— Магнитные бури что ли, — протараторила кассирша, — я тоже страдаю. Мигренями. Как начнется, — она резво стучала по клавишам, практически не глядя, куда попадают ее пальцы, — хоть на стенку лезь. Потом минимум неделю в себя прихожу, жуть! Такое вытворяю. У вас так же?

Я рассеянно кивнула.

— Да, вроде того, — я оглянулась и тут же отвернулась от попавшего в глаз солнца, — тоже реагирую на погоду.

— Во, точно, мигрень! — кассирша резво отложила в сторону мой паспорт и принялась за данные Вагнера, — Такая светобоязнь, страшенная! Аж глаза режет. Хорошо даже, что вы вдвоем с гражданином Вагнером едите — у вас купе специальное будет, светопоглощающие вагоны новые, такая красота. Тишь и благодать. Я тут на днях, — тараторила кассирша, а я осторожно смаргивала накатившие слезы.

Ведь глаза и на самом деле резало. А если быть точнее — жгло. Солнышко сегодня довольно быстро занимало место на небосводе, а на небе, как на зло, не было и тучки. Я медленно осмотрела Вагнера и поправила сползший с его шеи плед. Вспыхнет же, как спичка, в такое-то пекло.

Конечно, в идеале нам стоило уехать днем. В это время убийца не мог просто ожидать, что я сорвусь в Москву вместе с едва двигающимся вампиром. Не псих же я, вести нуждающуюся в постоянном потреблении крови машину для убийств в самый солнцепек?

Но дневное солнцо просто испепелило бы Вагнера, а меня, как минимум, довело бы до ожогов, а как максимум, похоже и до пересадки кожи. Поэтому мы решили двинуться в путь максимально близко к дневному времени. Расчет был на то, что в этот час мы уже оба будем в запечатанном солнцезащитном вагоне с хорошим запасом крови, так как в такое время, несмотря на все новшества, вампирам все равно затруднительно передвигаться. Самое главное — деньги. А их, слава богу, хватало.

И все же несмотря на весь идиотизм своего плана, я до последнего ждала, что кто-нибудь выдаст себя. Когда я объявила о скором отъезде, баб Клава только поохала, Мишка с Мариной расстроились, что за детьми некому будет смотреть, деди разревелись, а Лео просто напомнил о том, что нужно пить препараты. Да, он был расстроен, но не допытывался, что случилось. Если честно, в этот момент я испытала облегчение. Ведь именно Лео был со мной и в клинике, и в деревне. А мне совершенно не хотелось вновь обнаружить, что мой близкий человек — убийца. Это был бы таки прямо звоночек. Если и Лео, то тут явно уже дело во мне по-моему, а Самсон с Вагнером тут не при чем.

— Жжет, — едва слышно сказал Вагнер, а я дернулась, выплывая из своих мыслей.

Да, сама то я от солнца отвернулась, а вот коляску вот-вот грозил залить солнечный свет. Я потянула за ручки и, развернув Вагнера спиной к солнцу, взглянула на кассиршу.

— Все, готово, — улыбнулась она и протянула билеты, — только вот у нас отдельного прохода нет для Сергея Дмитриевича. Вам там придется, — она закусила губу, а я посмотрела в указанном направлении.

Стон Вагнера смешался с моим.

Залитая солнцем платформа без единого намека на тень.

— Придется немного потерпеть, — сказала я и слегка сжала плечо Вагнера, — мы здесь постоим, а ближе ко времени пойдем.

— У меня зонтик есть, — неловко пролепетала кассирша, а я благодарно улыбнулась, — я сменюсь сейчас и вас провожу.

— А все и не так плохо, да, shatz? — проскрипел Вагнер, пожимая лежащую на его плече мою ладонь, — Не думал, что когда-то буду тебе обузой.

— Прорвемся, — я пожала руку в ответ, — я с тебя потом втридорога спрошу.

Вагнер засмеялся, а я направилась, толкая перед собой, коляску в тень. Нет, вот есть же хорошие люди.

Несмотря на все усилия, запах паленой плоти удушающе ворвался в ноздри, стоило нам войти в купе. Вагнер облегченно застонал, а я на всю врубила вытяжку, громко щелкнув выключателем. Несмотря на то, что само купе было темным, светополгощающими, как ему и положено, все вокруг не давало забыть, в какой стране ты находишься. У нас, как известно, хоть новые технологии, хоть старые, а белье постельное все равно будет немного влажным. Это уже незыблемое. Традиции.

