— Он лежал в больнице? — я продолжила перебирать варианты, — Подожди, может операция? Наркоз?

— Ринопластику он делал, — неуверенно пробормотала вампирша, — лет пять назад наверное.

— Этого достаточно, — устало сказала я, опускаясь на кровать, — а теперь, если эксперимент окончен, я буду тебе премного благодарна.

На этот раз Вагнер не имел ничего против. Вампирша сначала боялась, но как только поняла, что я не собираюсь отрывать ей ее протянутую руку, расслабилась и по-моему даже успела получить удовольствие от процесса.

По сути не происходило ничего странного — я уже много раз лечилась подобным образом от Вагнера, но сейчас все словно стало проще.

Мой организм воспринимает кровь вампиров за ту же пищу, что гамбургер, но при этом я не кидаюсь на каждого встречного. Судя по всему, я нуждалась в плюс минус регулярном получении этой крови, так как каких-то веществ в моей собственной больше не было. Как вампиры потребляли кровь для получения кислорода.

Похоже, мне нужен был видоизмененный кислород. По улицам бродили тысячи наркоманов и вампиров, а напала я на вампира который, судя по всему, одним из таких наркоманов питался. Возможно даже в обмен на дурь. А может и сам торчал подобным образом — все это было не важно.

Важно было то, что я не принимала свои препараты уже очень и очень давно.

Цепеш пострадал от того, что выходил на улицу не покурить. Похоже к нему приезжал его живой пакет с кровью.

Вагнер отпустил вампирш, предварительно поправив им воспоминания и мы вновь остались одни в полной тишине. Лишь звук крутящихся в моей гаек по-моему оглушал нас обоих.

— Барбитураты, — Вагнер присел со мной рядом, задумчиво вглядываясь в мое лицо, — они провоцируют тебя?

— В больших концентрациях в вампирской крови они видоизменяют меня, — я покачала головой, — а вас, похоже, заставляют самоуничтожаться. Да так, что ты до сих пор не можешь восстановиться.

— Почему?

— Я почти уверена, что на тебя никто не покушался. Возможно это несчастный случай — ты просто надышался лекарствами, которые я с завидной регулярность разбрасывала в своей квартире. Как и случившееся в здании ПМВ. Но тогда мы возвращаемся к началу.

— То есть если есть еще такие же, как и ты, но они сидят на своих лекарствах, то все это может быть просто одним большим несчастным случаем? А то, что это случилось в примерно одинаковое время — действительно диким совпадением? Но тогда мы никак не застрахованы от волны таких случаем по всему миру.

Наследие Самсона.

Дети Самсона.

Напиток давал им преимущества. Хорошее настроение, ясный ум, здоровье и многим долголетие.

Целая организация, преследовавшая одну цель — создание новой, совершенной формы жизни. Неужели они за столетия не продвинулись дальше таинства распивания крови вампира на тайных вечерах?

Было ли то, что описывал Константин, действительно общество людей, распивающих вампирскую кровь?

В крови Ивана Грозного были обнаружены ртуть и мышьяк в огромном количестве. Самый популярный способ того времени защититься от вампиров — отравить свою кровь. И не зря — и от него, и от его жены много лет питался Самсон, но…

Но что если попытки царя отравить свою кровь были связаны совершенно с другим?

Что если Самсон внушил царю идею новой формы жизни?

Что если Иван Грозный сам хотел ей стать?

Я была уверена — стоит добраться до архивов ПМВ — я найду факты, подтверждающие существование форм жизни, подобных своей. Теперь я в этом не сомневалась так же, как в том, что к убийствам я не имею никакого отношения.

Дети Самсона.

Огромная организация, исследующая формы жизни и стремящееся к созданию новой.

Они были гораздо ближе, чем мне казалось.

— Именно так, — я кивнула, зарываясь пальцами в свои волосы.

Когда-то давно я любила пешие прогулки.

В той жизни, что была полна сюрпризов, приключений и юношеского максимализма. С Дашкой мы, хоть и не часто, старались выбираться для того, чтобы просто походить и поглазеть по сторонам. Напитаться воздухом и атмосферой, зарядиться не от людей, а от самого удивительного мира, что окружал нас, полного тайн для реализации наших самых смелых амбиций.

