— Это в прошлом, — зажмурилась я, смахивая откуда-то из груди стонущего червяка.

— Не для него, — я послушно кивнула, — и не для тебя, Сима Жарова. То, что ты прятала свои чувства за ненавистью и погружалась в небытие их не отменяет. Сим. Когда ты впервые его увидела даже находясь под внушением, когда познакомилась заново — он тебе понравился. Ты рассказывала об этом на наших сеансах. Ты интуитивно узнала его даже через слой своего безумия.

— Я с легкостью приняла Самсона за него и даже не вспоминала, — отрубила я, а Лео отрицательно помотал головой.

— Не нужно недооценивать Самсона и тем более винить себя за его поступки. Вспомни лучше, что Самсон с тобой поторопился. Потому что как бы он не был силен — ты не доверяла ему полностью. И пусть тебе кажется иначе — ты чувствовала подмену. Неужели ты думаешь, что такой силы чувство просто испарилось в ни что? Ты постоянно пыталась от Вагнера отмахнуться после всего только по одной причине — ты устала, что все, кого ты любишь, покидают тебя. Ты решила, что так будет проще — отказаться от него, чтобы потом не было больно. Да, сначала я был другого мнения, но сейчас у меня нет и грамма сомнений. Он любит тебя так сильно только по одной причине — ты его научила любить так. У тебя есть семья, Сима. Которая принимает тебя любой. Которую ты, хоть и отрицаешь, но тоже принимаешь. Ты не колебалась, когда ему было плохо. Ты готова была защищать его ценой своей жизни. Ты имела в руках ключ к своему спасению но не использовала его.

— Сейчас это не важно, — с нажимом сказала я, глядя на злосчастный пакет, — нам нужно выжить. Выбраться. А уже потом будем думать, как жить дальше.

— Думаю, если ты будешь знать, зачем тебе стоит выбраться, то ты сможешь гораздо больше, — вздохнул Лео и устало прикрыл веки, — ты очень сильная, Сима. Но и тебе нужна цель в жизни.

Я не хотела думать о словах Лео.

Не время и не место.

Я всегда была одна.

Тряхнув головой, я вновь уставилась на пакет. Лео был прав. Вероятность того, что то, что внутри, действительно сможет меня убить, была крайне мала. Хотя бы потому, что опасные для себя вещества до этого я ощущала. А силы сейчас были необходимы.

Зажмурившись, я осушила пакет одним махом.

На вкус — вполне обычная кровь. Без какого-то яркого запаха и примесей. Лишь легкий аромат горького миндаля.

— Ну что? — тихий голос Лео прервал мои размышления, — Как успехи?

— Кровь как кровь, — пожала плечами я, — миндалем горьким пахнет.

— Синильная кислота, — устало пробормотал Лео, — ну и как самочувствие?

— Я бы сказала, что гораздо лучше, чем было.

И это было абсолютной правдой. Я ощутила какой-то невероятный прилив сил. Поднявшись на ноги, я заходила по камере, пытаясь отыскать слабое место у решетки, что отделяла меня от свободы.

— Ложись на пол, — едва слышно пробормотал Лео, — только не резко. Я не увидел нигде динамики, но камеры напротив точно включены

Идея Лео была проста и гениальна одновременно. Если они подумают, что раствор работает — то самое большое, что мы получим — все по пакету абсолютно безвредной крови. А как самое маленькое — дополнительную дозу для меня. И их неосторожную небрежность.

Андрей видела, что я способна делать, но не испугался меня обездвиженную после яда гадюки. Он стоял прямо в камере, прижимая меня ногой к полу. Если вспомнить, что я гораздо быстрее и сильнее — даже в той ситуации у меня был шанс вырваться.

Но Лео был прав — действовать нужно было медленно и осторожно. Мы понятия не имели ни сколько их, ни где мы находимся. Даже не знали, кто они такие.

Поэтому повиснув на решетке, я медленно поползла вниз, заходясь в притворном кашле.

Уж что-то, а изобразить приступ мне не составляло труда. Упав на землю, я забилась в конвульсия, пуская изо рта пузырьки кровавой слюны.

Дни тянулись долго, словно жевательная резинка со вкусом острой мяты. Били сразу по голове, оставляли горькое послевкусие.

