В тот же год, когда католикос владыка Филиппос поехал в Иерусалим, туда же, в Иерусалим, приехал и сисский католикос владыка Нерсес, а духовным предводителем Иерусалима в то время был вардапет Аствацатур. Исполненный святого духа, патриарх владыка Филиппос, подобно апостолу Павлу, непрестанно горевал и беспокоился о недугах и непорядках в церкви. И с единодушного согласия всего духовенства своего удела вознамерился устранить непорядки. С этой целью он все время в поучениях и проповедях и в дружеской беседе увещевал всех прийти к согласию и любви, искоренить беспорядки и ненависть. Внушенные Христом проповеди его и поучения, исходившие из глубины души, умиляли всех съехавшихся на собор — духовенство и мирян, — во главе которых стояли сисский католикос владыка Нерсес и духовный предводитель Иерусалима вардапет Аствацатур; они единодушно подчинились велению патриарха Филиппоса и утвердили каноны из тринадцати статей, которые я здесь вкратце отмечу.
Первая — о любви и согласии между двумя католикосскими престолами — Эчмиадзинским /332/ и Сисским: пусть каждый католикос рукополагает посвящаемых своего удела, но не [удела] других; а если случится рукоположить кого-либо из чужого удела, то пусть устраивает его в своем уделе; рукоположенный же, если перейдет из удела этого католикоса в удел другого, да не будет [там] принят.
Вторая — чтобы сам посвящаемый тоже не осмелился перейти к другому католикосу, оставив своего, а [пребывал] при своем католикосе.
Третья — чтобы не посвящать никого в епископы без прошений народа и свидетельских грамот.
Четвертая — чтобы ни один епископ ни под каким видом и предлогом не захватил бы чужого удела.
Пятая — чтобы в одном уделе не было двух епископов и двух духовных предводителей, за исключением случаев, когда возникнет очень серьезный повод.
Шестая — чтобы ни один епископ не осмеливался рукополагать кого-либо из чужого удела, а если осмелится, будут разжалованы и он, и рукоположенный им.
Седьмая — если епископ не по повелению своего католикоса, а с помощью взятки или насилия иноплеменников осмелится завладеть чужим уделом, будет лишен сана.
Восьмая — чтобы вардапеты не осмеливались бы жаловать власть вардапета всем без разбора, [и особенно] если посвящаемый не является совершенным по образованию, добродетелям, возрасту, богобоязненным по всеобщему признанию, ибо из-за [нарушений] в церковь проникало множество беспорядков и соблазнов. А если они с презрением станут пренебрегать этим приказом, тот, кто дарует власть [вардапета недостойному], будет лишен своего сана, а тот, кто получит власть [вардапета], не будет признан.
/333/ Девятая — священник и другие духовные лица должны быть рукоположены своим епископом при согласии своей паствы, в противном случае они лишатся сана.
Десятая — пусть епископы и иереи взимают с прихожан иравунк и асуйт, установленные согласно велению патриарших канонов в пользу епископов и иереев, но пусть они не лишают друг друга [этих доходов], вследствие чего без конца до нас доходят ропот и недовольство.
Одиннадцатая — чтобы иереи не отнимали друг у друга приход и асуйт силою, лживой благопристойностью, либо насилием иноплеменников, а чтобы каждый довольствовался своей долей, в противном случае, кто дерзнет, будет лишен сана.
Двенадцатая — да не осмелятся женщины, прихожане или иереи обручить девушку с юношей без глубокого разбора либо без ведома [духовного] предводителя; пусть священники несколько дней [подряд] разглашают и объявляют всем в церкви, ибо, быть может, кто-либо знает об их родственных связях и, услышав, придет к предводителю и сообщит [об этом]. И лишь после долгого разбора, только в случае если не найдут родственных связей между ними, пусть священники открыто перед всем духовенством и прихожанами благословят эту помолвку и закрепят союз.
Тринадцатая — вдовые иереи, если они скромны и престарелы или же имеют детей, которых нужно прокормить, пусть остаются в церкви, в противном случае пусть удаляются в монастыри и пустыни, а коли не удалятся, пусть выйдут из духовного звания и монашеского чина.
