Однако продвижение, вернее просачивание оказалось не безопасным делом. Малое, что можно было заработать, так это ушиб о металлическую конструкцию, но стержни норовили попасть в глаз или поцарапать кожу, или, упруго отжавшись, ударить при возвращении в прежнее положение.

С трудом и синяками у Свима они протащили свои тела сквозь решето балок и вышли в большое помещение, часть крыши которого рухнуло вниз, отбросив стену так, что отсюда можно было видеть часть территории перед руинами как раз со стороны дороги.

Торн тут же вызвал ответчик и, послушав свой прибор, буднично доложил:

– Твой мешок движется. Oн уже всего в двух с половиной свиджах от нас. И движется точно сюда.

– Тескомовцы?

Торн по-человечески пожал плечами.

– Наши?

– Свим, ведь я тебе уже говорил, что не могу судить о носителе, – наставительно ответил Сестерций. – Подождём немного. Он скоро должен появиться вон оттуда. Так что мы с тобой задолго увидим и узнаем, кто несёт твой мешок.

– Ждать да догонять – последнее дело! – дернул себя за щетину Свим. – Быстрее бы выяснить, да заняться поиском наших.

– Вон они, – тут же заявил торн и показал Свиму, куда надо смотреть.

Свим долго вглядывался вдаль, подёрнутую дымкой, пока, наконец, не увидел маленькие фигурки, едва бредущие к руинам.

– Наши? Сестерций! Ты же лучше видишь.

– Наши, наши, не беспокойся, – невозмутимо сказал торн и добавил: – Не вижу Ф”ента. А впереди идёт хопперсукс, за ним… Харан и Клоуда. В конце – Малыш.

– Правильно распределились, – похвалил Свим.

Он не мог видеть так хорошо, как Сестерций, но верил ему на слово. Главное, идут Харан и Клоуда. Клоуда идёт – вот что его сейчас беспокоило. Идёт, значит, здорова, и падение с большой высоты не привело к тяжким последствиям. То, что жив Камрат, Свим не сомневался. И К”ньюша жив…

– Пойдём навстречу… – начал он, но его перебил торн.

– Клоуда упала… Им нужна помощь. И смотри!.. Видишь? За ними тескомовцы. Четверо!

– Мутные звезды! К ним!

– Мы выходим из зарослей, – оглянулся и предупредил К”ньец людей, медленно бредущих за ним. – Дальше почти открытое пространство.

Команда остановилась. Камрат посмотрел на взрослых. Харан, борясь с собственной слабостью, поддерживал бледную Клоуду под руку. На вопросительный взгляд мальчика врач приподнял брови – ничего хорошего, но идти надо.

– До руин ещё далеко?

– Свиджа два, малыш, – подумав, ответил К”ньец. – Берметов через двадцать сам увидишь. Они хорошо просматриваются.

– Тогда… идём дальше.

Перед ними открылось почти ровное поле, лишь в нескольких местах поросшее отдельно стоящими деревьями или небольшими купами кустов. Руины увидели сразу все. Они словно парили над раскинувшейся равниной и занимали центральное положение на данной территории.

– Нам бы, малыш, следовало передохнуть, – сказал Харан, прикрывая от усталости глаза.

Камрат обернулся на оставленные кусты.

– Надо будет вернуться, – растерянно сказал он и остановился, чтобы решиться либо на продолжение движения, либо вновь отойти и зарослям и там, в укрытии, отдохнуть.

Он досадовал на себя, что не заметил состояния людей и не смог догадаться сделать этого раньше.

– Здесь невдалеке есть небольшая ложбинка, невысокий кустарник, – вмешался К”ньец. – Может быть, там…

– Да, – обрадовался мальчик.

Клоуде стало совсем плохо, ноги её не слушались. Так что, едва дойдя до ложбинки, а по сути, приямка, о которой говорил К”ньец, она присела, выпав из рук Харана.

– Голова кружится, – пожаловалась женщина невнятно и вяло.

Харан приложил ладонь к её лбу, нахмурился.

– У неё лихорадка.

– Да, весна, – сказал хопс. – Летом можно было бы найти кое-какую траву, сбить температуру.

– Ей трава не нужна, – возразил Харан, усаживаясь рядом с Клоудой и морщась от собственной боли. – Ей нужен покой. День или два.