Она хохотала. Удивительно звонко, запрокинув голову назад и отправляясь вперед в припрыжку. Ее светлые волосы развевались по ветру и залетали ей в рот, а она забавно морщилась и выбирала их снова и снова, не обращая на такие мелочи внимания.

Даша была словно сама жизнь.

Я ходила за ней более спокойно. Задрав голову и почти снисходительно наблюдая за тем, как веселилась подруга. Потому что мне было не до этого. Большая и серьезная, я была сама пропитана идеями своего отца. Я упорно не замечала мир, как тогда мне казалось.

Лишившись самой возможности ходить без боли, я стала относится ко всему вокруг по-другому. Я стала игнорировать мир. Закрылась, изолировалась, заросла своей злобой и запеленала в собственный страх. Мир был для меня злом, а я отвечала ему взаимностью. Я не ощущала тогда, что мне чего-то не хватало — наоборот. Все словно встало на свои места.

Сегодня Никольская улица встретила меня толпой людей. Одна из самых красивейших улиц Москвы, усыпанная волшебными огнями, что словно опустившееся низко-низко звездное небо, освещали твой путь. Когда-то давно мы гуляли здесь с Дашкой и я шла не торопясь, снисходительно поглядывая по сторонам.

Только сейчас, когда в моей руке больше не было трости, а легкие вбирали полную грудь воздуха, я поняла, насколько же я любила тогда все это. И как сильно мне этого не хватало. Бешеного восторга, что так тщательно я скрывала за маской безразличия, дружеского тепла, которое щедро дарила мне Даша. Даже этих самых людей, вызывающих то интерес, то раздражения.

Сегодня я не чувствовала боли. Но вместе с ней растворились и те эмоции, что испытывала Сима — человек.

Сегодня я шла и вспоминала. Смаковала их, прикладывала к себе новой и, если уж быть откровенной, пыталась пришить к себе заново.

Я смотрела на огни, но изучала совсем не их. Не сияющие витрины, не любопытные громкие прохожие вызывали во мне интерес.

Глядя на них, я пыталась понять себя.

Вагнер остался в номере. Вампир совсем выдохся, несмотря на внушающий оптимизм аппетит. Как можно было вылечить до сих пор считающееся бессмертным существо даже толком не понимая все причины его болезни. На это нужны были люди, аппаратура, полномочия. Все это можно было бы попробовать достать, но у меня не было самого главного — времени.

В конце концов Вагнер — царь. Я уже решила передать все, что удалось понять, Константину. Доверия мне он не внушал, но Вагнер приблизил его к себе.

Все, чем я сейчас могла помочь остальным — это, пока Роман Леонидович боролся на юридическом поле, успеть понять что-то про себя. Ведь если наша гипотеза была верна и не было никаких нападений, задача перед Вагнером стояла не из легких.

Дети Самсона — огромная вражеская организация, единственная ниточка к которой — я сама. Константин явно не рассказывал всего, но вряд ли он бы смог раскрыть секрет создания подобных существ.

У меня не было никакого права покидать гостиницу — представляла опасность для окружающих. Но я не могла дожидаться своей участи в четырех стенах. Вагнер показал — нужно использовать время с максимальной пользой, а что еще могло ее принести, как не исследование.

Я жестко рисковала.

Поэтому перед выходом на улицу выпила оставленный про запас пакет. Если я что-то правильно поняла про действие наркотика на свой организм, то заглушенный голод должен был дать мне время на реакцию. Я была сосредоточена и даже взяла с собой планшет, чтобы на ходу делать заметки, но за тридцать минут плутаний он мне так и не понадобился.

Все, что я поняла сегодня, это то, что в метро теперь гораздо более шумно и сильнее воняет потом, при беге по эскалатору важно контролировать скорость и если не думать о боли в ноге, то ее больше просто нет. То что эмоции и чувства существ отличаются от людских, но не являются чем-то абсолютно другим, я поняла уже давно, а теперь оставалось лишь это констатировать.