— Schatz, твой организм гораздо более совершенен, чем ты думаешь. Стоит тебе напитаться — он сам безболезненно попутно заживляя ткани вытянет наружу это недоразумение. Если я сейчас залезу в рану — я не только причиню тебе массу боли — я еще и сам неплохо поранюсь. А, вероятно, и схлопочу еще пару капель твоей крови внутрикапилярно. В твой послужной список осталось только покушение на царя добавить. Просто поменьше шевелись и подождем, когда придет твоя еда.

От упоминания еды я поежилась. То, что было стерто из памяти, ворвалось внезапным кровавым куском. Цепеш — я запомнила его фамилию так же, как имена двух людей. Но именно Цепеш стал моей первой настоящей жертвой.

Он стал моей едой.

Я помнила, как вцепилась в его глотку и поток крови их разорванных вен смешался с его хрипами и воздухом, выходящим из его легких. Она пузырилась опьяняла каждым своим глотком. Горькая, с привкусом пепельницы, она была абсолютно противная на вкус, но почему-то такая нужная. И с каждым глотком внезапно становилось легче дышать.

— Это было очень грязно, — внезапно для себя самой начала я, — и противно. Тогда накатывала эйфория, а сейчас, если честно, тянет сходит и хорошенько прополоскать желудок. Мне кажется я чувствую запах вкус его гнилых потрохов, мокроты и запах промокших от испражнений штанов. И как вы с этим живете?

— Никак, — Вагнер мягко поглаживал мои плечи и мышцы непроизвольно расслаблялись, — я практически уверен, что у тебя отсутствует инстинкт хищника. Да, ты определенно больше не являешься человеком, но ты и не существо, движимое инстинктом убиваться.

Я засмеялась и охнула от отдавшейся между лопатками боли.

— Скажи об этом этим трем несчастным. Думаю, будь они живы — они бы посмеялись над твоей теорией.

Ладони Вагнера остановились. Я приподнялась на локтях, заглядывая ему в лицо.

Он не шутил.

Почему-то мне стало жутко.

— Я серьезно, schatz. Если бы ты нуждалась в пище, то как настоящий хищник давно убила бы меня.

Как выяснилось — в пище я все же нуждалась.

Да так, что меня даже не остановил факт того, что пища — это две молодые визуально девушки, которых наспех привел кто-то по указанию Вагнера. Как поняла я чуть позже — практически новообращенные вампиры. По их венам текло мое лекарство, а боль стала слишком настойчивой, чтобы я не ощущала его через из, как казалось, почти прозрачную кожу.

Сложности начались прямо на первом этапе. Несмотря на то, что боль в челюсти от прошлой ее трансформации так и не прошла — сейчас, даже сильно напрягаясь, я не могла ничего сделать, а чуть заостренных клыков и человеческой мощности челюстей не хватало, чтобы хоть как-то справится с белоснежной, но прочной кожей.

Вампирши сразу предложили свою помощь, но Вагнер отказался. Сказал, что это следственный эксперимент и включил запись видео на своем смартфоне. Если я правильно поняла — я должна справиться с ними сама.

По истечению первых двадцати минут, когда моя голова уже болела от напряжения лицевых мышц, Вагнер опустил телефон.

— Schatz, ты есть хочешь? — я повернулась к Вагнеру.

— Я вылечиться хочу, — буркнула я, глядя в голубые глаза любопытной вампирше, — не понимаю, как вы это делаете.

— Всемилостивейший государь, — голубоглазая вампирша смотрела на меня почти с жалостью, — может стоит дать ей девушке попробовать, а потом получится?

— Нет, — Вагнер присел на кровать и подхватил валявшийся рядом с ним наверно уже десятый пакет.

Вампирши напряглись, а я вновь наблюдала за удивительным превращением человека в хищника. Стоило Вагнеру разорвать пакет, как девушки, хоть и стояли не двигаясь, потянулись к нему. Я видела, как синхронно раздувались их ноздри, а черты лица заострились, обрастая тонкой сетью чернеющих вен. Плотно сомкнутые челюсти заходили ходуном. Кажется я слышала легкое урчание, что застряло в их горле.

Конечно, они даже не могли осмелиться попросить.

Судя по всему, голодны вампирши не были, но это не мешало им встать в стойку почувствовав первые капли крови.