– Только не здесь, – насторожился Камрат. – Надо добраться до руин. Там мы сможем укрыться хотя бы от шаров. Да и от дороги подальше. А здесь мы уязвимы.

– Я не думал здесь останавливаться, – стал оправдываться Харан. – Но передохнуть надо. Особенно Клоуде.

Его лицо постепенно очищалось от коросты запёкшейся крови и, как и предупреждали кравели, появлялись едва заметные шрамы, ещё розоватые и свежие. Пройдёт время, они поблекнут и, вероятно, вообще не будут заметны.

– Я пойду, – со стоном сказала Клоуда, – малыш прав. Помоги мне, Харан. Мне самой не подняться.

Врач сам с трудом поднялся, подхватил Клоуду под руку, поставил на ноги и подставил свое плечо.

– Обопрись! И… – Он вымученно улыбнулся. – Не бойся, я выдержу.

– Спасибо!

Не ведающий усталости хопс уже двинулся к руинам. Мальчик привычно огляделся.

Обернувшись назад, он увидел тескомовцев.

– А! – горло у него перехватило.

Тут же Клоуда почти без сознания выскользнула из-под руки Харана, они оба упали на землю. На шум их падения обернулся хопс, но увидел приседающего к земле Камрата и знаки ему руками, чтобы он сделал то же самое.

Хопс вначале ничего не понял. Старшие люди лежат, а малыш делает какие-то странные движения. Камрату ничего не оставалась, как, не таясь, крикнуть ему:

– Тескомовцы!

Хопс рухнул вниз и лишь потом спросил:

– Где?

– Сзади, справа.

К”ньец приподнял голову и увидел четверых тескомовцев, стандартно одетых и вооруженных, только что вышедших на открытую местность. Они внимательно её просматривали, пока что, не видя беглецов, и стояли, обсуждая возможный их путь. Один из них показывал рукой на руины.

Хопс подполз и мальчику.

– Они собираются пойти к руинам. Если сразу повернут к ним, то могут нас не заметить. Надо лежать тихо, – он обернулся на людей. – Клоуда может застонать. Пусть Харан последит.

Камрату до слёз хотелось, чтобы тескомовцы последовали словам К”ньюши, сразу бы направились к руинам и не заметили их. Встреча с четырьмя здоровыми вооруженными мужчинами, привыкшими держать меч, не сулила ни ему, ни его товарищам ничего хорошего. К”ньец, хотя и хорохорится, но ещё не оправился от ран. Клоуда – не воин, она и пальцем пошевелить не сможет, чтобы защитить себя, а Харан измотан до предела и не способен кому-либо противостоять. Не то что тескомовцам, но и смирному кравелю.

О себе Камрат не думал, он за себя не боялся.

Он ещё не умел бояться.

Бабка Калея, наставляя и натаскивая его в хапре, не давала ни намёков, ни даже понимания о чувстве боязни перед кем-то: человеком, разумным или диким. Противника, если он перед тобой, бояться не следует – вот её наставление. Другое дело – нечто незнакомое, неизвестное или ситуация, где сам ты значишь слишком мало, чтобы повлиять на течение событий. В таких случаях Камрат мог переживать чувство страха. К тому же страх мог быть беспричинным, как отголосок атавистического ощущения неблагоприятной среды, окружающей человека, или той же среды, придуманной или представляемой им самим помимо его воли.

Перед лицом реального противника у Камрата не было причин бояться, так как всё было ясным – тескомовцы. Но не только прозрачность положения, в котором он сейчас пребывал, давала ему возможность боязни. Существовала другая причина, коренившаяся в событиях последних дней. Мальчик просто укрепился в благой мысли о своей неуязвимости.

Как часто, особенно в юные годы, после одного-двух успешных или счастливых происшествий, порой даже не зависящих от нас самих, появляется шальная мысль о бессмертии, о способности прожить жизнь без сучка и задоринки, без потерь и утрат, молодым и полным сил…

Камрат был сейчас именно таким.

Но он ещё не знал, что он таков и есть на самом деле…

Тескомовцы не торопились. Шли ли они по следам, оставленным сапогами беглецов, или ориентировались другими соображениями, трудно было предполагать, да и незачем. Так или иначе, но они объявились рядом и, похоже, знали что-то об уходящих от них, если обсуждали маршрут своего дальнейшего движения.