Свим поднялся и подсел ближе к мальчику, но прежде обратился к выродку:
– Нам, К”ньюша, наверное, лучше всего свернуть надо куда-нибудь сразу после Ритола. Там есть, припоминаю, старая турусовая дорога. Правда, очень избитая. Там, наверное, турус всё ещё не живой.
– Я знаю. На ней тескомовцы, по всей видимости, уже патрули поставили, – предположил хопс. – Дорога всё-таки. Избитая она или нет, но по ней можно ходить.
Свим кивнул.
– Я о том же. Просто после Ритола параллельно старой дороге есть торные тропы до самого Пертока. По ним можно было бы спокойно пройти, минуя патрули. Но вот отсюда, от Крема, я никаких дорог обходных или троп не знаю.
К”ньец согласился и, подражая Свиму, по-человечьи кивнул головой, вызвав у мальчика улыбку – столько было важности и смешного, в том числе, в этом кивании.
– Их никогда здесь не было, – подтвердил выродок.
– Я знаю дорогу, – неожиданно для себя изрёк Камрат, и оторопел от высказанного, даже рот приоткрыл.
Он никак не мог понять, почему так уверенно высказался о дороге. А в памяти уже прорисовывалось нечто, подтверждающее её существование – да, он знает эту дорогу. Она идёт вдалеке от Туклы, обходит Перток, пролегает по самому краю Заповедника Выродков и в итоге выводит на турусовую дорогу между Фастом и Примето.
– Та-ак! – протянул Свим, не столько удивлённый, сколько заинтригованный заявлением мальчика, и запустил толсто палую ладонь в волосы и подёргал их, словно проверил на прочность. – А это… То, что ты сказал… Как понимать?
– Не знаю, – как всегда отозвался Камрат, но тут же сообразил, что негативная реакция на его незнание со стороны Свима последует немедленно. Его не удовлетворит такое объяснение, а потому надо что-то добавить к сказанному. Мальчик поспешил сбивчиво поправиться: – Не так я сказал. Я до сейчас… ну, я не знал о ней ничего, пока вы не стали о ней говорить, а сейчас знаю. Мне, наверное, когда-то о ней говорила бабка Калея, вот я… и вспомнил. Неожиданно… Правда… Она начинается…
– Не спеши, малыш! Подумай ещё. К”ньюша, ты тоже напрягись. Вдруг вспомнишь что-либо о дороге, также как это вдруг сделал Камрат.
К”ньец фыркнул, встряхнул головой и машинально произвёл лапиной умывальное кошачье движение.
– А ведь точно, – будто удивляясь самому себе, сказал он, наконец. – Пранек, ты помнишь его?.. Он как-то вскользь упоминал о пути в сторону от Туклы. Мне его сведения в те времена были ни к чему. И я могу лишь предполагать. Ты же знаешь сам, троп и дорог вне турусовых и основных, тех же троп и дорог, великое множество. Так почему бы Крем может быть исключением?.. Это мы с тобой ходим там, где дороги охраняются Тескомом, а сколько разумных ходит помимо них. Кто их считал? И людей, и путров всевозможных, и дорог с тропами тех же? Никто. Никто не знает и всех путей, ведущих от города к городу. Чаще всего кому-то известны один-два пути. И этого достаточно, чтобы не попадаться на глаза тескомовцам. О такой дороге, я думаю, и вспомнил малыш.
Свим выслушал выродка со вниманием, а высказался по другому поводу:
– К”ньюша, с чего это ты стал так много и подробно говорить? Монолог вот закатил непомерной длины. Это Камрат на тебя так плохо действует? – засмеялся он своей шутке. Выродок в ответ фыркнул неодобрительно. – Но ты позабыл о тескомовцах на шарах, они-то уж хорошо знают пути-дороги от города к городу. У них, поди, и схемы есть.
– Не уверен, – К”ньец прижал к голове уши – знак полного несогласия с собеседником. – Они летают не везде…
– Всё, всё! – воскликнул Свим, предваряя всякие возражения или новые рассуждения. – Подробности оставим на дорогу. Сейчас завтракать и в путь! Малыш нас выведет…
– Но я не знаю, где она начинается! – в отчаянии выпалил Камрат.
– В каком смысле – не знаешь? Это тоже надо понимать как-то по-иному? – глаза Свима приморозили мальчика своим свирепым взглядом к полу.