В голове зашумело а я пошатнулась, ощущая пульсацию в их венах. Вернее одной из них. Та, что стояла поодаль, кареглазая брюнетка, низкорослая и с миловидным круглым личиком.

От нее пахло миндалем. Очень сильно пережаренным миндалем, от которого першило в горле. И еще был какой-то едва уловимый запах от которого сводило скулы.

Знакомый. Я уже чувствовала его и не раз. Он не был ярким, но был узнаваем на каком-то подсознательном уровне. Я чувствовала его.

— Всемилостивейший, — прошептала блондинка рядом а я, кажется, рыкнула.

— Отойди, Зоя, — ледяной голос Вагнера догнал реакцию голубоглазки.

Та уже стояла плотно прижавшись к стене.

— Schatz? — Вагнер стоял совсем рядом, а брюнетка неуверенно сделала шаг в сторону.

— Я … — я сглотнула слюну, — я контролирую себя. Я пытаюсь узнать.

Он ускользал. Забитый сильным, доминирующим вкусом миндаля, скользящим на языке. Как в прошлый раз. Тогда табак перебивал все, но он был, я была уверена в этом.

Только тогда его было гораздо больше.

— Ты можешь взять пакет, пожалуйста, — не отрывая взгляда от брюнетки, я махнула в сторону кровати, — так я чувствую его сильнее.

Девушка недоуменно посмотрела куда-то мне за плечо и, видимо, получив одобрение, медленно пошла к кровати.

— Не так! — рыкнула я, а вампирша вздрогнула, — Прости, я не хотела пугать, просто… не действуй, как человек.

Удача явно решила перестать издеваться надо мной и повернулась ко мне лицом. Потому что девушка поняла. И как только она ринулась к пакету, вгрызаясь в тот зубами, я сама дернулась, едва устояв на месте. Запах стал сильнее. Пока миндальный, да, но я уже чувствовала его иначе.

Это был чужой запах, не ее. Это был запах человека, от которого кормилась эта вампирша. Горло першило, а желудок заурчал так громко, что дернулась рука лежащая на мое плече.

— От кого ты кормишься? — я слышала свой голос где-то со стороны, пока перед глазами мелькали темные пятна, — Как давно ты кормилась?

Девушка замерла, а я покачнулась, вцепившись в подхватившего меня Вагнера. Вампирша все поняла. Она бросила пакет и отскочила к стене строго противоположной от меня состроив самое умилительное личико. Присев на подоконник с нарисованным окном, девушка поджала к себе колени и плотно обняла их.

Темные пятна перед моими глазами стали рассасываться.

— Мой мужчина, — сказала вампирша не сводя с меня взгляда, — вы только не подумайте, мы давно в отношениях, уже десять лет.

Запах почти рассеялся, оставляя только миндальный привкус в горле. Он и так был слишком слаб. Я бы не за что не узнала его, будь человеком.

Но я поняла.

Ампулы, наверняка разбившиеся в моей ванной, когда я разнесла ее всю.

Препараты в поезде своей концентрацией чуть не убившие вампира.

Вагнер был прав. У меня не было инстинкта хищника.

Но как и у вампиров, у меня был очень сильный инстинкт самосохранения.

Да, мне еще стоило проверить, почему Вагнер напал на меня, ведь с ним происходило совершенно другое, но сомнений больше не было. Именно этот запах я ощущала перед тем, когда Вагнер чуть не убил меня. Именно он свел меня сума в здании ПМВ. Возможно разные концентрации, возможно разные ситуации, но в конечном итоге смысл был один — нет никого опаснее умирающего зверя.

— Он лежал в психушке? Наркоман? Как он получает препараты?

Меня пичкали ими так долго, чтобы выработать иммунитет? Чтобы процесс не завершился или наоборот — сдвинулся вперед?

Психотропы. Алкоголь. Все это должно было убить или защитить меня?

Или это настолько непредсказуемо, что жуткий эксперимент Самсона продолжался и сейчас.

Голова шла кругом.

Я отлично помнила, как кровь, словно камнями, перекатывалась по моим венам после того, как я насытилась. Сомнений не было.

— Нет, — вампирша недоуменно хлопала глазами, — я не помню ничего такого. Да и я бы почувствовала.