Раньше он катал в Подмосковье. Иногда, когда все доставало, уезжал в Сочи. Здесь, в Приэльбрусье он ещё не катался, хотелось попробовать что-то новое. Кроме того, на Чегете были трассы для фрирайда, свободного катания. Рус никогда раньше не катался в этой технике. Хотелось узнать, сможет ли он покорить "бездорожье", когда ратрак не ровняет снег, трасса не сформирована. Это было сложно, но давало больше адреналина.

Инструктор, с запоминающимся именем Макс, рассказал ему за эти два часа кучу историй, баек и анекдотов о лыжах. Видно было, что он горел своей работой и готов обучать всех — от детей до сумасбродных взрослых, решившихся потягаться с самой природой — кто кого?

Рус решил, если ему понравится здесь, возможно, он сможет даже начать тут бизнес — гостиницу, например, открыть и приезжать уже в любое время, как только позволит работа. В последние годы туризм в России развивался семимильным шагами. Вслед за старинными городами, такими как Нижний, Казань, города Золотого кольца, подтянулись и города поменьше, места глуше. Это не могло не радовать. Если построить здесь гостиницу, то можно зарабатывать не только на стоматологиях, которые в столице росли как грибы.

Задумавшись над этим, Рустем и не заметил, что жена задала ему вопрос. И лишь по её ожидающему ответа лицу он понял, что упустил что-то. Так и стоял у окна, любуясь крупными звёздами. Словно кто-то бросил на чёрное полотно небосвода горсть кристаллов.

— Прости, не расслышал. Ты что-то сказала?

Амина подавила недовольство, улыбнулась. Он заметил это. Слишком долго прожили они вместе. Спустя столько лет, он мог прочесть её безошибочно, даже если жена не скажет ни слова. Иногда это даже раздражало. Никакой тайны или загадки, она вся, как на ладони, читай, что открытую книгу.

Послушная, приветливая, ласковая. Всегда готова выслушать и помочь. Иногда он был ей благодарен, все-таки с точки зрения брака, сложно было найти более подходящую женщину. Но чаще от этого тошнило. Словно нет никакого просвета, словно мысли её — все до единой ему известны. Он знал, что такой же она будет и через пять лет, и через десять, и в старости. Верная, честная, любящая. Он не любил и от этого было ещё горше. Так и не смог полюбить. Смог привыкнуть, смог быть благодарным за детей и за то, как она вела себя в обществе, какой была спутницей, а полюбить не смог. И потому постоянно чувствовал свою вину.

Амина тряхнула головой.

— Это не важно.

Плавной поступью, почти не слышно она подошла к нему, обойдя кровать, коснулась плеча, замерла в ожидании. Потянулась рукой к волосам, расплетая их, вынимая шпильки из прически — заколотый в тугой узел пучок. На секунду в голове возник образ шатенки с каре на парковке. Он даже не успел осознать её черт, но видение вклинилось между ним и Аминой.

— Дети спят? — Спросил Рус, вдруг испытав неловкость.

Странное чувство, если живешь с человеком почти десять лет. Подобные ощущения преследовали его в первые годы брака, когда он смотрел на жену, а видел русоволосую Лельку.

Чтобы вытравить образ из памяти, он перепробовал множество женщин. Сам себе удивлялся, сам себя презирал. Бесконечный поток — миловидные простушки, шикарные блондинки, страстные брюнетки. Кто только не бывал в его постели. Словно он искал и никак не находил ту, ради которой все это и затевалось, которая украла его сердце и разбила его той смс: "Будь счастлив, любимый". И когда Рустему становилось совсем тошно от того, что он творил, он возвращался в лоно семьи, где его ждала Амина — верно и преданно.

Через год после свадьбы у них появилась Айдан, и Рус, раньше не представлявший себя отцом, вдруг расцвёл и сошёл с ума от счастья, ведь, в его жизни появился маленький сморщенный комочек — его дочь. То время было лучшим в их с Аминой совместной жизни. Она была счастлива уж тем, что он мчится домой, что не спускает с рук малышку. А он обрёл смысл жизни. Теперь у него была семья, ответственность и свои загулы нельзя было оправдать несчастной любовью.

Через два года Амина сообщила, что ждет малыша. Рус тогда растерялся на секунду, но потом решил, что ему нужен сын, наследник, и так и случилось. К сыну он испытывал несколько иные чувства, понимая, что должен воспитать его настоящим мужчиной.

