Веселая шумная компания растянулась вдоль всей улицы, привлекая внимание некоторых прохожих. По большей части всем было без разницы, что ребята дурачились и снимали все на видео, но меня что-то зацепило.

Не люди, не их поведение — какая-то мысль.

От ребят здорово разило алкоголем, отчего в желудке немного похолодело.

Но и не это было важным.

Я достала планшет и стала крутить его в руках, словно заблудившийся турист, что остановился на месте и пытался найти дорогу, а сама приглядывалась к компании.

Совсем ничего особенного. Пять человек дурачились и танцевали. Две рыженьких девочки, усыпанных веснушками, в красивых клубных платьях, танцевали, взявшись за руки. Удивительно красивый высокий молодой блондин снимал происходящее на телефон, пока два его друга, опершись друг на друга, стояли в стороне с подозрительно зеленоватыми лицами.

Одного из них явно не на шутку мутило. В расстегнутой куртке, он практически висел на своем друге, судорожно хватая воздух ртом, пока второй пытался подтолкнуть ему бутылку воды.

— Выпей, бро, — донеслись до меня невнятные слова парня, — полегчает.

Что-то снова было не так.

Я переступила с ноги на ногу и пару раз стукнула пальцем по планшету, оглядываясь по сторонам.

Может быть дело в бутылке воды? Я много думала про препараты и поэтому компания так заинтересовала меня?

Я все еще не понимала, как работает мой новый разум. Он словно охватывал все вокруг и, пропуская через огромное сито, выстраивал миллиард ниточек, ведущих к подсказке.

На вопрос про бутылку внутри ничего не откликнулось.

Разве что перед глазами вновь промелькнул лежащий на полу Вагнер, но того я отпаивала совсем не водой. Все, что было под рукой — хлорка. И это помогло.

Парень сплюнул на землю и пошатнулся, на этот раз сгибаясь пополам. Он уже не висел на друге — оперевшись на колени, он вроде как приобрел какую-то устойчивость.

И вновь в голове что-то настырно задребезжало, посылая сигнальные огни из всех орудий.

Воспоминания сменялись одно за другим, но ничего не желало выстраиваться в понятный логичный ряд. Все это было не то.

— Леве совсем плохо, — законючила одна из девиц, отвлекаясь от танца, — давай мы тебе такси вызовем? Гайз, у меня зарядки ноль!

— О, я с ним не поеду! — парень, снимавший видео, повернулся к компании, — В прошлый раз он заговнил мне новые кроссы остатками своего ужина.

И, словно подтверждая, что на это он способен, парень рухнул на четвереньки под громкие утробные звуки.

Смотреть дальше не привлекая внимания было невозможно. Компания суетилась, оглядывалась, а я и так практически дышала им в затылок.

Я невидящим взглядом уставилась вперед и пошла дальше, пока червячок в моей голове настойчиво дергал за ниточки.

О чем я думала, когда посмотрела на них?

Это же было так близко. Я явно уже не раз почти приходила к этому, но так и не смогла докрутить до конца. Что-то очень понятное и настойчивое крутилось в голове. Что-то про было и стало. Про существ, вампиров.

Про то, что я могу.

Вагнер. Хлорка. Я отпаивала его от отравления своей кровью, но что...

Я остановилась как вкопанная, не веря глядя в планшет.

Мне понадобилось лишь пара минут, чтобы понять до конца.

Все сходилось. Такое очевидное, такое близкое. Как можно было это прохлопать?

Может быть я и сама заставляла свое сердце биться, о сейчас оно колотилось как бешеное. У меня не было инстинкта хищника, не было инстинкта охотника, но я понимала, о чем и как говорил Самсон.

Я и раньше понимала многое, поэтому просто пропустила что-то новое. Просто все стало чуть сильнее.

Я могла не только слышать и видеть больше. Не только чувствовать больше.

Я бежала со всех ног не обращая внимания на то, что сбиваю по дороге людей. Это все потеряло смысл и померкло перед единственным самым важным сейчас.

