– Почему ты спрашиваешь меня? – спросил торн, словно и не слышал сказанного.

Ответ торна так удивил Харана, что он не смог ничего придумать, чтобы как-то прокомментировать услышанное. Не оправдываться же перед Сестерцием?

– А кого же ещё спрашивать? Это ты у нас потомок Акарака и ближе нас к природе. Сам говорил, что у тебя весь интеллект в ощущениях. Тебе первому и отвечать! – с удовольствием произнёс едкую речь Свим.

– Дорогой, зачем ты так? – урезонила дурба Клоуда. – Уважаемый Сестерций, от вас зависит судьба напитка, комбинацию кода которого открыла я. Мы его будем пить и в дальнейшем или откажемся от него. Ваше мнение?

– Тоже мне, тю-тю-тю… – сузив глаза, посюсюкал Свим.

– Ну, Свим…

– Уважаемая Клоуда, пить будем, – четко изрёк Сестерций. – Налиток бодрит. Припоминаю. В клане какабудов, клан которых располагается обычно по соседству с нашим, пьют настой молотого пережаренного в зёрнах ячменя. Какабуды считают появление традиции пить этот напиток горячим в громадных количествах с начала времён. Они его называют аффе. Я неоднократно пробовал аффе. Ваш горячий напиток, уважаемая Клоуда, очень напоминает аффе, но он изготовлен не из ячменя. Сложный состав. Вот всё, что я ощутил.

– Спасибо, Сестерций! – поблагодарила Клоуда торна и победно глянула на Свима, он в ответ улыбнулся счастливой улыбкой.

– Какие мы сегодня вежливые после того, как выспались и хорошо поели, – однако съязвил он.

– Тогда, может быть, закажем еще по чашечке… аффе, – горячо предложил К”ньец и облизнулся.

Было в напитке что-то волнующее, и хопсу не терпелось повторно подвергнуть его дегустации, чтобы разобраться.

– Нет и нет! – строго заявил Свим. – Пусть Харан за нами посмотрит, а там видно будет. Завтрак считаю законченным, пора за работу!

Выбравшись из подземелья на свет, активно приступили к раскопкам вокруг унюханной выродками дыры. Свим шумно распоряжался, Камрат весело крутился под ногами взрослых, выродки чинно сидели в стороне – они находились в резерве, как определил предводитель команды, или представляли смену – по предложению Харана. Клоуда к раскопкам допущена не была, мол, не женское то дело. И она согласилась без пререканий.

Прах бывшего строения, земля, занесённая ветром, отмершие корни – всё это слежалось до каменной твердости и с трудом поддавалось усилиям людей и торна, вооруженным обломками металлических прутов и уголков.

– Физическая работа облагораживает разумных, – с пафосом изрёк в начале раскопок Сестерций и первым приступил к расширению отверстия в земле.

– В принцип, я с вами согласен, уважаемый! – Харан стал чуть в стороне, чтобы не мешать торну. – Однако при выполнении некоторых условий.

– Каких это условий? – поинтересовался торн и перестал ковырять землю.

– По крайней мере, трёх. Первое, – увлеченно стал перечислять Харан, подняв ладонь правой руки вверх и загнув мизинец, – физическая работа, конечно, облагораживает, если её выполняет кто-нибудь другой, а ты наблюдаешь за ним…

– Хо-хо-хо, – довольно отозвался Свим и показал большой палец руки, поощряя врача на высказывание других условий в том же духе

– Второе, – Харан сам улыбнулся и загнул безымянный палец, – и одно из главных условий. Надо быть соответственно вооружённым, чтобы выполнять физическую работу. Дело в том, что в нашем положении хорошо бы иметь лопаты, ломы и ещё кое-что посущественнее. Тыкая этими прутьями землю, много не накопаешь. И третье…

– Всё это прекрасно, – прервал его торн. – Но лучше не перечислять условия, а начать работать. Условиями землю не вскопаешь.

– Не мешай!

Свим стоял и, как завороженный, смотрел в рот Харану, ожидая от него какого-то откровения. Сам бы он никогда в жизни не придумал бы третьего условия, равно как первого и второго тоже. Харан на его глазах творил невероятное.

– Публика жаждет, и я повторяю, – спокойно и с показной непринужденностью проговорил придумщик условий. Он загнул средний палец. – И в-третьих…

– Третье!