И только Айдан позволялось вить из папочки верёвки. К девяти годам она овладела этим искусством в совершенстве, Рус видел все её ухищрения, ещё такие детские и наивные, но ничего не мог с собой поделать. Эта крошка завладела его сердцем.

— Спят уже давно, — ответила Амина, прерывая его мысли.

Что-то больно задумчив он стал. Неужто видение на парковке так повлияло? Нужно ложиться спать, завтра вставать рано.

— Завтра поедем на горнолыжку. Инструктор рассказал, что сейчас самая удачная погода, чтобы учиться кататься — снег мягкий, но при этом его достаточно.

Амина отняла от его плеча руку. Искра недовольства сверкнула в глазах.

— Не думаешь ли ты, что детям ещё рано на лыжи?

— Нет, я консультировался. — Отрезал он.

Отстранился, снимая рубашку. Амина промолчала, лишь помогла снять тонкую ткань с широкой спины.

— Давай ложиться, завтра вставать рано, не проспать бы. — Рус сел на кровать, снял часы с запястья.

— Хорошо.

Амина сглотнула комок обиды. Ей хотелось продолжения. Все-таки эта поездка, в которую он вдруг взял их, сулила ей романтические ожидания. А он как всегда, суров и безразличен. Амина обошла постель с другой стороны. Чёрный шёлк халата соскользнул с её узеньких плеч. Бесшумно она опустилась на матрас, спиной к нему. Снимала кольца, браслет, раскладывая их на тумбочке.

Рус лег, закинув руки за голову. Все-таки Амина — красавица. Даже десять лет не самого счастливого брака с ним не отразились на ней. Ни морщин, ни лишних килограмм. Точеная фигурка, узкие плечики, плоский животик и каскад смоляных волос.

Рус вдруг вспомнил, как через несколько месяцев после свадьбы, когда он ещё пытался заглушить свою боль алкоголем и чередой чужих баб, однажды, когда он явился домой, то на кухне увидел вдруг Амину, которая нарастила и перекрасила волосы. Тугая, смоляная река из волос стала вдруг русой. Добавилось и длины. Рус опешил, уставившись на эту пародию. А еще он понял, что она знает.

— Что ты сделала с собой, Амина?

— Я хотела тебе понравиться. — Молодая жена обернулась к нему. В глазах застыли слезы. — Тебе же нравятся русые волосы?

— Завтра чтобы перекрасилась! Поняла? И отстриги это убожество.

Амина всхлипнула, а он взбесился. Хлопнул дверью и ушёл прочь. Надо ли говорить, кто оказался в его постели в ту ночь? Дато стоило больших усилий найти ему подходящую девицу, но он справился — так сильно ненавидел Булку.

Когда через пару дней он вернулся домой, Амина была прежней. Рус стряхнул с себя воспоминание. Чего только не было за эти годы!

Амина уже сняла украшения и улеглись на краешек кровати. Снова дурацкое чувство вины затопило душу. И сам не живет счастливо, и ей жить не дает. Собака на сене.

— Иди ко мне. — Позвал он.

Жена будто только этого и ждала. Юркнула под мышку, прижалась губами к его груди. Такая маленькая и хрупкая. Пойдет за ним в огонь и воду, он точно это знал. Что-то вроде нежности нахлынуло, даря надежду и утешение. Может, и он будет когда-нибудь счастлив и спокоен?

Рус коснулся её подбородка, подтянул её личико к себе. Завладел губами, поцеловал требовательно, жадно.

— Рустем, — прошептала она, счастливо.

И он наконец почувствовал влечение.

Ольга вновь проснулась одна. За окном повисла туча. Мело. На кухонном столе лежала записка от Макса. Блаженно улыбнулась, вспоминая прошлую ночь. В записке она нашла пожелание доброго утра.

Иногда Макс был жутким романтиком. Хотя… Ольга плеснула водой в лицо, умываясь. Он всегда был романтиком. Именно этим её и покорил. Вместо золота и бриллиантов он дарил полевые цветы, оставлял на пороге всякие сладости, учил стоять на лыжах. Надевал на нее шарф и шапку, беспокоился о её самочувствии. Устраивал всякие сюрпризы. Однажды даже повёл на свидание не в ресторан, а в цирк. Целый год он был ей другом, помощником, спасателем, если вдруг в домике перегородки лампочка или происходило ещё что-то.