– Да, неплохо. Но что-то слишком неплохо. Не кажется ли вам? – сказал Свим озабоченно. – Я вот чего никак не пойму. Вот ты, Сестерций… Да нет мне ещё ста лет, нет! Я же тебе сказал, что так говорят, когда давно что-нибудь не видели или не делали… Потом поймёшь. Ты вот говорил, что ходил здесь где-то рядом с бандой Хлена… Хлен, кстати, как раз мне о ней и говорил… Так вот, а ты утверждаешь, что вы ходили и что, не видел и не слышал об этой башне? И про то, что в ней находится? Она же тут стоит вся на виду.

Торн по-человечески пожал плечами.

– Сам удивляюсь. Мы точно ходили где-то здесь. Но у башни бывать не приходилось. Зато, дурб, я стал кое-что понимать. Позавчера к вечеру мы шли по направлению к Суременным горам. В свиджах десяти отсюда, южнее, Хлен поссорился со Свагой. Они часто ссорились. Свага хотел быть вождём. Так вот мы идём, торопимся, как тут Хлен неожиданно и ничего не объясняя, повернул банду к востоку и повёл нас по большой дуге, явно обходя нечто. Свага был против, вот они и сцепились. Пока они выясняли отношения, мы так по кругу и шли. Потом Хлен убил Свагу, с которым я дружил… Об этом… я не хочу вспоминать. Мне теперь кажется, если бы мы не свернули, то могли бы пройти мимо этой башни. Если это так, то Хлен что-то знал о ней и нас не пустил. Я у него в самом начале ещё спросил, вместе со Свагой, конечно, почему мы свернули, а он сказал, что там, куда мы идём, кто-то или что-то защищено барьером. Вернее, он сказал, что нам в лоб… ну да, в лоб не пройти. Именно так он и сказал.

– Любопытно, конечно, – разочарованно отреагировал Свим. – Может быть, он имел в виду ловушки, мимо которых нас провёл стехар?

– Не знаю, дурб.

– Ладно. А ты, К”ньюша, что скажешь?

– Ничего. До встречи с тобой я ходил мало, да и то не здесь и по хорошим дорогам. В лес и не думал заглядывать, тем более в Дикие Земли. А с тобой и подавно.

– Ф”ент, а ты?

Выродок вскочил, словно уколотый в бок, шерсть у него на загривке поднялась дыбом.

– А я откуда могу знать? – пролаял он отрывисто. – Никогда здесь не был.

Нервозность Ф”ента заметили все. К”ньец по обыкновению отметил это фырканьем, торн молча изучающе посмотрел на него. Ф”ент стоял перед ними, поджав хвост, жалкий, измученный, хотя несколькими минтами раньше был вполне бодр.

Свим подумал о своей нетактичности, понимая его состояние по-своему: вдруг выродок уже задремал, а он резко вырвал его из сна.

– Успокойся, стехар. Нам всем нужен отдых, – мягко сказал он.

Ф”ент печально посмотрел на него и не ответил, а высунув язык, побрёл в дальний угол комнаты и лёг под полкой, свернувшись калачиком. Хвост его подрагивал.

– Тa-ак, – протянул Свим. – Уважаемая В”арьёсу уже сказала нам о своём, по сути дела, незнании о башне. Никто и ничего, получается. Не кажется ли вам это странным? Собрались разумные, мы все с вами, немало повидавшие, а сведений о башне у каждого на чистый лист. Я так же, как и К”ньюша, за редким исключением, пользовался хорошими дорогами. А исключения памяти не стоят… – Свим во весь рот сладко зевнул. – Фрр!

– Наверное, башней уже давно никто не пользовался. Но когда-то она, возможно, что-то представляла из себя важное и, я бы сказал, даже зловещее. – Торн встал и заговорил, помогая себе руками, явно подражая людям. Он выступал перед слушателями, которые, кроме Свима, уже спали. – Те, кто о ней знает, старается к ней не приближаться. Хотя, я думаю, все страхи, связанные с ней, всё-таки пришли из прошлого. Так сказать, давнее табу, дошедшее до наших дней. Что это было? Всё, что угодно. Древние были горазды на всякие выдумки по части ловушек или всевозможных упреждающих воздействий. Тут и радиация, и психотронное или угнетающее излучение, непосредственное физическое воздействие… Да кто теперь знает весь этот перечень?.. А сейчас башня уже нечего не представляет и никому не нужна. Я так думаю, дурб.

