Катька пожала плечами и примирительно выставила ладони перед собой:

— Хорошо, хорошо, не кипятись! Что ты злишься? И вообще, Иванова, любовь тебя не красит. Злая какая-то стала и агрессивная.

Лелька пошлепала переодевать блузку в свою комнату. Вот и поела борщика!

— Ты просто вечно чушь мелешь. Скажи спасибо, что я в лоб тебе не дала. — На ходу бросила она.

Катька цыкнула и хотела что-то возразить. Но Галина Ивановна посмотрела так строго, что слова застряли у Катьки в горле.

— Лель, иди поешь, — попросила мама. — Котлетки получились нежнейшие.

— Поела уже… — Отозвалась дочь из своей светелки.

Она вышла через пять минут в чистой футболке и пиджачке и только заглянула на кухню.

— Пойду я, Рус заждался уже, наверное.

Мама вздохнула, чмокнула её в щеку и заперла за дочерью дверь.

Пока лифт спускался с шестого этажа на первый, Лелька думала о том, что иногда она прямо осязает эту разницу между ними. Он — с идеальным воспитанием и словно врождённым чувством такта и она — простая девчонка, с окружением вроде Катерины. Да, она и сама вела себя скромно, но как там? «Окружение определяет нас», кажется.

И хотя Русу очень понравилась семья Лельки, сама она порой стыдилась своей простой мамы, главное для которым было накормить всех, своей сестры, которая от одиночества чуть ли не в открытую завидовала Лелькиному счастью. Пусть не со зла, но ей тоже хотелось счастья и богатого, успешного и умного мужика рядом.

Про Катьку вообще можно молчать. Эта дурында могла ляпнуть, что угодно и где угодно. Стало обидно до слез. Но ведь это — её любимые люди, какими бы они ни были. И отказаться от них — значит, предать.

Рус заметил перемену в её настроении. Он как раз выходил из ресторана дяди Дато, обсудив ним какие-то дела. На глазах Лельки были чуть ли не слезы.

— Что с тобой, Булочка? — Нахмурил он брови. — Кто тебя обидел?

Лелька шмыгнула носом и улыбнулась.

— Да так, с Катькой повздорила. — Не скажешь же ему, в чем дело.

— Я решил все дела на ближайшую неделю. — Рус заключил её в объятия и посмотрел в глаза так, что Лелька снова потеряла связь с реальностью. Когда он глядел так, ноги подкашивались, дыхание сбивалось. — Мы можем поехать в отпуск.

— Ты возьмешь меня с собой? — Переспросила она, не веря своим ушам и совершенно забыв, из-за чего только что расстраивалась.

— А ты против? — Усмехнулся Рустем.

Кажется, он все решил. Лелька помотала головой. Ну конечно, она была только «за». Рус позвал её с собой! На работе придется упросить Ильиничну сдвинуть отпуск, но что делать? Лелька была готова на все, чтобы только эта сказочная поездка состоялась. Быть рядом с ним 24/7. Аж задохнулась в предвкушении. Какая-то мысль пыталась пробиться сквозь морок её сознания, который возникал всегда, когда Рус был рядом.

— А куда мы поедем? — Спросила она.

Не хотелось, чтобы это выглядело как-то потребительски, но как же без подробностей?

— Угадай. — В глазах Руса плескались смешинки.

— Нууу…, - протянула Лелька, размышляя. Когда она задумывалась о чем-то, по лбу ее пробегала тонкая линия. — Там есть море?

— Есть. — Рассмеялся Рус. — Мы летим в Баку.

***

До отъезда Рустем решил, что все-таки следует поговорить с Дато. Случившееся в ресторане не отпускало. Отчего друг так себя повел? Сначала Рус был так зол на приятеля, что собирался даже прекратить общение с ним. Но их семьи связывало слишком многое. Произошедшее обязательно станет известно дяде Дато и отцу, начнутся вопросы. Поэтому Рустем предпочел решить вопрос сам.

Дато он застал, как всегда в фитнес-клубе. Тот остервенело колотил грушу. Стоило признать, в спарринге он преуспевал. Русу вдруг пришла в голову мысль.

Он вошел в зал и встал так, чтобы Дато его точно увидел. Илья, наблюдавший за яростной схваткой Дато и груши, только руками развел, мол, бешеный. Друг оторвал взгляд от болтающегося, словно на ураганном ветру, снаряда и кивнул Русу.

