Воспоминание об этом отозвалось болью — жгучей, горькой. Тогда она была решительно настроена на похудение, а потом, встретившись с Аполлоном, несказанно счастлива. Два месяца таких коротких и в то же время бесконечно длинных. Два месяца идиллии. От этих мыслей захотелось реветь.

Погруженная в себя, она и не заметила, как на лавке рядом возник вдруг Виталик. Поразительно, как внезапно и незаметно он появлялся рядом с ней, хотя с виду был настоящим тюфяком.

— Можно с тобой посидеть? — Спросил парень неуверенно, и Лелька безразлично кивнула.

В конце концов, это — общая скамейка.

На улице все стихло. Молодые мамаши со своими чадами отправились по домам, обещая детям вернуться на улицу завтра. Этот город, никогда не спящий, к ночи все-таки стихал, если не в центре, то на окраине точно. Завтра рабочему люду на службу идти, отдохнуть не мешает.

Город погружался в ночь, а она все так же сидела, озабоченная своими мыслями. И только сидящий рядом Виталик, рыцарь печального образа, горестно вздыхал рядом.

В ресторане через дорогу как всегда было шумно. Играла музыка, мигала яркая подсветка и на стоянке у входа парковались шикарные авто. Отсюда не видно было, чьи, но Лельке вдруг показалось, что она видит белый внедорожник Рустема. Сердце предательски заныло. Неужели он тут? Общается с Дато, тусит, проводит время с друзьями, а может быть, даже с женщинами. А не с ней. Захотелось пойти туда, дождаться, пока он выйдет покурить, высказать ему все, что скопилось в душе. Лелька с трудом себя сдержала. Что это решит? Опять унижаться и выглядеть дурой? Ну уж нет!

***

Дато знал толк в удовольствиях. Впервые с юношества Рус прибегнул к запрещенным средствам снятия стресса. Ощущение лёгкости, максимального расслабления и при этом обострение всех чувств. Ему стало легко, впервые за этот месяц.

Оставляя свой белый внедорожник у ресторана, он с трудом сдержался, чтобы не смотреть на её дом. Потому что был в таком состоянии, когда ещё чуть-чуть и гордость отправится к черту, а он окажется на шестом этаже у её двери, обитой стареньким дерматином. Нельзя!

Дато встретил его на стоянке, отвлёк и увёл. Поздравлял со сватовством, убеждая, что Амина — прелесть, конфетка, чудесная девочка, как раз та, кто нужен Алимову. Рус слушал, но судя по всему, не слышал, был где-то далеко.

— Расслабиться хочешь? — Спросил друг. — Давай, тебе нужно.

И Рустем кивнул, осознанно выбирая этот способ снять стресс. Дальше вечер потек легко, разговоры лились непринужденно. Шутки и смех, симпатичные девочки окружали их. Марины не было. Рустема почти отпустило. Он вдруг решил, что пусть все будет так, как есть. На некоторые вещи невозможно повлиять.

Музыка давила на уши, и захотелось выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха. Он вышел на крыльцо. И уже с интересом посмотрел на дом напротив. Прищурился, считая этажи. Один, два, три… пять, шесть. В прямоугольнике оконного проема было темно и только догорающий закат скользнул по стеклу красноватым отблеском. Скользнул и растворился в темноте ночи.

Рустем не заметил, сколько простоял вот так, сколько сигарет скурил. Сквозь тонкую ткань рубашки, рукава которой были закатаны до локтей, пробирался свежий ветерок. Он озяб.

Хотел уже вернуться назад, когда вдруг на той самой спортивной площадке, на которой однажды рано утром впервые увидел Булочку, качающую пресс, заметил двоих. Одна фигура была мужской, грузной, бесформенной, другая же… Он мог отдать руку на отсечение, что это была она. Длинная коса болталась за хрупкой спиной, спускаясь ниже лавки. Кровь ударила в затуманенную голову.

Рус наблюдал, как двое сидят и не знал, как быть. Подойти сейчас? И что он ей скажет? Как посмотрит в глаза? Он считал ее виноватой и обещал, что назад пути нет. А теперь вдруг явится пред Булкины очи?

Она вдруг встала и пошла к подъезду. Парень вскочил и посеменил за ней. И Рус вдруг решил, что или сейчас, или больше никогда. Он бросил окурок, кажется, даже мимо урны, и не сводя с Лельки глаз, решительно пошел к ее дому.

