Мальчик смотрел себе под ноги, чтобы не видеть обезображенные лица убитых, так как лицо чаще всего оказывалось тем уязвимым местом, в которое можно было поразить противника, одетого в меленрай. Ему хотелось быстрее уйти отсюда, и он не понимал взрослых, почему они оттягивают время выхода, а стоят над трупами и о чём-то говорят и говорят…

Они уходили, не оглядываясь, как будто оставленные мертвецы пристально всматриваются в их спины и тем самым подгоняют уйти от них как можно дальше и быстрее.

Через две праузы Харан попросил остановиться. Он так устал в тяжелой для него броне, что решил с ней расстаться.

– Во мне сил убавилось вдвое, – объяснил он, стягивая меленрай. – Ты был прав, Свим. Без него так легко и свободно. Не взлететь бы. Только жаль его оставлять.

– Так неси с собой, – посоветовал, улыбаясь, Свим.

– Давай я понесу, – вызвался торн.

– Э, нет, друзья! Никого обременять я не собираюсь. – Харан аккуратно сложил доспехи. Огляделся. С сожалением сказал: – Запомнить бы место, где я его оставляю. Да ориентиров здесь никаких нет. Жаль…

– Люди… – произнёс любимое словечко Сестерций, только на этот раз было не ясно: осуждает он действия Харана или одобряет.

Время в дороге тянется, ходьба утомляет, каждый шаг оставляет свой след, снижая упругость мышц, утяжеляя заплечный мешок, убивая желание о чём-либо говорить и даже думать. Потом как бы вдруг оказывается, что время, хотя и противостояло каждому движению путника вперёд, на месте тоже не стояло, а стремительно неслось. Солнце совсем недавно грело плечи, но вот оно уже бьёт в глаза и мешает разглядеть перспективу впереди. Появились длинные тени от деревьев и самих ходоков. Наступал тот момент, когда уже следовало подумать о ночлеге.

Думать, естественно, приходилось предводителю команды.

Свим долгие годы передвигался по бандеке один, потом вдвоём с К”ньецем. Для них ночлег случался там, где их заставала ночь. Чаще, поскольку они ходили по хорошим дорогам, в давно намеченных поселениях людей, либо развалинах, как это было в Криме, где Свим облюбовал несколько помещений, известных даже Центру под условными цифрами. Если же что-то случалось не так, то особых приготовлений делать не приходилось: разводили костерок, садились напротив друг другу, оставляя пламя костра между собой, ужинали, и один ложился спать, а другой становился на охрану его сна; в середине ночи – менялись местами.

С увеличением команды возникла неприятная необходимость обустраивать место ночлега. Какой костёр ни разведи, а в Диких Землях, чем он меньше, тем безопаснее, но теперь вокруг него было довольно тесно, чтобы он мог обогреть и осветить всех. Даже устройство импровизированного стола занимало немало сил и времени. За столом хорошо сидеть, когда каждый видит остальных, участвует в общем разговоре и, глядя на других, с аппетитом поедает свою порцию еды. Для сна теперь требовалась определенная территория. И там, где двое могли укрыться под кроной одного небольшого дерева или куста, для команды надо было отыскивать заросли или хотя бы группу плотно росших деревьев.

Зато легче стало с ночным дежурством, а с появлением торна оно упростилось совсем. Торны практически не спят, прекрасно слышат, то есть обладают идеальными данными, чтобы охранять людей и выродков, пока они видят сны, в течение всей ночи.

Местность вокруг мало изменилась с той поры, как они ушли от обиталища арнахов. Такое же редколесье и кустарник. Равнина простиралась перед путниками. Островки рощиц, встречавшиеся в середине дня, остались далеко позади, они таки были привязаны к прошлым строениям. Теперь же, к вечеру, глазу не на чем было остановиться. Свим озабоченно рассматривал задымленный горизонт, ища подходящее пристанище для остановки и отдыха.

Заботы о ночлеге неожиданно усугубились другой проблемой. Появилась она неожиданно для Свима после краткого и практически безобидного вопроса Харана.

