И школу, основанную в Ованнаванке[245], он сильно укрепил и, обучая [детей] наукам и добродетелям, довел [ее] до совершенства, а спустя несколько лет перевез [ее] из Ованнаванка в Эчмиадзин и там учредил школу; и все там обучались и стали полезными людьми: вардапетами, епископами и священниками. И издавна заброшенные монастыри заполнились иноками, а селения и города — иереями, и все еще день ото дня развивается все, /326/ учрежденное им. При нем восстановлено было множество полуразрушенных и заброшенных церквей, выстроено много новых церквей с чудесными украшениями, светлых и славных во всех отношениях.
И затем после [завершения] всех построек, предпринятых патриархом Филиппосом в Эчмиадзине, он приступил к работам по обновлению храмов святых дев Гаянэ и Рипсимэ. В главе о [храме] Рипсимэ, где говорилось, как франкские патеры приехали и нашли ее мощи, мы рассказали кое-что о разрушении храмов обеих дев. А храм святой девы Гаянэ был еще более разорен: кровля вся обвалилась, и стояли лишь стены вокруг да четыре колонны, обнаженные сверху; основания же стен то здесь, то там были подточены и разрушены. Католикос владыка Филиппос положил начало восстановлению их и с величайшим желанием и старанием, потратив много денег, прекрасно обновил [храм] от основания до вершины купола, на котором воздвигли Знамение Креста господня.
Во время восстановления церкви святой девы Гаянэ были обнаружены святые мощи ее и ее сподвижниц, и было это радостью и ликованием несказанным для всего армянского племени, подобным [тем, которые бывают при] восстановлении погибшего царства. Потому что всё думали да прикидывали о мощах святых дев: там ли они, на месте, или нет, ибо часовня, построенная под главным хораном и бывшая местом упокоения мощей святых, была совершенно разрушена и разорена вплоть до пола и до самого верха заполнена мусором и нечистотами.
/327/ Жил тогда инок, по имени тэр Иованнес, муж полезный, деятельный и мудрый, которого в эти дни восстановления [храма] католикос владыка Филиппос назначил надзирателем и управителем этих дел. Однажды он под каким-то предлогом отослал куда-то всех работников и, выбрав место, в течение дня и ночи сам в одиночестве рыл там, где указывало ему внутреннее чутье, и столько времени копал землю, пока не дошел до неподвижного грунта, на котором возведено было основание церкви, и там, под основанием церкви, обнаружил он три раки, из коих одну — на южной стороне, другую — на северной, а третью — на восточной. И когда он поднял каменную крышку рак, тотчас же разлился чудесный, удивительный и благоуханный запах, приятность которого невозможно передать, и распространился он повсюду, сверху донизу, и увидел [инок] мощи в раках — белые, сверкающие, как снег, и мощи каждой [святой] сохранились в раке полностью. Исполненный радостного ликования, тэр Иованнес пал ниц, поклонился богу и возблагодарил его за то, что [тот] сподобил его такой милости; а затем, взяв одну из костей останков в знак достоверности, он прикрыл каменной крышкой раку и, скрепив ее кругом гипсом и известью, уничтожил следы пропажи, так что никто из работников не узнал об этом. А когда покончил с этим, взяв мощи, принес и показал вардапетам и [членам] братии и рассказал все, как было, за что все ликующими возгласами воссылали хвалу богу и несказанно /328/ радовались. Были найдены мощи святой девы Гаянэ и подруг ее и восстановлена церковь [во имя ее] в 1101 (1652) году, во вторник, 19 октября.