– Что, малыш? – не понял Харан реплики Камрата.

– Ты до того сказал – и третье, а потом почему-то – и, в-третьих. Я тебе и напомнил.

Харан с недоумением рассматривал мальчика. Выдумывая и перечисляя условия, он развлекался, а оказывается, его понимают всерьёз… Он даже прикрыл глаза, ведь было с ним уже такое. Было! Он будто бы развлекался, не ведая последствий, но кто-то воспринял буквально его вольности. Расплата была ужасной. И даже не для него самого. Он – жив и обрёл друзей. Но кто вернёт тех, с кем его свёл случай?

– Ты чего, Харан, – обеспокоился Камрат.

– Ах, малыш… Всё в порядке. А твой вопрос… Так разницы в том нет. Пусть будет и третье. Так вот, третье условие заключается в самом банальном. Знать бы наверняка, куда мы копаем, куда ведёт эта скважина?

– А вот за это отвечают они, – Свим демонстративно показал рукой на рядком сидящих выродков, смирно ожидающих своей очереди поработать. – С них будет спрошено, если внизу ничего полезного для нас не будет.

– Мы так не договаривались, – обеспокоено пролаял Ф”ент.

– Не важно, – отмахнулся Свим.

– А что ты считаешь полезным для нас? – полюбопытствовал Харан.

– Как что? – озадачился руководитель работ. – Например, вход в какую-нибудь мастерскую… А? Хорошо я придумал?

– Или в древний туалет, – продолжил Харан.

– Тоже неплохо, – поддержал его Свим. – В конце концов, и для этих дел нам надо что-то устраивать.

– Или на склад с древним оружием, – мечтательно произнес Камрат. – Вот было бы здорово!

От его слов все на мгновение замерли. Никому из них такое предположение никогда в жизни не приходило в голову. Они во все глаза смотрели на мальчика, в них была надежда, что такого не произойдёт, и никакого склада с древним оружием не будет. Страх к средствам уничтожения себе подобных, применяемых древними, у разумных был заложен на генном уровне. Недаром высказывание Камрата так потрясло их.

– А что ты, малыш, знаешь про древнее оружие? – почти вкрадчиво осведомился Харан.

Камрат пожал плечами. Сам он в своих домыслах не видел ничего особенного. И высказывание о древнем оружии считал таким же неоригинальным, как и ожидание входа в древний туалет. Руины, оставшиеся с тех времен, могли сберечь кое-что из того оружия, которым когда-то владели древние и которое осталось в воспоминаниях людей и других разумных в виде легенд-предупреждений, страшных сказок и досужих россказней.

– Оно могло убить любого на далеком расстоянии, – начал он выкладывать свои познания. – Потом, оно было очень легким и маленьким, так что его можно было спрятать, и никто его даже не замечал… Что ещё… Им мог пользоваться любой разумный безо всякой подготовки. Взял и – убивай. Вот.

Харан вздохнул, с грустью глядя на мальчика.

– Именно так, малыш. – Он подошёл к Камрату и положил руку на угловатое плечо мальчика. – Оно могло на большом расстоянии убить, и это мог сделать любой, кто брал его в руки. Подготовка какая-то, конечно, нужна была, но это не владение мечом, искусству которого надо учиться практически всю жизнь. Древнее оружие было несравненно проще в обращении с ним. Потому-то его и запретили. Очень давно.

– Давно-то давно, но насколько? – справился торн, вновь оставивший раскоп в покое. – Просто давно – не аргумент, как ты понимаешь.

– Об отказе от древнего оружия говорят по-разному. Есть такие, которые относят запрещение ещё до падения спутников. По другим оценкам его отрицание произошло значительно позже. Мне кажется, не в том суть, как это случилось давно, а в самом факте запрещения его изготовления, хранения, использования. Ни один музей мира не имеет его образцов… Великой мудрости были наши предки, коль одолели самих себя и приняли такой порядок вещей. И нам лучше бы его не находить.

– А вдруг найдём? – тихо спросила Клоуда.

Харан растерянно посмотрел на друзей, видя любопытствующие лица и личины.

– Лучше его не находить, – повторился он. – Слишком велика опасность его появления на свет. Разумные порой творят, не ведая того, что они творят. Появись вдруг что-либо из оружия древних, как тут же объявятся безответственные умельцы, под силу которым разобраться в нём и размножить его.