Я только что победила время.

И не потому что бежала быстрее любого человека.

Я могла еще кое что.

Что-то, чего не умела никогда раньше и что сейчас могло совершенно все изменить. Например при определенных обстоятельствах определять, что съел вампир, которого я попробовала.

А если быть вернее — кого.

И не думаю, что было важно, рожденный этот вампир или обращенный.

Вечером у здания вокзала было холодно. Неделя в суете пролетела буквально, как один миг. За Вагнером действительно никто не охотился, поэтому наши перемещения прошли без лишнего надрыва. Разве что сегодня утром звонил Роман Леонидович и сообщил, что дело таки было решено открыть под юрисдикцией царя.

Я помнила его голос. Обеспокоенные, немного с надрывом. Да, он говорил, что там совсем свежее законодательство, много белых пятен и мы можем настаивать на полной невиновности, но голос его выдавал с головой. Роман Леонидович до последнего пытался оставить дело в юридическом поле прав человека.

У подданных царя этих прав не было.

Я поежилась глядя, как меняются лица вокруг меня.

Возможно, сегодня был мой последний день на свободе.

Как долго удастся Роману Леонидовичу плавать в неизведанном поле немертвых мы понятия не имели. Да, каким-то чудом я все еще могла ходить по улицам, дышать воздухом, но времени становилось все меньше.

И это в тот самый момент, когда мы нашли связь.

Дорога домой и обратно не заняла много времени, как и выяснение нужных мне деталей. Не сказать, что я сильно была удивлена — в конце концов, когда я только подумала о том, что таких людей, как я, может быть множество — я уже догадывалась.

Единственная ниточка стала более осязаемой и вела к ответам на наши вопросы. Это внушало оптимизм но все же… Вагнер со мной не пошел.

После звонка Романа Леонидовича, Вагнер немедленно покинул Москву. Я его понимала. Быть сейчас рядом со мной было равнозначно признанию моей вины. Пытаться меня выгородить — путь к восстанию. Вагнеру предстояло решить очень сложную задачку, ответ на который мы оба уже знали.

Сколько не меняй местами слагаемые, сумма не изменится.

Он только связался со мной из поезда. Попросил пройти стандартный набор анализов в клинике, с которой договорился. Мы оба понимали, что это ни к чему не приведет, но тем не менее Вагнер пытался зацепиться.

Я была уверена — даже в момент, когда солнце поднимется из-за горизонта, он все еще будет искать. С одной стороны это тревожило меня. С другой — я была уверена, что Вагнер не примет решение чреватое возобновлением войны между людьми и вампирами.

Я должна была стать топором, что зароют в землю люди и вампиры. То, что меня передали в юрисдикцию царя означало не только признание моего видового отношения. Это был политический продуманный ход. Люди доверили правосудие царю. Вампиры доверили правосудие царю. И оно должно было свершиться по законом вампиров.

Мощнейшая проверка для Вагнера, как для лидера царства, способного уничтожить весь человеческий род.

И я точно не хотела сейчас поменяться с ними местами.

Двери вокзала от потока людей почти не закрывались. После недавнего дождя по ним все еще стекали капли, а люди отряхивали зонты прежде, чем ворваться внутрь. Какая-то ежедневная суета, которой в этой жизни у меня так и не было.

Я так и не знала в итоге, умерла ли я уже однажда, но какая разница, если мне предстояло умереть совсем скоро? Интерес ученого остался в прошлой, человеческой жизни. Сейчас был лишь уставший, ожидающий нужного часа, получеловек у дверей вокзала, которые открывались совсем не для него.

Темная фигура с обычным черным пластиковым пакетом в одной руке и небольшой красной сумкой в другой, показалась в дверях вокзала.

Он увидел меня сразу, но не стал радостно приветствовать меня. Думаю, он все понимал еще когда садился в поезд.

Фонарный столб, который я подпирала не находя себе места, словно пошатнулся, а я вцепилась в него руками и с силой зажмурилась.