– Что тебе дался этот хвост? – недовольно обернулся к нему Свим.
Ему уже прискучило говорить о делах кравелей и он хотел перейти к другой теме переговоров – о своих делах.
Харан настаивал.
– Подожди, Свим! Так кто видел такой хвост?
Кролики после нескольких замечаний пришли к выводу о вертикальности хвоста у птиц. Они все отметили эту особенность, но не придали значения, а сейчас вспомнили, и теперь им самим интересно было поразмышлять о том.
– Ну и что? Необычный хвост. Всё бывает. Вот и всё, – предводитель команды пытался остановить Харана, не ко времени проявившего заинтересованность к несущественной детали. – Могли бы ещё послушать охотника. У него глаз острый, вон, сколько заметил особенностей.
– Нет, нет, Свим. Ты вслушайся! Вертикально расположенный хвост есть только у одной птицы, к тому же таких громадных размеров. Впрочем, это не совсем птицы. О них много спорили и говорили в кругах Правителя бандеки и в Тескоме. Их называют самаберсами. И это…
– Лунные птицы?
– Ага, и ты знаешь? Да, есть и такое предположение. Вот почему я и говорю, что они не совсем птицы, если они со спутника. Птицам не под силу преодолеть пространство от Луны до Земли. Между планетами нет воздуха и там очень холодно. А они, самаберсы, смогли. И даже могут нападать на разумных и даже поедать их. Им что, еды на Луне не хватило?
– Так что получается? Они что ли могут не дышать всё то время, пока находятся в межпланетном перелёте? – удивился Ф”ент.
Стехара такие вопросы занимали не меньше, чем людей.
– Я ничего такого не говорил, – поспешил заверить Харан. – Есть предположение, что самаберсы сделаны или выведены на Луне и представляют собой биороботов, способных получать энергию для перелёта непосредственно от солнца. Им, возможно, нет необходимости дышать или каким-то образом затаивать дыхание… – Но тут же Харан с нажимом и удивлением сказал: – Но они едят!
– Нет таких биороботов, – решительно заявил торн. – Биологическая сущность роботов сродни общеземной жизни. Она основана на окислительных процессах, для чего нужен кислород. Значит, любой биоробот должен дышать! Это точно! И есть тоже!
Сестерций сказал и гордо вскинул голову, считая своё утверждение окончательным.
– Но это не очевидно… – начал было Харан.
– Тогда зачем они ели кравелей? – не дал ему докончить предложение и высказал своё сомнение Ф”ент.
– Хилон прав! – веско одобрил высказывание выродка Сестерций и благосклонно глянул сверху вниз на стехара. – Они не могут существовать без обычной еды. Таким же был создан наш предок Акарак. По образу и подобию, так сказать!
– Но какому ещё образу и подобию? – взорвался Харан. Впалые щёки его порозовели, он вскочил на ноги и придвинулся к монолитной, по сравнению с его, фигуре торна. – Ты так же похож на самаберса, как я на придорожный камень. Даже если ты, как и самаберсы, будешь есть кравелей…
– Поосторожней, Харан! – оборвал врача Свим, но стычка телохранителя канилы с торном его позабавила. – А по поводу образа и подобия, то у самаберсов может быть свой создатель и свой предок, а не Акарнак.
Свим пошутил, подождал реакции торна и с недоумением посмотрел на него. Сестерций шутки не понял и проглотил её, не заметив опасности покушения на его мировоззрение, которым он так гордился. Он и не мог эту шутку Свима понять. Для него существовали только Акарнак и его младший брат Обезьян, лишь они удостоились великой чести создать две основные ветви разумных: биороботов и людей. Но Свим надеялся, что предположение о создании ещё какого-то праотца могло заставить торна остановить спор о биороботах и дать возможность перейти к рассмотрению с кроликами других дел.
Не тут-то было. Обволакиваясь сиреневой аурой, Сестерций уже пустился во все тяжкие, обрушив на Харана свои искаженные познания об истории развития жизни на Земле. Врач пучил на него глаза и безуспешно пытался опровергнуть подобные измышления торна, как совсем недавно хотел это проделать Свим. Но Сестерций гнул своё…
Парламентёры кравелей притихли и стали посматривать по сторонам – не сбежать ли им куда подальше, когда вооруженные мечами незнакомцы начнут выяснять отношения между собой не только на словах.