После того как завершили все строительные работы в храме святой девы Гаянэ, перешли к храму святой девы Рипсимэ и также приступили к его восстановлению. И так как с внешней стороны церкви маковка купола, и вся кровля, и облицовка стен, и полы ее, а изнутри — алтарное возвышение, каменный настил пола и внутренность четырех приделов — все, что я упомянул, было разрушено и разорено, лишь приложив все силы, долгими стараниями и с большим трудом закончили, восстановив всю церковь, и на вершине ее купола воздвигли Крест господень. И милостью и соизволением господа нашего Иисуса Христа и здесь тоже были выявлены мощи святой девы Рипсимэ, и не только в одном, а в трех местах, разделенные и спрятанные в безопасности: в двух местах мощи были спрятаны среди камней, а в одном месте, где мощей было много, они были сложены в деревянный ящик, то есть сундук, и для мощей было устроено небольшое помещение вроде часовни, куда был положен сундук, полный мощей. На стене часовни была надпись, которую я взял оттуда и переписал сюда. Вот она:
«+ О дивная и блаженная великомученица неделимого Единосущного Отца и Доброжелателя Ипостаси-Духа, в нижеследующем говорю, невеста незлобивого Небесного Жениха, владычица добродетельного Царя, будь главою всегда и непрестанно известному тебе служителю святого Духа.
/329/ + О святая дева, умоляю, будь хранительницей поминающих с попечением и неослабными молитвами имя твое и паствы моей, чем ты, святая дева, явишься неизменной споспешницей нижеперечисленных, защитницей и победоносной заступницей всех.
+ Помяни и меня, воистину посвятившего себя сотворению заново сей желанной обители — малой жертве, милостью которой я довольствуюсь; умоляю душу и имя твое, Рипсимэ.
+ Иакоб, священник архиепископства святого собора.
+ Я, Хосровик, слуга святой голени святой Рипсимэ.
+ Степанос».
Вот эти слова, перед которыми я начертал знак Креста, были по одному написаны на стене часовни, куда был положен сундук, полный мощей; и мы, взяв их за образец, списали сюда для вашей, будущие читатели, утехи в память и как причину для воздаяния добра Христом нам, труженикам, благодаря вашим молитвам и покровительству святой Рипсимэ.
С начала и до конца восстановление двух часовен — святой Гаянэ и святой Рипсимэ — длилось три года, ибо начато было оно в 1100 (1651) году, а в 1102 (1653) году работы были закончены с большими расходами и огромным трудом и завершены во славу Христа и святых мучеников его.
Святейший отец наш владыка Филиппос пожелал поехать в Иерусалим и, собравшись, поехал с большой /330/ свитой вардапетов, епископов, священников и служек — членов своей братии. И довольно известные мужи, множество вардапетов, епископов и князей из городов и гаваров, услышав весть об отъезде святого патриарха, поспешили тоже поехать. И когда католикос Филиппос достиг города Теодуполиса, т. е. Эрзерума, а молва, распространяясь, достигла Константинополя, армянское население, проживающее в Константинополе, дабы особенно пышно почтить своего патриарха, явилось к царскому наместнику, которым был везир, и попросило у него слугу-царедворца, а вместе с ним и грамоту, скрепленную царской печатью, для того чтобы князь, названный слугою, поехал и служил бы патриарху, защищая его во время всех его странствий по странам, находящимся под властью османов, с тем чтобы кто-нибудь из князей или властителей областей, оклеветав, не потревожил либо, приневолив, не обидел патриарха. Уважив их (армян) просьбу, наместник пожаловал им царскую грамоту и какого-то благоверного вельможу, и вельможа тот прибыл к патриарху и [стал] исполнять свои обязанности, служа патриарху во время всех его странствий. Католикос обошел все города, находящиеся под властью османов, вельможа этот путешествовал вместе с ним и служил ему, пока не довез его до престола его в святом Эчмиадзине и поручил правителю страны Мамад-Кули-хану, и, взяв у него грамоту в знак освобождения, вернулся ко двору государя своего в Константинополь.
/331/ Католикос владыка Филиппос пробыл в Иерусалиме четыре месяца, и, пока он оставался там, паша города, ромейский патриарх и настоятель франкского монастыря принимали и потчевали его с великой любовью и большими почестями. Пол церкви святого Иакоба [по распоряжению Филиппоса] был вымощен разноцветными плитами с красивыми украшениями и рисунками (хотя прежде [пол был] мощеный, но не был гладкий и удобный, а был местами высокий, местами низкий, неудобный и грубый), а также [было] приподнято возвышение главного алтаря, ибо прежде оно было очень низкое.
