Затем Ибрагим-бек завладел крепостью и всей страной, а брат его, Эвлиа-бек, вернулся на свое прежнее место в крепость, где он раньше жил и которую именовали Апаха. Итак, мы рассказали, как околел Сулейман-бек, а теперь расскажем о паронстве Ибрагим-бека и о возвращении святого знамения в город Ван.

И вот, когда минуло все это и Эвлиа-бек вернулся в свою прежнюю крепость, называемую Апаха, а Ибрагим-бек вошел в крепость Хошаб и подчинил своей власти крепость и все гавары ее, расспрашивая исподволь, он узнал всех своих врагов, а также их сообщников в убийстве Сулейман-бека. И изо дня в день по одному убил всех их и никого не пощадил: ни стариков, ни отроков, ни мужчин, ни женщин, а всех стер с лица земли. Кроме того, он захватил жену и сестру Сулейман-бека, бросил в темницу и мучил их всевозможными пытками, чтобы они указали, где остатки сокровищ /520/ Сулейман-бека, а когда захватил все, что нашел, тогда убил и их.

Вот этот Ибрагим-бек призвал к себе опять настоятеля монастыря Огвоц епископа Петроса и сказал ему: «Даю тебе святое знамение, отнеси к нам в монастырь и храни его там». А епископ Петрос и этому ответил, как Сулейман-беку, и не взял святое знамение в монастырь, а осталось оно в крепости Хошаб.

И почти с того самого дня, как Сулейман-бек вынес святое знамение из [монастыря] Вараг и привез в Хошаб, гнев и кара [Божьи], подобно ливню, захлестнули область Хошабскую, ибо земля не плодоносила, а если плодоносила, то этого едва хватало на семена; смутой и раздорами был полон край, и даже животные не плодились, а [количество их] убывало; и еще: в летнюю пору во время поста святого Григора[424] выпало безмерно много снега, и многие говорили, будто он осел слоем в два аршина, и так много было снега, что скот весь остался без пастбищ, а по этой причине множество скота погибло от голода. Потом начался в их стране падеж скота, так что у кого была тысяча голов скота — осталось сто голов; тогда жители области Хошабской пошли к Ибрагим-беку, рассказали ему о разорении страны и умоляли [его] вернуть на место святое знамение, дабы гнев [Божий] оставил их. Сам Ибрагим-бек тоже заболел проказой, [признаки] проказы появились у него на теле, и еще нашли у него какой-то недуг вроде ломоты, схвативший поясницу, бедра, ноги и беспрестанно мучивший его; жена Ибрагим-бека без конца убеждала и на разные лады уговаривала его вернуть святое /521/ знамение на место. И по всем этим причинам Ибрагим-бек согласился вернуть святое знамение на место.

Сообщили об этом населению города Вана, и все преисполнились небесного ликования. Тотчас же упомянутый выше Мархас Челеби, взяв с собой кое-кого из прихожан, поспешно поехал в крепость Хошаб. Явились они пред очи Ибрагим-бека, обратились к нему со словами мольбы и положили перед ним две тысячи гурушей наличных денег, взяли святое знамение и оставшуюся утварь — кресты и что-то еще — и приехали в город Ван.

В связи с этим все христиане — жители гавара толпами шли на поклонение святому знамению и со слезами благодарили бога, вновь вернувшего им святое знамение. [Но все же] две из риз Чомар взял, сшил для себя чынтеан и носил.

Однако, помня о прежней беде, [люди] сомневались и боялись, поэтому святое знамение не отнесли уже в монастырь Варага, а оставили в городе Ване, в церкви во имя Богоматери. И возвращение святого знамения в город Ван имело место в 1104 году нашего летосчисления (1655) благодаря милости и человеколюбию господа нашего, Иисуса Христа, которому вечная слава, аминь.