Все эти пункты наставлений были утверждены [католикосом] в качестве правил и ежедневно провозглашались /334/ перед всеми. Они понравились и охотно были приняты сисским католикосом владыкой Нерсесом, вардапетом Аствацатуром и всеми вардапетами, епископами и знатью, которые приложили руку и скрепили печатями своей доброй волей, взяли по-одному списку, повезли в свои страны, так что во многих местах имеются полные списки их, и милостью Христа они остаются верными тому союзу и любви. И множество других доходов и справедливых дел утвердил [католикос Филиппос] в Иерусалиме.
Затем, выехав из Иерусалима, он сел на корабль и отбыл по морю в Константинополь, где пробыл целый год и тоже ввел много преобразований. Прежде всего он примирил их (константинопольцев), уничтожив распри, ибо прихожане, коренные, местные жители Константинополя, высокомерным и кичливым чванством обижали и притесняли пришлых, называли их мужланами и за людей не принимали. Все правительственные должности и работы они захватили в свои руки, сами исправляли и исполняли и, отстранив, не позволяли пришлым принимать [в этом] участие. [Пришлые] были до глубины души обижены пренебрежительным отношением к себе. [Все они] без конца наносили язвительные и злобные оскорбления друг другу и ссорились. И утвердились меж ними непримиримый раздор и кровная ненависть.
А католикос Филиппос, приехав туда и увидев все это, был обеспокоен этим больше, чем всеми [другими] делами. И, много дней /335/ на разные лады поучая и наставляя то всех вместе, то порознь, задобрил всех и убедил их согласиться со своими доводами и, примирив их, заставил договориться и [жить как] одинаково уважаемые братья, совместно радеть обо всем и всем вместе действовать. И после этого, благословением Иисуса Христа став друзьями и соболезнующими братьями, живут они, как установлено было патриархом Филиппосом, в сердечной любви и в согласии.
Затем [владыка Филиппос] приступил к выплате церковных долгов, ибо за армянскими церквами в Константинополе числилось 40 тысяч гурушей долга. Виновниками этого были прежде всего духовные предводители, бывшие лишь по званию патриархами, восседавшие [на престоле благодаря] царской власти и при помощи серебра вкравшиеся в доверие к людям, [предводители], дарованные не богом, а лестью.
А затем прихожане — сторонники распрей и усобицы, которые из тщеславия и зависти, ради мирских выгод группировались кто вокруг одного архиерея, кто вокруг другого, становились льстивыми исполнителями воли и пособниками их, а вслед за этим, отправившись к дафтардару, везиру или царю, давали им крупную взятку, изгоняли соперника и захватывали власть. Одно лишь название что патриаршая власть! И множество других взяток разбрасывали они здесь и там при дворах власть имущих. Таким образом возрос и умножился долг и достиг 40 тысяч /336/ гурушей. По этой причине в городе Константинополе была великая распря и был он подобен волнующемуся морю над бездонной пучиной с высоченными валами, зыбью, шумом, гамом и грохотом и, подобно грому [из] огнедышащих туч, низвергающих молнии, приводил в трепет все живое. Молва об этой крамоле распространилась по всем городам как на востоке, так и на западе, и все только об этом и говорили. И из-за этого видные и именитые мужи — иереи, ктиторы и другие — много раз выезжали из Константинополя и ездили по долгому пути в святой Эчмиадзинский Престол к католикосу, чтобы изыскать способ прекратить раздоры и уплатить долги. И католикос изо всех сил старался найти выход — то при помощи грамот, то посылая человека или же иными средствами, но устранить раздор и примирить население никак не удавалось. И из-за этого многих прихожан города постигли горе и бедствие и им был нанесен ущерб: многие разорились и стали нищими, лишившись имущества и пожитков, домов и владений, некоторые умерли в тюрьмах и заключении, а иные, став изгнанниками, странствовали чужеземцами по дальним городам, вдали от семей и знакомых, и так и кончали жизнь свою. Горестные эти события продолжались лет восемь или девять, пока не поехал туда слуга Божий католикос владыка Филиппос. И так как господь был с ним, милостью его [католикос] выплатил весь долг прихожан города. Каждому из прихожан он приказал помочь выплатить долг в соответствии /337/ со своими возможностями. И человек, которому патриарх приказал, даже не смел возражать, а охотно и с удовольствием исполнял приказ патриарха, чтобы удостоиться благословения его. [патриарх] определил надзирателями преданных этому делу мужей, которые с большим старанием и трудом восемь месяцев собирали пожалования с населения, выплатили все долги и избавили милостью вечно благословенного Христа, бога нашего, церковь от долгов. Аминь!