Лелька уставилась в телефон. Только что Гюнай выложила фото со Сватовства. На картинке девушка увидела чай и сладости. Подпись гласила, что чай у Хасановых очень вкусный — ароматный и сладкий. Лельку окатило горячей волной. За эти две недели своих страданий и бесцельного лежания на топчане она успела вычитать все об азербайджанских свадебных церемониях. Сладкий чай означал только одно: сватовство состоялось, и невеста ответила согласием.

Прямо сейчас, в этих летних июльских сумерках рухнула ее последняя надежда. Надежда на то, что Рустем откажется, что он выберет ее, что у них есть еще маленький шанс на счастье.

Словно привидение она поднялась и пошла к подъезду.

— Лель, ты куда? — Растерянно проговорил Виталик и вскочил с лавки вслед за ней в попытке догнать.

— Домой. Надышалась. — Бросила Лелька.

Дышать ей как раз-таки было нечем. От осознания, что все сейчас катится в пропасть, она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Хотелось реветь, слезы щипали глаза, но только не перед соседом. Неуклюжие утешения от Витали — то еще удовольствие. К тому же, был риск облаять незадачливого ухажера от злости и обиды, которая росла пропорционально осознанию всей ситуации. Ей бы проораться, повыть, порыдать, чтобы выпустить все эмоции наружу. Да только не в чистом же поле она живет, а среди людей. И ночь на дворе, все спят.

Лелька дошла до подъездной двери, выудив из кармана ключ от домофона. Виталя привычно тащился рядом. Где-то в кустах черемухи у крыльца заливисто пела ночная птица. Хорошо быть вольной птичкой — нет никаких правил и дурацкий обещаний, никаких страданий о несчастной любви. Летай себе, где хочешь, вей гнездо, чирикай.

— Лель! — Разорвал тишину июльской ночи голос, знакомый до боли.

Колени затряслись, руки ослабли. Лелька остановилась, медленно поворачиваясь. У нижней ступени крыльца, ведущего в подъезд, она увидела Рустема. Он стоял и смотрел на них, на нее. Белая рубаха с закатанными до локтей рукавами и расстёгнутой верхней пуговицей. Странный взгляд исподлобья.

Откуда он здесь? Разве не счастливое сватовство должен сейчас отмечать?

Молчание неожиданно прервал Виталик.

— Зря ты сюда приехал.

Лелька даже обернулась на него. Ого, смелость!

— Я не тебя звал. — Отрезал Рус. — Исчезни!

— А я тебе говорю! Понял? — Воздыхатель сделал шаг в сторону ступеней.

Лелька физически ощутила, как у них обоих сжались челюсти. Охватил ужас. Только драки между Виталей и Русом ей не хватало.

— Виталь, уйди, пожалуйста! — Взмолилась она. — Я сейчас поговорю и домой пойду.

Еще с полминуты сосед сомневался. Шумно выдохнул, ругнулся и ушел в подъезд, громко хлопнув тяжелой стальной дверью. Лелька вздрогнула от неожиданности. Нервы ее были натянуты как струны. Что ожидать от этого разговора?

А Рустем уже поднимается по ступенькам, и Лелька явственно чувствует аромат его туалетной воды. Смотрит пристально, пронзительно. Подходит слишком близко, так, что между ними остается всего несколько сантиметров. Походка его слишком расслаблена, а взгляд напряженный, странный. Никогда она не видела Рустема таким. И не пьян вроде, и не такой, как был обычно. Взвинченный, словно оголенный нерв.

Лелька не могла находиться так близко. Так опасно близко.

— Что ты хотел, Рус? — Дрожащим голосом прошептала она. Вышла странно — сипло, как будто голос сел при простуде. — Зачем пришел?

— Поговорить хотел. Был в ресторане у Дато, решил зайти. — Рус склонился над ней.

Голос его, бархатный, обволакивал. Лелька, как тот удав перед заклинателем змей, готова была расплыться перед ним маленькой лужицей за одно только прикосновение. Отступила на шаг, пытаясь взять себя в руки, пытаясь казаться сильной. Дурочка!

— Сватовство отмечаешь? — Спросила, вздернув подбородок. — Невеста тоже в ресторане?