его видел как-то в Габуне. Неприятный тип. Злой какой-то, того и гляди, как бы не укусил, – также шепотом ответил Свим.

– У меня половина крина не выдержала гонки, – пытался объяснить обстановку, по-видимому, командир крина.

– Зато осталась другая половина, – холодно заметил Мерсьек. – Вас вполне достаточно для выполнения дела.

Руководитель крина тяжело задышал.

– Мы будем преследовать ещё блеска два, не больше. Становится совсем темно… Не лучше ли им наперерез пустить отряд из Туклы?

– Креник, делай свою работу. Со своей мы разберёмся сами, – жёстко проговорил командир дума. – Если будут перемены, скажешь.

Со стороны загонщиков, идущих, как теперь было понятно, за торном, послышались глухие недовольные возгласы, однако никто из них и их командир не оспорили слов Мерсьека, напротив, Креник поспешил перекрыть голоса недовольных:

– Да, конечно, шейн!

– Так-то… Мы потеряли связь с двумя шарами, вылетевшими к тростеру шесть-три-двенадцать. Они должны были встретиться с вами и помочь вам.

– Один мы видели две праузы назад. Он улетал на юго-юго-восток. На наш позывной не ответил. Через праузу от тростера ушли искомые, и мы повернули за ними.

– Любопытно… второй видели совсем недавно, якобы, в районе Пертока. Оба шара и на наш позывной не отвечают. Что-то не сходится, мы проверяем… Но ты, Креник, помни, что вы уже однажды упустили его, не промахнитесь и в этот раз. Всё!

– Будем стараться, – выдохнул Креник, но ответа Мерсьека не дождался.

Приемник зашипел, донеслись короткие щелчки.

– Ты говорила, ругаются, вполне приличные переговоры, – заметил Свим. – Но как мы вовремя подключились! Хорошие вести услышали.

– Мерсьек не ругается. И он не злой, а больной.

– Больных в Тескоме не держат, – заявил Свим уверенно. – Да и Круг Человечности таких изолирует.

– Он умный.

– Охотно верю. Стать командиром дума не просто. Впрочем, о Мерсьеке ты мне тоже расскажешь как-нибудь. В другой раз. Важнее другое. Они могут каким-либо образом нас засечь?

– Сейчас уже никак. Наступает ночь. Вечером нас видели из Пертока, ты слышал, но мы изменили направление движения. И мы не выходим на связь.

– Кло, ты чудо! Вот это я от тебя и хотел услышать!.. Но только не думай обо мне плохо. Что я воспользовался случаем и – так далее. Поверь, мне не хотелось бы…

Дикий по содержанию поток слов донёсся из приемника. Кому-то перечислялись все его достоинства, в кавычках, в самых нецензурных выражениях.

Свим выслушал произнесенную без передышки тираду и расхохотался.

– Ты была права, Кло. Выключай!

Клоуда поспешила исполнить его просьбу, а он нагнулся и поцеловал ее колено. Она затаила дыхание и провела ладонью по его слегка вьющимся волосам.

– Не надо, Свим…

– Свим, я есть хочу! – подал голос Камрат.

Он уже смутно различал землю, и ему надоело на неё смотреть. Даже голова стала кружиться.

– Давно пора, – согласился Свим. – А ты, Кло?

– Мы утром так торопились, что не поели… – Она громко сглотнула слюну. – Я, Свим, умираю от голода!

– Так что же ты молчала, милая? А я такой недогадливый! – дурб засуетился, едва не вытолкнув хопса за борт.

Они ели и обсуждали приятное: они вот тут сидят себе, а шар продолжает уносить их на запад. Не надо было искать тропы, мочить ноги в воде речушек и ручьёв и задыхаться от усталости.

– И всё-таки, друзья, – подвёл итог разговору Свим, – шар придётся уничтожить, иначе уже завтра его обнаружат. А с ним и нас. Значит, дальше лететь нам на нём не стоит, но и бросать его просто так не следует.

Охотнее всех с рассуждениями Свима согласилась калуба.