Идея Лео сработала. Наши тюремщики резко переключились на поиск ключа в различных примесях к крови. От толченого стекла с уксусом до ртути. Кто-то из нас переживал все эти приключения легче. Кто-то — сложнее.

Две клетки освободилось за двое мучительных суток.

Лео доставалось больше всего. Последний раз его заставили выпить святую воду. То ли им не понравилось, что мы разговариваем, то и это был их способ мести за то, что столько лет Лео помогал контролировать, а значит и создавать не мертвых — не знаю.

Но он не приходил в себя последние шесть часов.

Были и хорошие новости.

Из-за отсутствия препаратов и регулярно поступающей крови, еще трое похоже завершили свое обращение.

— Суздаль, — раздалось из предпоследней с нашего ряда клетки. Самой близкой ко входу, — тебе на “Л”.

В ней сидела женщина. Ее звали Анжела. Когда-то давно она была представительницей самой древнейшей профессии. Жизнь такая сложная. Вот в один из таких дней она и встретила одного из Детей Самсона. История обращения была похожа на мою почти как две капли воды, за исключением расчлененки. Анжелу обескровливают. Выпускали кровь и переливали новую. Обколотая наркотой, она не могла сопротивляться. После случившегося ее отправили на реабилитацию, а после — в психиатрическую лечебницу к Леопольду. Свое обращение Анжела завершила совсем недавно — она была той, кого укусил вампиреныш в нашем поселке.

А направилась она туда по одной причине — где-то услышала, что царь вампиров находится там. Анжела очень хотела с ним поговорить чтобы понять, что ей делать.

Она как-то сразу поняла, что с ней что-то не так. То ли из-за возраста, то ли из-за времени, что она провела на препаратах, она смогла вырваться и тем самым спасти и себя, и мелкого вампира.

Анжеле было далеко за пятьдесят. Но по ее голосу — лет двадцать.

— Липецк, — сказала я и протянула руку к голове Лео.

Он был ледяной. Холодная испарина покрывала его синюшный лоб, а ресницы мелко дрожали. Только по этому я все еще надеялась, что он очнется. Наши тюремщики очень попортили мой план — вдвоем с Лео я могла логически мыслить. Без него мои размышления то выходили на уровень общих матерей, то концентрировали на немаловажных деталях.

Лео был единственным среди нас давно обращенным и контролирующим себя не мертвым.

— Клин, — едва слышно раздалось из клетки в самой глубине шахты.

Юный мальчишеский голос. Он так и не представился. Сил парня едва хватало, чтобы выкрикивать названия городов. Он постоянно стонал и только с нехитрой игрой умудрялся отвлечься.

Две клетки между нами молчали. Одна — опустевшая утром. И одна, из которой мы до последнего ждали голоса Лео.

Я поднесла ко рту пакет с отравленной кровью. Там оставалось совсем немного, но хоть что-то, чтобы помочь ему выкарабкаться. Игнорируя болезненные спазмы, я измазала его губы красной жидкостью.

Лео был всем нам очень нужен.

— Новороссийск, — простонал кто-то и я подскочила на ноги.

Но тут же рухнула на колени, схватившись за живот.

— Ты как? — вскрикнула Анжела и за ней поднялся гомон, — Новороссийск, ты как?

Отпаивание кровью явно шло на пользу. Это была самая дальняя клетка. Насколько я могла судить, так же, как и моя, она крепилась к опорной конструкции в самой глубине тоннеля. Там, где шахта углублялась и уходила еще ниже.

— Похоже, что жив, — пробормотал голос и закашлялся.

— Слышь, Жарова? В нашем полку прибыло! — чуть ли не радостно воскликнула Анжела, — Ну что, Новороссийск сказал слово! Хорош орать, следующий!

— Краснодар! — повеселевшим голосом пробасил мужчина, наиболее близкий в противоположном ряду к очнувшемуся, — Че ты, очухался?

— Ага, — простонал голос сквозь кашель, — если вы все мне не мерещитесь.

— Рязань, — почти не слышно сказала пожилая женщина.

Нина. Я очень хорошо запомнила ее имя. Ее обращение началось спонтанно, неожиданно для нее самой. Она никогда не была связана ни с какими сомнительными организациями. На фронте в войну была санитаркой и попала в плен. Бежала. И нарвалась на древнего вампира.