Гедиминас ненавидел темноту. Это был главный его враг, с которым он собирался сразиться; он знал, что борьба будет долгой и тяжелой. Много лет, много сил потребует она. Но свет победит. Иначе быть не может.

«Придут или не придут?»

Они пришли.

Гедиминас посмотрел в окно и увидел приближающихся к школе детей. Они шли несмело, сами еще, наверное, не веря, что начинаются уроки, но каждый нес с собой книгу или тетрадь. Потом он услышал, как хлопнула дверь школы, как дети пробежали по коридору, и тихий класс ожил, наполнившись привычным шумом и гулом голосов.

«Пришли все-таки», — улыбнулся он, спускаясь по лестнице.

Сторож звонил в колокольчик.

Когда Гедиминас вошел в класс, шум сразу смолк. Гедиминас поздоровался и, встав у стола, увидел смотрящие на него любопытные, немного удивленные глаза детей. Класс был почти пуст. Он мысленно пересчитал детей: семь. И подумал: «Семь — хорошее число».

— Садитесь.

Дети сели, громко хлопая крышками парт. В классе воцарилась тишина, и в этой тишине он услыхал удивленный шепот. Маленький, лохматый мальчик наклонился к уху своего товарища и шепнул ему:

— Смотри, учитель-то без руки.

Гедиминас почувствовал, что краснеет, сам не зная почему, и на минуту его охватила злость, но в словах ребенка было только наивное удивление, и сердиться он не мог.

Раскрыв тетрадь, заменяющую журнал, Гедиминас вызывал детей и записывал их имена и фамилии. Его рука дрожала. Перо царапало бумагу. Потом он минуту поговорил с детьми. Они стеснялись и несмело отвечали на его вопросы. Но он знал, что это пройдет. За первой партой подняла руку маленькая девочка. Ее тоненький голосок громко прозвенел в классе.

— Учитель, а теперь всегда будут уроки?

— Да, — ответил он. — Всегда, всегда.

Гедиминас вызвал к доске того лохматого мальчика, который шептал товарищу: «Смотри, учитель-то без руки». Мальчик был в огромных солдатских сапогах; их голенища были ему выше колен. Казалось, он надел сапоги-скороходы.

Мальчик взял мел и смущенно опустил голову, всматриваясь в грязные, загнутые кверху носки своих великаньих сапог. В классе было тепло, и снег таял на полу, около его ног.

Гедиминас посмотрел в окно. Землю прочно сковал мороз. На пустых полях белел снег; вдалеке, на пригорке, возвышался высокий, старый и могучий дуб; его искорежило молнией, но его ветви, почерневшие и крепкие, величаво стремились в хмурое, серое небо.

— Пиши, — сказал он мальчику. — В чистом поле рос дуб…

Когда он обернулся, на черной доске виднелись кривые буквы, выведенные рукой мальчика:

«В чистом поле…»

1962 г.