— Я была под внушением, — я устала потерла виски, — алкоголь был необходим, чтобы воздействовать на мою нервную систему, ослабляя ее и делая доступной для хоть и не сильного, но все же влияния.

— Самсон? — спросил Лео, а я кивнула, ковыряя пальцем лавочку, — Ну тогда я могу предположить, что он пытался помешать взять тебя под контроль точно так же, как этих погибших ребят.

— Подожди, — я тряхнула головой, глядя на спокойно дышащего Лео, — то есть с этими существами у меня не только практически идентичный состав крови, но и… — Практически одинаковая причина смерти. Вас создали одинаково, посадили под один замок, чтобы вовремя призвать. Я подозреваю, что ребят призвали и они вырвались из больницы по зову, под внушением, в один момент своим создателем. Тебя же никто призвать не смог, потому что твоего создателя давно нет.

— Что ты знаешь про Детей Самсона? — спросила я, глядя в глаза Лео с надеждой, но тот лишь покачал головой.

— К сожалению, Сим, я гораздо легче поддаюсь внушению. Я думаю, что некоторые вещи помню только благодаря тому, что часть тех вампиров, что чистили мою память, мертвы. Я только могу предполагать, что организацией заказчиком были эти самые Дети Самсона, но тогда совершенно не понятно, почему Самсон пытался им помешать.

— Получается, мы — не мертвые, — задумчиво пробормотала я, когда Леопольд, брякнув цепями, вытащил очередную картинку из стопки.

Большая непонятная клякса проплыла мимо моего сознания так и не затронув его. Тест Роршаха сейчас не казался мне здравой идеей, но в моем положении было бессмысленно спорить.

Роман Леонидович устало зевнул, откинув очередной том архивов общей психиатрии «Вампиризм: обзор с новыми наблюдениями» от тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Сейчас все можно было с легкостью найти в интернете, но Роман Леонидович почему-то доверился бумаге, притащил с собой в поезд целую тяжеленную сумку исследований клинического вампиризма.

Он распотрошил свою сумку и сумку Леопольда в которой, как оказалось, было все про не мертвых пациентов и, обложившись бумагами, еще успевал параллельно обзванивать клиники и требовать результаты анализов вне очереди.

Оказалось, что некоторые реагенты оказались просто бесполезны и часть результатов получить было уже нереально.

Но в нем Вагнер точно не ошибся.

Роман Леонидович примчался на вокзал со скоростью, которой мог легко позавидовать любой вампир, как только нас задержали.

Оказалось, что за Леопольдом ним следили. Два незнакомых мне вампира подошли к нам на вокзале, стоило Леопольду подняться на ноги.

Пока я читала протянутое мне постановление о признании меня подданной царя, я очень ярко представляла себе довольное круглое лицо Захара Витальевича. И не только его. Я видела, как мерзкая улыбка заблестела на его лице, как психанул Шведов, узнав, что такая добыча ушла из его рук. И как завыла полковник Луговая.

Все это не вызвало во мне никаких эмоций — я чувствовала себя уставшей и опустошенной. Только и подумалось, что я была права. Мой последний день на свободе был действительно сегодня.

Набрать номер Романа Леонидовича я посчитала чем-то вроде своего долга. В конце концов он должен был знать, что наша война закончена. Этот человек проявил ко мне столько добра, сколько уже очень давно я не видела от людей. Вернее, таких в моем окружении было очень мало.

Я и подумать не могла, что человек решится бросить все и прилетит тут же. Ведь это был путь не в обычное отделение. Из того, что успел рассказать Вагнер, я знала, что вампиров содержали в основном под землей, в бункерах или старых шахтах, переоборудованных под такие нужды. Бункеры были более популярными и безопасными, но старые шахты использовали, как место для особо сильных старых вампиров, нарушивших закон. Таких невозможно было удержать ничем. Поэтому камеры оборудовали таким образом, что при вырывании решетки, закрепленной с опорной конструкцией, шахта обваливалась, замуровывая вампира навечно.

Это было третье, чего боялись вампиры, после солнца.