– Как хочешь, так и понимай! – отчаянно воскликнул Камрат. – Я её вижу, но не знаю, от какого места она начинается. Я же даже рядом с ней никогда не был… Там… Там такое… одно большое дерево… Я вижу его и – всё!
– Где там? – закипал Свим праведным гневом, этот мальчишка опять преподносит нечто неразумное, чего он воспринять не может. Или опять хочет выкрутиться?..
– Ну как ты не можешь меня понять? Это дерево вот здесь, – Камрат от безнадёжности убедить дурба словами стукнул себя кулаком по голове. – Я его вижу! Вижу… Там дерево… Ведь я не знаю даже, где мы сейчас находимся, и даже где этот Крем, о котором ты всё время говоришь!
Мальчик выдохся, руки его покорно опустились.
– Вот что, Камрат, – мурлыкающим и успокаивающим голосом пропел хопс. – Мы сейчас выйдем на дорогу по направлению к Тукле и ты, я уверен, увидишь то самое дерево. Будет ли оно находится от Крема, а мы сейчас в нём, на расстоянии двадцати берметов или в пяти свиджах, не важно. И мы свернём рядом с тем деревом на нужную тропу… Так, Свим?
Дурб лишь с удивлением покачал головой. Рассудительность К”ньеца поражала. Находясь под его опекой вот уже почти два года, выродок никогда не проявлял подобных качеств: говорить в нужный момент и, главное, убедительно и верно, да ещё с кем – с мальчиком, ребёнком человека.
– К”ньюша прав, – сказал он кратко.
Они ступили на дорогу из Крема спустя две праузы.
Солнце, багровое и огромное, поднималось на востоке – тяжело и неприветливо. Точно покидало своё ночное ложе с неохотой, не видя ничего хорошего в своём появлении над погибающей природой Земли. Над руинами, над толпами разумных выродков, теснящих из года в год, из века в век своею численностью сокращающуюся популяцию людей, до того неразумно царствующих на планете несколько десятков тысяч лет. Над бессмысленно сражающимися между собой и тех и других неизвестно из-за чего, бредущих по дорогам и тропам неизвестно куда и зачем.
Глаза бы их не видели! Лучи бы их не достигали! Тепла на них жалко и света!..
– День будет тёплым, – определил по солнцу дневную погоду К”ньец и поёжился от утреннего ветерка – происходил он из тех кошек, у которых извека не было хорошей шерсти для защиты от холодов.
– По дороге согреемся, – с деланым оптимизмом пообещал Свим.
– Х-хорошо бы, – Камрат тоже замёрз, пока они выбирались из хаоса покинутого древними города.
За спиной остались не менее трёх свиджей, когда Камрат, уже отчаявшийся увидеть нужное дерево, радостно закричал:
– Вот оно! То дерево!
Шедшая впереди них ватага выродков из лис, путров пятнадцать, оглянулась и быстро перестроилась, ожидая то ли нападения, то ли собираясь напасть самим. Роста они были небольшого, зато воинственности у каждого хватало на двоих. Отбиться от них можно, но затевать драку на дороге, никому не позволено.
К”ньец презрительно зафыркал, изображая независимость и пренебрежение подготовке потомков лисиц.
– Собаки, – мяукнул он. – Не люблю!
– Мог бы о том так громко не кричать, – спокойно, но готовый ко всему, сказал Свим. – Но, что случилось, то случилось. Давайте-ка постоим на месте и сделаем вид, что нам до них нет дела… К”ньюша, перестань пялиться в их сторону, загляни лучше в придорожную канаву, будто бы что-то ищешь, а ты, малыш, не стой истуканом, делай что-нибудь. Поправляй сапог, что ли.
Изображая суету, все трое занялись мелочными делами, не обращая внимания на компанию путров из собачьих. Те посовещались, спрятали кинжалы, развернулись и побрели дальше по дороге. Большинство из них соблюдали правило путров – ходи как люди, то есть вертикально. Однако для некоторых, тем, кто постарше, такая ходьба была уже, возможно, в тягость, и они опустились на все четыре конечности, сбивая неприспособленные к тому лапины до крови.
Выждав и находясь в полной уверенности, что их никто не услышит, Свим высказал хопсу своё негодование:
– Сколько раз я тебе говорил, К”ньюша? Ты не в гурте каком-то там, в Диких Землях, а идёшь со мной по тескомовской дороге. Потому тебе нет дела, собаки вокруг тебя или кто-то другой. Тебе что, хотелось прямо здесь устроить свалку?.. Тескомовцы только того и ждут.
