В руке Хлена, вынутой из пукеля, оказался тяжёлый жёлтый шар. Он бросил его с навесом так, чтобы точно попасть в ладонь Свиму.

– Что это? – дурб с интересом осмотрел подарок.

Шар небольшой, пальца три в диаметре, увесистый, из неизвестного материала, тщательно отполирован. В его тело двойной линией затейливо врезана большая серебристая цифра – 4.

– Это? Это пропуск тебе и твоим разумным на ближайшие дней десять перехода, а может быть, и дальше. Всё зависит от того, как будешь идти. Встретишься где-нибудь по дороге с такими… ну, как мы, покажешь и проси у вождя помощи. Любой.

Свим покачал головой. Он никогда не слышал о корпоративной связи между бандами или их вождями. Недаром потому говорят, сто лет живи, сто лет узнавай новое. Даже в Центре такого не знают. Или банды сейчас объединяются для каких-то целей?

Ломать голову над такой сложной проблемой Свим не стал.

– Спасибо! – поблагодарил он Хлена.

Подарок и вправду был ценным, если, конечно, верить оприту.

Но Хлен уже отвернулся и направился к своим бродягам. Слов благодарности он не пожелал выслушивать.

Свим ещё с минт постоял, глядя как Хлен уходит, твердо шагая по земле, где считал себя хозяином, как он властно сказал что-то и вся банда дружно и, не оглядываясь напрямую пошла через лес, оставляя за собой заметную прогалину.

Дурбу стало грустно, как будто только что он нечто обрёл и тут же потерял…

Его команда стояла, жидкой кучкой обступив громадного по сравнению с ними, торна. Свим вдруг вспомнил о Ф”енте. Со времени, когда он вместе с хопсом поспешил посмотреть, что там происходит за поворотом, и до сего момента, он выродка из лис не видел. Не было его и во время схватки, и сразу после неё. А сейчас – вот он, стоит со всем вместе и глазеет на биоробота.

Дабы навести порядок, Свим и начал с выяснения обстоятельств отсутствия Ф”ента.

– А ты, стехар, где пропадал?

– Как пропадал? – искренне удивился выродок и оглянулся на других, как бы приглашая их удивиться вместе с ним, – Я всё время был здесь, на подхвате.

– На каком же это подхвате? – пришла очередь удивляться Свиму. – И что же ты подхватил на подхвате?

– Ну, это же ясно… – уверенно начал объяснять Ф”ент.

Его перебил К”ньец.

– В кустах он всё время просидел, – въедливо мяукнул он. – Собака паршивая он, а не член нашей команды. Говорил я тебе! Зачем он нам понадобился такой?

– В каких таких кустах? – У выродка вывалился язык. – Да я… Я всё время был начеку! Вы там, а я…

– Заткнись! – оборвал его Свим. – Обнаглел ты донельзя. В следующий раз увильнёшь, близко к нам не подходи. Пинком из команды вышвырну. Ты меня ещё плохо знаешь.

– Надо посмотреть в кустах, – как будто озабоченный невесть каким серьёзным делом сказал К”ньец, – большую кучу он там наложил?

– И ты, К”ньюша, заткнись! – резко сказал Свим с досадой и повернулся к торну, безучастно посматривающего на человека, бранящегося с путрами. Но Свим был настроен по-боевому. – И давно ты по лесам и диким землям бродишь и на дорогах в банде шалишь, оприт?

– Давно, – спокойно ответил торн. Существо вопроса и тон, которым он был задан человеком, его совершенно не затронули. И добавил: – Зовите меня Сестерцием.

Торны – человекообразные биороботы, – были созданы ещё в те времена, когда люди царили на Земле безраздельно, являясь единственными разумными, когда они успешно осваивали Космос и осмелились заглянуть вглубь материи и основ жизни.

Века эволюции и борьбы за выживание в изменяющемся мире преобразили не только некоторые морфологические черты торнов, заложенные древними создателями, но и внутреннее их строение, коснувшись многих деталей, однако в целом их облик остался прежним – человекообразным.