Оставаться живым и высушенным навечно без еды и возможности пошевелиться.

— Мы — не мертвые, вампиры — не живые, — ответил Леопольд, закину ногу на ногу — не отвлекайся.

Тяжелые цепи, связывающие наши руки, крепились прямо к полу. Передвигаться по купе мы могли, но вот подойти даже близко к двери — нет. Замурованное окно с висящим вместо него выключенным телевизором было

Расстегнув воротник белой рубашки, Роман Леонидович скинул коралловый пиджак и, рассеянно протерев лысину, поднялся со своего места.

— Мне нужно проконсультироваться с коллегами, — куда-то в воздух кинул он и вышел из купе.

Я рассеянно проследила за ним взглядом. В принципе, при желании… Цепь не была такой уж тяжелой. Леопольд потянул на себя и я, ойкнув, повернулась к нему.

— Сима, — я закатила глаза, а Лео устало вздохнул, — Сим, я без этого теста прекрасно знаю, что ты не в порядке. Ты умерла и восстала. Даже относительно естественный биологический процесс обращения человека в вампира после смерти при попадание гена вампира в организм не проходит бесследно. Ты сама это знаешь — вампиры чувствуют и мыслят иначе, а новообращенные в процессе перестройки наиболее опасны. Что можно говорить о нас с тобой, созданных искусственным путем? Человеческий мозг изначально не рассчитан на такие нагрузки, понимаешь?

— Вот и отлично, — я пожала плечами, перебивая валяющиеся вокруг меня бумажки, — так на допросе и скажешь. Я не в порядке, меня надо лечить, а не сжигать. Ты же так планировал? — я подняла взгляд, ощущая лед в собственном голосе, — Опыты на мне ставить дальше?

— Я не ставил на тебе опыты. Я лечил тебя проверенным способом с индивидуальной корректировкой. Ты бы была полностью стабильна на препаратах.

— Ну значит я в порядке и никаких тесты мне не нужны, — я ковырнула ногтем шершавую поверхность столика, — а рожденные вампиры, получается, живые.

Леопольд отложил карточку в сторону и очень устало посмотрел на меня. Пошарив руками вокруг себя, я вытащила многострадальный планшет из своего рюкзака. Как хорошо, что я всегда таскала его с собой. Быстро открыв нужную программу, я протянула планшет Леопольду.

— Я практически уверена, Лео, — я мельком глянула на все еще закрытую дверь, — а почему раньше, когда я принимала препараты, вампиры не нападали на меня? Тот же Вагнер.

— Потому что твой процесс обращения был практически остановлен, — глядя на экран, Лео отвечал автоматически, не вдаваясь в подробности, но от этого я почему-то не сомневалась в его честности сейчас, — вампиры же не нападают на обычных людей — иначе бы наркоманов уже давно не осталось.

— А толчком к завершению обращения стало мое увлечение вампирской кровью, да? — Леопольд кивнул, добавляя что-то в заметки, — тогда получается, что их всех одновременно не только выпустили. На протяжении ну достаточно длительного времени кто-то должен был их поить вампирской кровью. И почему-то я думаю, что это были твои друзья.

Леопольд пожал плечами и положил планшет перед собой на стол, задумчиво вглядываясь в экран.

— Или друзья Самсона, — пробормотал он, снова выстукивая пальцами по экрану.

— Знаешь, — я дернулась от того, что показалось, что я слышу, как катится вниз щебень снаружи, за стуком колес, — я думаю, что изначально это была одна и та же организация.

Я осознала тщетность своих попыток выяснить еще хоть что-нибудь про Детей Самсона через Лео. То, что было уже понятно — когда-то давно они явно каким-то образом сотрудничали с ПМВ. Если вообще не были единой компанией содружества людей и вампиров по изучению и созданию той самой новой формы жизни. В какой-то момент их цели стали слишком разными и Самсону пришлось самостоятельно искать способ внедрения в ПМВ видимо для продолжения своих экспериментов. И, как я прекрасно помнила, этот способ он нашел.

Но мне не давал покоя вопрос с Детьми Самсона.