В то время когда царь персидский, именуемый великим шахом Аббасом первым, изгнал джугинское население из старой Джуги и, погнав, переселил их в страну персов, в город Исфахан, жители Джуги не смогли собрать и увезти с собой весь скарб свой и имущество, ибо повеление царя сановникам было жестоким и они мечами торопили их поскорее подняться с места и пуститься в путь. Поэтому они не смогли взять с собой имущество свое; каждый сделал тайник и подпол в домах, в ямах, во рвах и в удобных местах, спрятал там [свое имущество], и, оставив [все] так, они ушли. Обитатели и поселяне окрестных деревень, расположенных близ старой Джуги, знали о тайниках, сделанных джугинцами, поэтому они без конца приходили, допытывались, искали, рыли землю и камни, чтобы найти что-либо; и многие находили множество вещей.

Случилось так, что некий муж, иноплеменник и /523/ магометанин по вере, из селения, называемого Меграм, придя в старую Джугу с целью поискать и найти что-либо, вошел в церковь, называемую Верхним Катаном. Там во время поисков он нашел в восточной стене главного хорана глиняный сосуд, а в этом сосуде — маленький деревянный ларец, то есть кути; когда он достал деревянный ларец из глиняного сосуда и открыл его, тотчас же оттуда пошел сильный и приятный запах, поэтому тот иноплеменник в [глубине] души понял, что это мощи святого. Были в ларце маленькие и большие кусочки костей, а вместе с ними и кусочек пергамента, на котором было что-то написано. И человек тот, взяв ларец с костями и пергаментом, понес к себе домой, чтобы обдумать, что ему делать. Оставались мощи у него дома много дней, и день ото дня стали уменьшаться его имущество и доходы, а скот и животные подыхать, и все, что было у него, иссякло, и даже сыновья его умерли. Придя в себя, человек этот понял, что все эти беды, приключившиеся с ним, от мощей, поэтому он тут же вынес мощи из своего дома и понес их далеко в открытое поле и спрятал где-то в куче камней, надеясь, что, быть может, гнев Божий оставит дом его. Однако гнев Божий его не оставил.

Потом пришел этот иноплеменник в прославленную обитель — монастырь святого Первомученика, расположенный в селении, называемом Дарашамб[425], и там сообщил все подробности какому-то епископу, по имени Шмавон, с которым тот иноплеменник был издавна знаком, а епископ наказал принести все к нему. И когда этот иноплеменник принес ларец и отдал епископу и как только открыли его, тотчас же заблагоухало и чудесный запах наполнил комнату; [епископ] увидел кусочки мощей /524/ и, взяв лист пергамента, прочел следующие слова, написанные на нем: «Это частица мощей святого Иоанна Предтечи, которую Григор Лусаворич привез в Армению и поместил в городе Храме, а во время разорения города Храма в 421 году армянского летосчисления (972) перевезли ее в Джугу[426]». Вот эти слова были написаны на пергаменте. Епископ Шмавон возблагодарил бога за обретение мощей святого Иоанна и, исполненный великой радости, уговорил иноплеменника и, дав ему кое-что, взял у него мощи, и человек тот ушел восвояси.

Спустя несколько дней об этом стало известно джугинскому населению, переселившемуся в Исфахан, начальником и главой которого был ходжа Назар, и не только джугинцам, но и всем христианам-армянам, проживающим под властью персов. И поскольку ходжа Назар был весьма могуществен и знаменит и еще потому, что его любил царь персидский шах Аббас, этот ходжа Назар послал каких-то мужей из джугинцев к епископу Шмавону и со словами угрозы и устрашения просил [послать] частицу мощей. Посланцы ходжи Назара, приехав, потребовали у епископа частицу мощей, и епископ, оробев от страха перед ними, не смог спрятать или спасти [мощи] от джугинцев и решил отдать мощи им. Но большой кусок мощей он тайком оставил у себя (это была головка лопатки, являющаяся гнездом для круглой кости, что находится на плече), а все остальные частицы и пергамент с письменами, положив в тот же ларец, отдал джугинцам, которые повезли их ходже Назару в Исфахан.