Так, отличие и определённость контура человеческого лица с необходимыми функциональными его составляющими практически не претерпели больших изменений и были хорошо узнаваемы: рот, правильный нос, глаза чуть навыкате с зеленоватой радужной оболочкой, разлёт бровей, аккуратные ушные раковины. Впрочем, глубокие складки от крыльев носа вниз к уголкам губ и к подбородку делали их лица угрюмыми и неприветливыми. Пожалуй, лишь несоразмерно высокий выпуклый – полусферой – лоб без единой морщинки никого не вводил в заблуждение, чтобы отождествлять торна с человеком.

Конечности – руки, ноги – с пятью суставчатыми пальцами могли сгибаться у торнов под любым углом в любую сторону, хотя торны предпочитали ходить коленями вперед, а локти держать позади – как это делают люди. Торну ничего не стоило повернуть голову на полный оборот, не поворачивая плеч, у них не было проблем выполнить какую-либо работу за спиной: голова назад, локти вперёд – и всё готово к работе. Они могли ходить боком или пятками назад, используя такую возможность для дальнего прыжка с места.

Торны считали для себя обязательным делом, не требующим доказательств и объяснений, одеваться как люди и походить на людей. Для прикрытия лба и для кое-каких целей они носили объёмистую чалму, обязательно обувались в высокие сапоги, хотя могли безбоязненно и без ущерба для себя ходить босиком.

Однако все их потуги быть как люди разбивались о любовь к причудливой одежде: яркой, мешковатой и с излишествами в отделке. Здесь им не было равных среди разумных.

И спасённый командой Свима торн представлял собой типичный образчик. Голову его украшала плотно сидящая высокая и многоцветная чалма, сверкающая блестящей крошкой. На большое тело в живописном беспорядке надеты одна на другую разноцветные рубахи – не менее десятка. На рубахи натянут тонкой полоской меленрай, невесть каким способом расчлененный до такой малости. Широкие, с аппликациями – картинки из жизни людей и выродков – спереди и сзади, штаны сшиты из тяжелого, тиснёного серебристыми листьями материала. Через левое плечо переброшено одеяло, вытканное флуоресцирующими полосками. На ногах его красовались сапоги с подвесным универсальным движителем на каждом из них, позволяющие их обладателю ходить по воде, приподниматься вверх и в четверти бермета парить над поверхностью земли или воды.

Давно, возможно, с самого их создания, торны подразделялись на два принципиально разных класса.

Первые, к которым относился Сестерций, составлял класс настоящих или регламентированных торнов. Они жили как все разумные, кроме, естественно, людей, кланами с самостоятельными внутри клановыми законами, самостоятельным управлением, методами добывания пищи, мало чем отличающейся от человеческой, хотя и использовали энергию солнца, и специфическими способами размножения. Они по своей сути представляли третье направление разумных на земном шаре наравне с людьми и путрами.

Представители другого класса торнов относились к так называемым вьючным или рабочим. Они использовались разумными, в большей части людьми, для тяжелых работ, и чаще всего для переноски грузов, потому-то и назывались в основном вьючными. Вьючные торны воспроизводились в инкубаторах, которыми обладали всего несколько городов на земном шаре, оттого являлись обменным товаром. Кланов или гуртов торны этого класса не образовывали и практически не имели общественных организаций или классовых общений между собой. Их относили к квазиразумным – их разумность соответствовала поведению какой-либо древней умной машине, только биологического происхождения, что не требует себе определённого места под солнцем и довольствуется малым. Такой торн повиновался хозяину, коим чаще всего выступал кугурум города, прекрасно запоминал его распоряжения, имел свободу выбора метода исполнения приказов, был безотказен в делах и незлобив. Едой, неприхотливой и необильной, их обеспечивал владелец.

– Откуда ты, Сестерций, – спросил торна Свим, готовясь к трудному разговору.

– Я мог бы не отвечать незнакомцам, случайно встретившимся среди Диких Земель, – напыщенно проговорил торн и оглядел Свима и его спутников с ног до головы, словно царственная персона с высоты своего государева седалища обратила внимание на нечто, удивительно мелкое и незначащее. – Однако, учитывая случившееся здесь некоторое время тому назад дело, всё-таки скажу! Я торн, по имени Сестерций. Вы его уже знаете. Выведен за двадцать лет до нашей сегодняшней встречи и представляю тридцать шестой клон великого Огария!