— Нет, как тебя увидел, так покой потерял.

Он и вправду, как с катушек слетел. Это было похоже на наваждение — Ольга слишком близко, слишком. Так близко, что можно различить запах духов, едва уловимый аромат шампуня от волос. Это пьянило без вина, заставляя не думать, а подчиняться лишь инстинктам.

Ольга не успела ничего понять, а Рустем уже потянулся к ней, касаясь щеки рукой.

— Зачем ты остановился? — Хрипло спросила, вжимаясь в кресло.

Рус посмотрел ей в глаза.

— Оль!

— Мне нужно домой. — Ольга уставилась в темноту прямо перед собой, вцепившись рукой в подлокотник. — Отвези меня в поселок.

Она молила только об одном: чтобы он отодвинулся от нее, чтобы он не был так близко, чтобы не касался ее. Домой. К Максу.

«Домой. К Максу», понял Рустем с ревностью. Взяла злость. Ревность туманила мозг, жгла за грудиной.

— Канатка не работает уже. Все равно тебе в гостинице ночевать, а не на станции.

— Это — не твое дело, где мне ночевать, понял? Ты к своей семье поторопись — к жене и детям! Заждались уже, наверняка.

Ольга повернулась к нему и Рус увидел, что в глазах ее застыли злые слезы. Вся обида, вся боль этих лет была сейчас в ее взгляде.

— Оль, давай поговорим!

— О чем? — Ольга уже не могла больше держать лицо, делать вид, что ей безразлично происходящее. Она не говорила, а выплевывала, бросала в него слова. — О чем ты со мной говорить собрался? О том, как бросил и женился на другой? Так я все это знаю! Или ты мне сейчас расскажешь, как ты мучился десять лет, но как-то жил с другой женщиной, делал ей детей, правил империей своего отца?

— Оль! — Ольгу несло, и он попытался ее остановить.

Почему от этих простых слов, которые все, до единого, были правдой, становилось так больно? Хотелось коснуться, поцеловать, ощутить податливость губ. Почему-то казалось, только ответь она на поцелуй и больше не будет этой стены, что возвела Ольга между ними. Прижался своим лбом к ее.

— Я просто хочу поговорить с тобой. Просто поговорить.

— О чем, Рус? — Казалось, силы покинули её окончательно. Даже злиться уже не могла. — Мы уже поговорили.

Зачем она вообще поехала с ним? Зачем послушалась Макса? Лучше бы отправилась на вокзал и ждала маршрутку.

— О нас.

— Нет уже никаких нас. Ты не заметил, Рус? Десять лет прошло! У тебя есть жена и дети, у меня есть Макс.

— Ты любишь его? — Спросил Рустем, глядя прямо в глаза. — Любишь?

— Он — мой муж. Конечно, мы любим друг друга. — Сказала и сама удивилась, почему это прозвучало так неуверенно.

— Тогда почему ты сомневаешься?

Взгляд его был тяжёлым, проникал под кожу, доставал до глубины души. Даже дыхание перехватило.

— Я хочу домой, отвези меня в посёлок. Или я пешком пойду.

Рус втянул ноздрями воздух у её уха.

— Ты же врешь, Булочка. Врешь беззастенчиво. Научилась врать, а раньше не умела. — Вновь коснулся щеки рукой, поглаживая.

— У меня был хороший учитель. — Слезы все-таки потекли из глаз, как она не пыталась сдержаться. Это было невыносимо — выдержать его присутствие рядом. Это было мучительно, это было тяжело. — Чего ты хочешь, Рус? Почему никак не оставишь меня в покое?

Он коснулся губами её щеки. Дорожка от слез пролегла на бархатной коже вниз к подбородку.

— Ты — эгоист, Рус. Ты хочешь, чтобы я призналась, что чуть не умерла без тебя? Чтобы рассказала, как жила долгие годы, вспоминая твои руки, твой взгляд? Ты хочешь узнать, как я мучилась? Да, я чуть не сошла с ума. Я презирала тебя и любила, я хотела быть с тобой. А твоя жена? Я ненавидела её всей душой. Только какой в этом смысл? Что тебе даст мое признание? Ещё капельку превосходства над бедной дурочкой, которая чуть умом не тронулась, когда увидела вас на стоянке ресторана на обручении? Которую отшили, будто навязчивую девку. — Ольга закрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Эта боль, которая жила в ней все эти годы, прорвалась сейчас вместе со слезами. — Ну вот, ты услышал. Этого довольно? Или тебе нужно ещё мучить меня, Рус?