– Всё! – воскликнул Свим. – О самаберсах и их сущности мы ещё поговорим. Как-нибудь на досуге, если он у нас будет. Сейчас есть другие заботы и их надо обсудить. Скажите, уважаемые кравели (имён как таковых кролики, похоже, не имели, либо не называли по каким-то иным причинам), как вам удалось пересечь дорогу? Когда вы её переходили, вам чинил кто-нибудь препятствия? Встречались ли вы с тескомовцами или другими разумными?
Вначале кролики, хотя и насторожили огромные уши, вопросов дурба не поняли. Немного позже выяснилось, что по сути дела, они даже не запомнили факта прохода, так как в процессе движения, в том числе и через дорогу, они были всецело заняты более серьёзными делами – кормёжкой. Оказывается, вдоль тракта растёт много растений со съедобными вкусными корешками. Выкапыванием корешков они занялись ранним утром, а поскольку на дороге в это время никого не было, то они и перешли через неё незаметно для себя.
– Но вот зато корешки здесь!.. – мечтательно заявил один из кроликов. – Мы решили сделать запас на будущее.
– Им эта дорога, что пространство между норами, – разочарованно отметил Харан. – Они ничего нового нам больше не скажут.
– Похоже, но я их ещё поспрашиваю. Уважаемые кравели, а днём далеко ли вы кормились от дороги?
– Рядом, – был общий ответ.
– Ну и кто-нибудь из вас видел на ней идущих людей, вьючных торнов, путров или тескомовцев?
Памятью кролики не блистали и на чётко заданный Свимом вопрос отозвались разноголосицей. Кто-то заявил, что по дороге с самого утра так никто и не прошёл, другие утверждали обратное – да, по дороге никто не ходил, однако они, якобы, видели нескольких разумных, проходящих крадучись краем полотна тракта. Но они идут и идут себе, а главное заключалось в одном – никто из них не представлял для кроликов никакой угрозы, потому гурт не обратил на них особого внимания.
– Хорошее правило, – одобрил торн. – Тебя не трогают, так не приставай сам. Люди такого не могут.
– Не обобщай, Сестерций! Мы тоже мимо обходим тех, кто нас не трогает.
Беседуя таким образом между собой и с парламентёрами от гурта кравелей, добрались до вопросов о тескомовских шарах. И повергли кроликов в изумление. Никаких шаров они не видели.
– Как же так? – озадачился Свим. – Они летели прямо над вами, и вы не видели?
– Не видели!
Кролики вообще предпочитали на небо не смотреть, им проще увидеть наземные предметы, а для взгляда вверх надо немало потрудиться: вывернуть неестественным способом шею, только тогда их глазам может представиться картина выше окружающих кустов. Но зачем себя ставить в неудобное положение и смотреть на небо?
– Так-то они и самаберсов не заметили, – проговорил задумчиво Харан. – Они, по-видимому, реагируют только на тень сверху.
– Да, свидетели из них плохие. Думаю, пора с ними расстаться. – Свим повернулся к своим выродкам. – У вас к ним вопросы есть?.. Тогда всё!
Парламентёры послали одного из кравелей предупредить гурт об успешном проведении переговоров и о заключении мира на время, пока гурт и команда Свима не разойдутся в разные стороны. Кроме того, они выразили желание осмотреть раны друзей людей и помочь с их обработкой и лечением.
– Э-э, – отмахнулся тут же Свим, – это решайте с ними сами. Свима разговор с кроликами утомил вконец, словно прошагал весь день с тяжелым заплечным мешком. Имен они не называли, и, обращаясь к ним, приходилось всё время показывать рукой на того кравеля, от которого хотелось бы подучить сведения. И даже прямое указание на ответчика не помогало. Они отвечали все разом, перебивая соседа.
К”ньец от помощи обидчиков отказался гордо и сразу же, а Ф”ент с удовольствием подставил распухший нос двум кроликам для лечения. Кравели мягко ощупали своими маленькими верхними конечностями вспухлось, надавили вокруг неё на какие-то точки, приложили зеленовато-бурую жвачку, вынутую изо рта, и подержали её на кончике носа выродка несколько мгновений.
