Мой позвоночник напрягся, мышцы застыли от шока, который пронесся по моему горлу, перекрывая доступ воздуха. Когда я издала приглушенный протест, он разорвал поцелуй, его грудь вздымалась, по щеке текли слезы.

— Пожалуйста, я умоляю тебя. Встретимся сегодня вечером. Во внутреннем дворике перед общиной.

Когда я покачала головой, он наклонился, чтобы поцеловать меня снова, и я прижала руку к его груди, чтобы остановить его.

— Не надо.

Обиженное выражение его лица могло бы вызвать у меня хоть каплю сочувствия, если бы он так нагло не нарушал мои границы.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Я не должен был этого делать. — То, что могло бы быть искренним извинением, вряд ли помогло мне справиться с мечущимися в голове мыслями, когда я пыталась понять, что же, черт возьми, только что произошло.

Шаг в сторону обеспечил мне как раз достаточное расстояние, чтобы вернуть часть утраченного самообладания.

— Спенсер, я с самого начала говорила тебе, что все не так. Я не... Я не могу...

— Лилия...

— Я должна идти. — Голова раскалывалась, и я побежала по коридору в ту сторону, где я видела Брамвелла. Завернув за угол, я оказалась в другом коридоре, но его нигде не было видно.

— Черт, — пробормотала я, вглядываясь в переполненный лекционный зал. Следующей была небольшая аудитория, но такая же битком набитая. Следующие две в противоположной части зала были так же полны студентов. Только когда я добралась до последней аудитории, выходящей в пустой зал, я обнаружила его прислонившимся к стене у входа со скрещенными руками.

Во рту внезапно пересохло, я сглотнула, приближаясь, моя голова все еще кружилась от того, что произошло со Спенсером.

— Не легче ли было бы встретиться в твоей лаборатории?

— Легче для тебя? Возможно. — Его пристальный взгляд скользнул по мне, на мгновение задержавшись на моих ногах, прежде чем он поднял его на меня. — Для меня? Нет.

Все еще не оправившись от нежеланного поцелуя, я потянулась в сумку и вытащила не оплаченный чек, слегка смутившись, когда он затрепетал, как листочек, в моей протянутой руке.

— Я не могу это принять.

Я лишь бросила на него быстрый взгляд.

— Ты так в этом нуждаешься, что, наверное, сейчас разрываешься на части.

Не в силах смотреть ему в глаза, я покачала головой.

— Это слишком, Деврик.

Он оттолкнулся от стены, не потрудившись разжать руки.

— Обналичь этот чертов чек. — Резкий тон в его голосе привлек мое внимание к столь же раздраженному выражению его лица.

— Зачем? Чтобы ты смотрел на меня с жалостью? Называл меня жалкой?

— Почему ты такая чертовски упрямая? Тебе нужны деньги. Я прекрасно обойдусь без них.

Я молча пыталась уложить в голове мысль по поводу того, что для него то, что меня сейчас спасет, — ничто. Просто гроши. Опустив руку, я уставилась на нее, говоря себе, что мне не следует ее брать.

— Я работала на тебя не из-за денег, ты же знаешь. — Прочистив горло, я смахнул пелену с глаз, и поток эмоций обрушился на меня. — Я верну тебе деньги.

— Ты этого не сделаешь. Ты не в состоянии.

— Тогда скажи, чем я могу тебе отплатить? — Я сложила чек пополам, гадая, что он сделает, если я разорву его на части у него на глазах. — Я не могу просто принять его. Это неправильно.

— Так же как и намеренно позволять себе тонуть в зыбучих песках. Сосредоточься хоть раз на себе. И устрани те препятствия, которые стоят на твоем пути.

Я вздохнула.

— Ты никогда не был препятствием.

— Только потому, что нас не поймали.

Я ненавидела то, что он мог держаться так спокойно, в то время как я чувствовала себя так, словно мои внутренности разрывались под ударами строительного шара. Мне хотелось обнять его за то, что он одним махом избавил меня от многомесячного стресса и переживаний, но в то же время хотелось наброситься на него, как его безразличие терзает меня.

— Почему ты так со мной поступаешь?

— Как я поступаю?

Разве это не было написано на моем лице? Неужели я так хорошо скрывала свою боль?

Я сунула чек в сумку, потому что он казался слишком тяжелым в моих руках.