Он коснулся ее губ, и Ольга поплыла. Она не могла сопротивляться — не осталось ни сил, ни желания. Это признание вытянуло из нее все нервы, вынуло всю душу.

— Маленькая моя. — Шептал он, касаясь губ. — Маленькая. Булочка моя.

Ольга потонула в его словах, потерялась во времени. Сознание туманилось. Он был рядом. Ей казалось, они не в машине на обочине шоссе, а десять лет назад у Рустема дома. Он целует ее, обнимает, называет ласково. Просто надо закрыть глаза и прошлое вернется, словно не было этих лет. Она вновь задорная девчонка Лелька, которая решила обуздать диковинного зверя — электрический самокат.

Рус целовал ее губы — тягуче, долго, и она поддалась. Так хотела ответить еще там в тесной прихожей станции, но сдержалась, обида и совесть не дала. А сейчас не смогла устоять.

Он совсем сошел с ума, когда понял, что она ответила. Целовал жарко, жадно, присваивая. Руки блуждали под худи, касаясь нежной, тонкой кожи и от прикосновения мужских пальцев по ней бежали мурашки. Рустем что-то шептал ей, перемежая ласковые слова бесконечными поцелуями. Она выгнулась, потянулась к нему, обнимая. Как же было хорошо сейчас — не думать, ни о чем не помнить. Только его голос и руки, только его губы, ласкающие каждый сантиметр кожи. Ольга даже не заметила, когда Рустем успел разложить пассажирское сиденье, но спинка поехала, меняя положение.

— Как я тебя хочу, маленькая, — шептал он, а ее накрыла волна дрожи. Она не знала, то ли от этих слов, то ли того, что воздух в машине остыл и холодил обнаженную кожу. Да и какая разница?! Как же хорошо! Пусть этот миг просто никогда не заканчивается!

«Жил отважный капитан,

Он объездил много стран,

И не раз он бороздил океан.

Раз пятнадцать он тонул,

Погибал среди акул,

Но ни разу даже глазом не моргнул.» — раздалось откуда-то снизу.

Луч света в темноте салона ударил в потолок.

Звук мелодии от звонка разорвал тишину, возвращая Ольгу в реальность. Она вдруг осознала себя в машине Руса, на разложенном пассажирском сидении внедорожника. На том самом месте, где всегда ездит жена. Выставила резко руки перед собой, отталкивая его. Рустем отпрянул, не понимая, что происходит. Взгляд его в этот момент был сумасшедшим.

— Макс звонит. — Прошептала Ольга и все происходящее вмиг навалилось на нее невероятно тяжким грузом.

Она — полуголая, худи и куртка валяются где-то на заднем сиденье, смартфон на коврике под ногами вибрирует и вопит, как сумасшедший, детской песенкой. Макс сам поставил эту веселую мелодию миллион лет назад на звонок со своего номера. Словно ледяной водой окатили. Ольга попыталась подняться, сесть, но Рус не дал.

— Неважно. Позвонит и перестанет. Иди ко мне, малыш.

Неважно. Неужели ей неважно? Слова эти отрезвили. Ей звонил Макс, ее муж Макс, а она в это время таяла в руках другого. Господи!

— Отпусти! — Резко сказала, приподнимаясь. Потянулась за телефоном, но взбешённый Рустем перехватил руку.

— Ты сейчас серьезно? — Он смотрел ошарашено, еще не придя в себя. Дышал тяжело, ноздри его раздувались.

— Серьезней некуда! — Ольга оттолкнула Алимова, устанавливая между ними дистанцию. — Не трогай меня! Не прикасайся!

Она, наконец, дотянулась до кофты, натянула худи через голову, поправила волосы. Подняла телефон с пола и, зацепив куртку, вышла из машины.

— Привет, котенок! Ты чего трубку не берешь? — Спросил Макс, когда Ольга дозвонилась ему.

— Не слышала, в машине музыка играла. — Соврала. В какой уж раз она врала?

— Вы едете еще?

— Да, немного осталось. Скоро будем в поселке. А ты что делаешь? — Поинтересовалась Ольга.

— Готовил снаряжение, завтра вставать рано, напомни там Рустему, — рассмеялся Макс.

«Господи, если бы он знал, что только что чуть не произошло», промелькнула мысль. Ольга испугалась этой мысли: «Нет, он не должен узнать, ни за что на свете!»