Они шли рядом, перебрасываясь редкими фразами о том, о сём, как врач мимолетом спросил:

– Ты думал, как будем переходить дорогу от Пертока к Фосту?       Свим словно споткнулся. Всем телом повернувшись к вопрошающему, он тут же схватился за голову. Как он мог упустить из вида эту дорогу? Все его помыслы до того были направлены на выход к дороге Фост-Примето, потому он и вёл команду строго на запад. Дорога именно там, думал он постоянно. Однако такое передвижение приводило прямиком к самому Фосту, где наверняка можно встретиться с теми, кто их преследует. Примето же располагался к югу. Значит, и о смене направления движения следовало давно уже не только подумать, но и повернуть.

Но дорога! Её пересечь – не одно и то же, что передвигаться здесь, практически в ненаселённых пространствах Заповедника, куда тескомовцы, наверное, давно не заходили, кроме посещения тростеров. Разыгравшаяся драма между кринами враждующих группировок не в счёт, она могла произойти в любом месте…

– Не в счёт, – буркнул себе под нос Свим.

– Что? – повернула к нему лицо Клоуда.

– Я так, для себя… Впрочем… Харан! Ты, Кло, тоже послушай. Крин со стороны Такеля шёл по нашим следам уже давно, со времени, когда Теском еще был един. Во всяком случае, номинально. Так? И вдруг десант на шарах. Почему Марсьек выступил против крина Такеля? Тот ведь охотился за нами.

– Марсьек ничего просто так не делает, – заявила Клоуда. – У него всегда всё рассчитано.

– Ну да, – Харан зашёл с другой стороны от Свима, чтобы общаться с ним не через Клоуду. – Он решил вам облегчить дорогу и убрать преследователей.

Свим в сомнении покривил губами.

– Навряд ли. Правильнее, думаю, чтобы самому выслеживать нас. Потому и послал нам наперерез целый крин, дабы перехватить у текелевцев. Так, что ли? А те были рядом с нами… Что-то не сходится.

– Да уж. Они встретились, зная друг о друге. Скажи, Свим.., – Харан замялся, что мало походило на него, насколько его уже знал Свим, выслушивая последние два дня.

– Говори, не мнись.

– Твоя команда для меня, как бы это сказать… Мне непонятно её назначение. А проще, почему Теском за вами так рьяно охотится?

– Хороший вопрос. Сколько раз я сам себе его задавал. Скажу честно, на него полностью мне самому не удается ответить… Да не торопись ты мне не верить! У тебя сложилось о нас несколько превратное мнение. Тескомовцы гоняться не за мной, да и команда моя им не нужна. Им нужен Камрат. А вот почему, тут я что-либо сказать определённое, бессилен.

– Малыш? – широко раскрыл глаза Харан. – Теском против Камрата?

– Ты правильно меня понял. Как я сейчас знаю, именно весь Теском и… некоторые другие, не буду уточнять, против него… Нет, я не так сказал. Может быть, они не против него. Он им, вернее всего, нужен живым. Однако бабку его они хотели убить… Послушай, Харан, – покривил лицом Свим. – У меня от этого вопроса голова давно болит. Не будем об этом говорить, пока нет ничего определённого. Договорились?

– Вполне… Но любопытно!

– Не сомневаюсь. Я уже попривык к этому. Сейчас нам лучше подумать о другом. – Свим позвал: – К”ньюша!.. Ты что-нибудь увидел подходящее для остановки на ночь.

– Да, – отозвался хопс и приблизился к людям. – Слева вижу очертания большого дерева. До него не больше свиджа.

Заслонив глаза рукой от солнца, Свим посмотрел в сторону, указанную К”ньецем.

– Прекрасно. Смотрите, друзья. Это дерево растёт как раз в том направлении, которому нам следует теперь придерживаться, чтобы перейти дорогу от Фоста к Пертоку. Так что сворачиваем к нему.

Дерево, громадный дуб с толстым, особенно к комлю, словно расклешённым стволом, одиноко тянуло вверх и в стороны разветвленную крону. Летом под ним мог бы разместиться целый крин, и его нельзя было бы рассмотреть сверху. Весной же здесь было не слишком надёжное прикрытие. Однако все устали, солнце уже коснулось горизонта, да и вокруг ничего подходящего не просматривалось. Тескомовцы, как угроза, по-видимому, пока отошла на второй план. После сражения они долго теперь будут их разыскивать на громадной территории.