Язык книги Аракела Даврижеци не грабар классического периода (хотя автор нередко употребляет слова и глагольные формы, типичные для того времени) и не книжный язык предшествующей эпохи, насыщенный латинизмами. Сторонники последнего критиковали Аракела за недостаточную изысканность языка и стиля[25]. Однако были исследователи, справедливо считавшие язык и стиль труда Аракела Даврижеци исключением в ряду сочинений того времени[26].

«Книга историй» Аракела написана живым, разговорным языком, выразительным и сочным, подчас не лишенным восточной выспренности, сдобренным изрядным количеством персидских и турецких слов и выражений, в ней встречаются арабские, монгольские, греческие, грузинские слова, бывшие, очевидно, в ту пору в употреблении. Нередко рядом с иностранным словом приводится его армянский перевод. Следовательно, употребление иностранных слов — художественный прием. Повествовательная манера изложения в сочетании с иностранными словами придает сочинению Аракела Даврижеци своеобразный колорит. Не случайно Манук Абегян, очень лестно отзываясь о языке «Книги историй», писал: «Историческое произведение приобретает живость, колорит и нюансы лишь тогда, когда рассказывается на живом. современном языке»[27].

В то же время «Книга историй» Аракела Даврижеци — типичное произведение средневековой историографии. В ней автор передает свое отношение к событиям и свои чувства в характерной для средневековых источников манере — довольно непосредственно, зачастую в весьма грубой форме.

При переводе мы, побуждаемые желанием предельно точно передать на русском языке не только мысли и стиль нашего автора, но и его чувства, старались по мере возможности не смягчать и не изменять этих мест, будучи уверены, что читатель правильно поймет и оценит по заслугам мысли и слова Аракела Даврижеци.

Чтобы сохранить колорит источника и по возможности живее передать звучание разговорного языка первой половины XVII в., мы сочли целесообразным сохранить в русском тексте ряд слов (кроме армянских) на персидском, турецком, арабском и других языках, как это делает сам автор. Точный их перевод и объяснения приводятся в глоссарии.

Эти слова, а также персидские и турецкие имена собственные и географические названия, как правило, даются в той форме, в которой они употреблены автором «Книги историй».

В квадратные скобки заключены слова, которые подразумеваются по смыслу, но отсутствуют в армянском тексте, в круглые — пояснительные слова.

К книге прилагаются комментарий, глоссарий, указатель собственных имен и географических названий, а также перечень использованной литературы.

В заключение считаю своим долгом выразить глубокую признательность всем товарищам, оказавшим мне в процессе работы над текстом и подготовки его к изданию помощь ценными советами и замечаниями.

Л. А. Ханларян

Повествование о событиях и страданиях, постигших в последнее время страну Армению от руки царя по имени шах Аббас и народа его — персов. И о том, как померкла слава святого Престола Эчмиадзинского и его католикосов. А также об извращении порядков и веры христианской. Здесь найдешь ты вместе с тем и другие исторические сведения, разделенные по главам в соответствии со временем, о событиях, имевших место в городах и гаварах при [различных] царях, князьях, католикосах и других.

И еще надлежит знать, что согласно требованию необходимости следовало бы здесь положить в основу [изложения] хронологию и затем по обычаю историков возвести над ней историю как строение. Но так как народ наш из-за грабителей, насильников и сборщиков податей разбрелся и рассеялся [по свету], измученный и связанный, прикованный, как говорится в псалме, к нищете, как к железу[28], когда каждый еле-еле добывал себе дневное пропитание, мы не нашли знающего человека, сведущего вместе с историей и в хронологии. Однако, [прикладывая] большие усилия, мы искали; и там, где доискались, вместе с историей поместили и дату, там же, где не нашли, описали без дат. А ты, не обвиняя, так и прими [труд] сей и помяни в своих молитвах тех, кто корпел над ним.

Итак, в последнее время ослабели народы, исповедующие христианскую веру, усилились народы, исповедующие магометанскую религию: на востоке — персы, на западе — османы, отнявшие в 902 году армянского летосчисления (1453)[29] у ромеев славный город Константинополь.

После взятия Константинополя османы еще более умножились и усилились, их власть простерлась на восток и достигла Тавриза; османские паши восседали [уже] в Тавризе, Ереване и Гандже, в Шамахе и Дамур-Гапу[30]/6/ — [всё], вплоть до Худафрина, они подчинили своей власти. Они захватили также Грузию и обложили [ее] данью. В то время католикосом святого Эчмиадзинского Престола был владыка Аракел[31] из того же селения Эчмиадзин — муж добродетельный и постящийся, скромный и благообразный во всем — в делах, речах и одежде, который правил патриархией при жизни своей и преставился к господу.

После него католикосом святого Эчмиадзина стал владыка Давид[32]; этот тоже был уроженцем селения Эчмиадзин. Приняв сан католикоса, правил он несколько лет по велению времени и по своим возможностям; но еще при жизни, оставаясь католикосом, сам рукоположил в католикосы другого, имя которому Мелкисет[33], уроженца Гарнийского гавара, селения, называемого Ахджуцванк[34]. [Католикос] рукоположил его, надеясь, что он будет ему помощником, но тот стал, как показывают последующие события, помехой и врагом его. Говорят, были две причины, по которым католикос Давид благословил Мелкисета католикосом. Кто говорит: благословил, чтобы тот стал помощником и сотоварищем ему, ибо подати иноплеменников легли тяжелым бременем на христиан, разоряли их, и от католикоса тоже требовали много добра; а он, когда мог — давал, а когда не мог — подвергался гонениям и прятался от сборщиков. И, прожив некоторое время так, преследуемый, как вор, утомленный мучительной жизнью, когда ему непрестанно приходилось /7/ бежать и прятаться, задумал обрести себе товарища, чтобы помогать друг другу и сочувствовать в беде, авось тогда они смогут вдвоем, странствуя один здесь, другой там, запастись имуществом, достаточным для нужд католикосата. Итак, говорят: потому Давид благословил Мелкисета католикосом, чтобы он стал помощником ему.

Другие говорят, что католикос Мелкисет, муж тщеславный и подчиняющийся верховной власти, щедро одаривал всех добром и, завоевывая их сердца по примеру Авессалома[35], дружил со всеми, дабы они помогли ему и согласились, чтобы он стал католикосом, дескать, он дал много добра владетелю той области, чтобы стать католикосом. А владетель, получив добро, заставил насильно католикоса Давида благословить Мелкисета; Давид же, не имея другого выхода, благословил Мелкисета католикосом. Кое-кто говорит так.