— Ты давишь и тянешь, и я словно разрываюсь на части.

Его мрачная усмешка эхом разнеслась по комнате, и я подняла голову, нахмурившись от смелости, с которой он смеялся надо мной, когда я чувствовала себя самой уязвимой.

— Ты думаешь, ты одна такая? — Его челюсть напряглась, губы скривились в отвращении. — Нет достаточно острого лезвия, чтобы вырезать тебя из моей головы, Лилия. Мне пришлось бы вырвать свои чертовы глазные яблоки, чтобы не замечать каждый твой шаг. С кем ты разговариваешь. Кого ты, блять, целуешь.

У меня перехватило дыхание от осознания того, что он видел, что произошло со Спенсером. О, Боже, он мог неправильно все понять. Я открыла рот, чтобы дать объяснение, но обида, промелькнувшая в его лице, говорила о том, что это не имеет значения. В то же время какая-то извращенная часть меня наслаждалась тем, что я могла причинить ему такую боль. Что-то затронуло его эмоции, когда казалось, что он пытался забыть о том, что между нами произошло.

— Мы просто профессор и студентка. Как и прежде. — Я заставила себя говорить тем же отстраненным тоном, которым он меня кормил. — Разве не этого ты хотел?

— Мы нечто большее, и ты это знаешь. — По тому, как крепко он стиснул зубы, я почти решила, что он оскорблен моими словами.

— Вообще-то, нет.

Потирая шею, он отвернулся.

— Ради всего святого, перестань кусать губу.

Только тогда я поняла, что до сих пор грызла нижнюю губу, проведя языком по небольшому укусу.

— Эти мелочи, которые ты делаешь, морочат мне голову. — Проводя рукой по волосам, он расхаживал взад-вперед. — Насилие в моей крови. Эта ярость, которая переполняет мое тело, и от этого меня тошнит. Меня тошнит, когда дело касается тебя. Я даже могу представить, что сверну ему шею... — Он приостановил свой шаг, опустив глаза на прокручивающиеся в голове образы, как будто видел в них себя. — Я не могу это контролировать, — сказал он, сжимая руки в кулаки. — Я не могу контролировать это, потому что я все еще чувствую тебя. Я все еще чувствую этот тошнотворный сладкий запах твоей кожи, который сводит меня с ума. Этот тошнотворный оттенок губной помады, который возвращает меня в ту ночь. Я схожу с ума! — Его голос гремел вокруг меня, сотрясая каждый нерв в моем теле, и я наблюдала, как он сходит с ума.

В этом была своя прелесть. Уязвимость, которую я так хотела в нем увидеть. Очевидное страдание, охватившее его, было неприемлемо для такого собранного и отстраненного человека. Он трещал по швам. Наконец-то появилась вмятина в броне, которую он носил как вторую кожу. То, что я приняла за безразличие, вовсе не было таковым. Он страдал и горел так же, как и я.

Я хотела увидеть, как он окончательно расклеится, станет безрассудным, как я. Схватит меня за горло и разрушит это сопротивление между нами.

— Почему ты сопротивляешься?

— Ты прекрасно знаешь. — Он шагнул ближе, прижимая меня к стене. — Я не один из твоих чертовых однокурсников, Лилия. Я твой профессор. Твое будущее будет разрушено. Тебя бы выгнали и отправили домой, к той жизни, которой ты жила, а я был бы здесь, ненавидя тот факт, что испортил тебя. Что я забрал у тебя все.

— Это только в том случае, если нас поймают, — прошептала я.

Каждая эмоция, казалось, отражалась на его лице, словно в его голове происходила битва. Он поднял руку, проведя только пальцем по моей щеке, в то время как его язык скользнул по губам.

— То, что я хочу сделать с тобой... — Вздрогнув, он отвел взгляд, и, когда он отпрянул, я схватила его за руку. Я провела его ладонью по своей щеке и уловила мучительное выражение лица.

Закрыв глаза, я сосредоточилась на текстуре его кожи, и это ощущение вернуло меня в ту ночь. Я поцеловала его ладонь, проведя ею по своим губам, и вцепилась в его палец. Задержав взгляд на нем, я втянула его в рот, двигаясь вверх и вниз по его длине, так же как я делала это с его членом в душе, оставляя следы помады.