– Ну да, проклятое место! – Свим зевал не переставая. Глаза его уже давно слиплись, и он не пытался их открывать. – Одно не сходится, Сестерций. Кто-то же здесь чистоту наводит. На диване даже пыли нет…

Свим дёрнулся, чтобы хлопнуть ладонью по поверхности дивана, но сил и желания хватило только на медленное шевеление пальцами.

– А на приборах есть.

– Но мебель… та кривая, что на крыше… недавно поставлена… – Свим засыпал и терял нить разговора.

– Ладно, спи, человек, – через некоторое время негромко сказал торн и осмотрелся.

Спали все. Он направился на выход из комнаты, и будь он человеком, то вздрогнул бы или подпрыгнул от неожиданного скрипучего голоса, прозвучавшего в сонной тишине комнаты.

– Возьми меня. Посижу с тобой наверху, посмотрю с высоты на землю. Днём я тоже не сплю, а вижу далеко.

Калуба, рождённая летать, а не ходить, проковыляла через комнату, царапая покрытие пола острыми когтями.

– Что ж, составь компанию, – легко согласился торн.

Он поднял её и посадил себе на руку. Они вышли из комнаты и не видели, как подхватился Ф”ент и забегал туда-сюда, вывалив красный язык. Потом он сел по-собачьи и поднял личину кверху. Из его глотки готов был вырваться вой, и ему стоило больших усилий, чтобы подавить его.

Торн вдоль и поперёк обошёл мебельную композицию, устроенную на крыше башни, мучительно пытаясь выяснить хоть какие-то закономерности в её построении. Ему нравился весь это непонятный беспорядок, но почему? Его эстетическое чувство страдало от этого непонимания.

Время шло, а он ни на йоту не приблизился к сути или назначения всего увиденного. Кому могла прийти в голову мысль устроить не то склад, не то выставку на крыше руины в глухом районе Диких Земель Сампатании?

Выставка – так для кого? Выродки не поймут. Их интеллект слишком далек от понимания прекрасного, тем более абстрактного прекрасного, доступного только возвышенным разумным.

Тогда для торнов?..

Да, они истинные ценители прекрасного! Кто этого не знает? Только невежи. Но настоящие торны сюда навряд ли забредут… Впрочем, он-то сам здесь… Н-да. Но это ничего не значит, иначе бы у него не было причин размышлять над проблемой…

Как это прекрасно – размышлять над проблемой! Как возвышенно! И только торнам подвластны такие размышления…

Не только, не только… – перебил себя Сестерций.

Может быть для людей? И сделали люди? Да уж, люди могут. Их поступки алогичны, не подчинены причинно-следственным процессам или скрыты до неузнаваемости. Какой-нибудь маньяк-человек ради того и расставил здесь эти лишённые функционального назначения предметы, чтобы раз в год сюда мог взойти некто и поразиться несуразности и непонятности увиденного, как вот он сам сейчас тут стоит и занимается тем же самым.

О! А ведь это не обычная мина замедленного действия, она только как пища для такого ума, который будет тратить время и энергию на расшифровку этой безделицы. А на такое способны только люди?.. Н-да…

Если же это склад, то почему здесь? Под открытым небом?

Хотя люди и на такое способны. Их хвалёное полевое мышление, по-видимому, совсем начинает изживать себя. На смену им идут существа, чьи мысли не приемлют разрывов последовательности в создании и обдумывании мысли. Значит, наступил великий переломный момент в истории Земли! На чашу весов брошены судьбы человеческой и торновской цивилизаций…

Да, да!.. И люди проигрывают.

Они и не могут не проиграть, потому что привыкли иметь сотни идеологий, неисчислимое, не менее чем как на уровне всей популяции, число мнений, противоречий и развлечений. И они ещё утверждают, что мир гибнет, природа вышла из равновесия…

Ах, как Сестерций любил предаваться решению философских проблем, связанных с сопоставлением двух великих цивилизаций, почти совместно возникших, как ему точно было известно, на заре истории и сейчас находящихся в узловой точке: или – или!

Или люди, или торны?

Еще продолжается время людей или на первое место выходят торны? Вот в чём сейчас заключается вопрос!