— Спарринг? — Спросил Илья.

— Я — за. — Ответил Рус и натянул перчатки.

Дато не смог отказаться.

Бой их был короткий и яростный. Дато помешала его злость, с которой он не смог справиться. Он бросался на друга остервенело, как на грушу перед тем, забывая, что в отличие от кожаного мешка, Рус может ответить. Алимов дрался на холодную голову и это сыграло ему на руку. И пяти минут не прошло, как Дато оказался на канвасе. Он попытался провести еще один удар — снизу, но Рус вовремя среагировал.

Илья дал сигнал прекратить схватку. Дато поднялся тяжело дыша, откинул рукой челку, вытер нос. Пожал Рустему руку.

— Поговорим? — Спросил Рус холодно.

— Угу. — Дато тряхнул головой и ушел переодеваться.

Разговор вышел странным. Рус так и не выяснил толком, отчего Дато не взлюбил Лельку. Но по крайней мере, они формально примирились. Друг даже извинился за то, что тронул девушку. Объяснил это тем, что перебрал. Чего он перебрал, Рус не выяснял — сам видел зрачки Дато и взвинченное состояние. Но какое ему до этого дело? Что-то будто надломилось в их отношениях и расслабленная, не напрягающая раньше дружба, вдруг стала лишь приятельством. С Дато было классно тусить по барам и клубам, вокруг него всегда вились девушки. Правда, по какому-то отдельному закону подлости, в итоге они все готовы были поменять его на Рустема.

Говорить о серьезных вещах друг не любил. Тусовки и попойки, девушки, а днем зал — вот идеальное для него времяпрепровождение. Жил Дато у дяди — выходца из Грузии и с 90х прочно осевших в столице. Дато он забрал от сестры из маленького городка, привез в Москву, определил в хорошую частную школу. Своих детей дядя не имел, а потому все свое внимание обратил на племянника. Дато бесило то, что он обязан влиятельному родственнику. Возможно, он чувствовал себя не совсем законно в тусовке богатых детей, а потому намерено сорил дядькиными деньгами, менял девок, как перчатки, и держался высокомерно.

Рус никогда не относился к нему хуже, чем к другим ребятам. У каждого — своя жизнь. С Дато было весело тусить, гонять на машинах, ходить в зал. Теперь же Рус словно заметил, что они слишком отдалились друг от друга. Но, видимо, просто этому пришло свое время.

Лелька, узнав о том, что они летят в отпуск в далёкую и сказочную страну Азербайджан, сначала жутко испугалась. Как она будет там, ведь, это — совсем другая среда, другая культура, совершенно ей, Лельке не знакомая. Объявила о путешествии своим "курицам" — сестре и подружке, и маме. Галина Ивановна только пожала плечами — Лелька взрослый человек, поступает как считает нужным.

Баку захватил Лелькино воображение. Рус занимался всеми вопросами — билетами, планировал их время в городе, а Лелька читала и смотрела. Ей было, с одной стороны, дико страшно за то, как её встретит эта чуждая культура со своими обычаями, языком, правилами. А с другой стороны, было до щемящего где-то под ложечкой чувства, так сладко-сладко представлять в деталях их поездку. Они вдвоём, вдали от московской суеты и дел, когда встречи их были только вечером и ночью. Они будут вместе целую неделю! Но ещё больше Лельку волновало то, что едут они не просто в путешествие. Рус везет ее знакомиться с мамой. Счастье обуяло ее, накрыло волной. Как любая влюблённая девушка, она уже придумала имена их общим детям. Катька крутила у виска, заприметив на лице подруги выражение влюбленности.

— Ты, как дурочка ходишь, вся светишься. Нельзя так, Лель! — Озабоченно говорила подруга, но Лелька, окрыленная мечтой о счастье и о скором путешествии в чудесный Азербайджан, её не слушала.

Самолёт приземлился в аэропорту имени Гейдара Алиева строго по расписанию. Лелька вцепились в ручки кресла, по обыкновению волнуясь при посадке. Рус посмотрел на неё ободряюще и погладил по руке. Глупый страх, но разве можно бороться с собой, если неконтролируемая тревога сковывает внутри тонкой ледяной коркой все внутренности. Этот жест, такой мягкий и успокаивающий, приободрил, и Лелька вымучила слабую улыбку.