— Ты цел? — спросила я, как только глаза привыкли к искусственному освещению, — Встать можешь?

Я понятия не имела, сколько времени может занять процесс восстановления Вагнера, как и он сам. Несмотря на свою очень долгую жизнь, в таком состоянии вампир не был ни разу. Все, что он мог сказать — что восстановление происходило циклично. И это было заметно. Во время перехода из одного цикла в другой, Вагнеру резко становилось лучше — он разговаривал, шутил, даже немного двигался. Но стоило начаться другому, как вампир скисал, а его сил хватало лишь на то, чтобы редко вкинуть пару фраз.

Надо сказать, что и я сейчас чувствовала себя отвратительно. Глаза хотелось промыть чем-нибудь ледяным и увлажняющим, потому что малейшее движение век сейчас отдавало шуткой болью. Кожа на лице и кистях покраснела и … кое-где покрылась волдырями. На этот раз spf 70 оказался бессилен. Сегодня солнце в прямом смысле задало мне жару. Озноб не проходил — от лихорадки руки ходили ходуном.

Бросив идею хоть как нибудь устроиться, я подошла к вампиру и присела на корточки.

Вагнера обожгло. Еще не успевший восстановиться, сейчас Вагнер местами вновь вернулся к состоянию бифштекса. На этот раз, прихваченного на костре.

Вагнер подмигнул мне, но от меня не укрылось то, как вампир мелко вибрировал всем телом.

— Тебя поджарило, schatz, — прошептал он и поднял руку, кончиками пальцев коснувшись моей брови, — тут, чуть ниже.

Дрожь от его руки сейчас ощущалась очень хорошо.

Ледяная. Его кожа сейчас напоминала больше сосульку — влажная и холодная. Не живая. Нехорошие подозрения заставили меня на миг забыть о боли. Я прищурилась, и приблизилась к Вагнеру, вглядываясь в его лицо. Он замер, а его дыхание и сердцебиение остановились.

За то, что в такой ситуации он продолжал имитировать из себя человека, я решила высказать Вагнеру позже.

А вот за то, что он был голоден и молчал, собиралась убить его прямо сейчас.

То, что я приняла в непривычном свете и с обожженными веками за образовавшуюся на его коже гарь, было не чем иным, как буйством черной крови около его глаз.

— Schatz, я немного проголодался, — улыбнулся Вагнер, демонстрируя начавшие удлиняться клыки.

А я не выдержала и отвесила ему подзатыльник. Да плевала я на его величество, законы и всю прочую лабуду.

— Здесь повсюду люди! — крикнула я, резко подскочив на ноги, пока Вагнер с невозмутимым видом потирал ни разу не ушибленный затылок, — На вокзале повсюду были люди и ты промолчал?

— Schatz, — Вагнер дернулся вперед, но я в ту же секунду нависла над ним, не давая подняться.

— Дети! Старики! Да тут на весь поезд один ты — вампир! Ты же если потеряешь контроль — тебя никто не остановит! Вагнер, ты… ммм, — я только мычала, удивленно выпучив глаза.

Вагнер ладонью сжал мне рот дожидаясь, когда моя гневная, теперь уже молчаливая триада иссякнет. А я продолжала мычать, не в состоянии отойти от шока. Такого уровня наглости даже от Вагнера ожидать было нельзя.

— Schatz, я не маленький ребенок и не новообращенный вампир, — Вагнер говорил медленно, глядя мне прямо в глаза, отчего вдруг стало как-то подозрительно .. подозрительно. Одним словом, мычать я перестала, а только внимательно слушала, разглядывая блики в черных зрачках, — да, я испытываю временные трудности и мне нужна твоя помощь, но с моими мозгами ничего не случилось. Я прекрасно понимаю, когда хочу есть, а когда нет. А вот ты от паники похоже и забыла, как на самом деле выглядит голодный вампир.

Я изумленно хлопала глазами. Вагнер кивнул, дожидаясь, когда же до меня дойдет.

— Кожа, — сказала я, а Вагнер хмыкнул, — ее нет, а регенерация запущена здесь, — пролепетала я, а Вагнер нетерпеливо закатил глаза.

— Кожа повреждена, а восстановление идет на поврежденных участках. Как ты думаешь, как еще я сейчас могу выглядеть? Пока я у тебя на кухне весь черный лежал — тебя это не смущало. ТЫ же если палец порежешь, кровь потечет и вокруг краснота образуется — все будет направлено в пораженное место. Ты чего, последние мозги на жаре расплавила?