— Ку-ку, — услышали вдруг разведчики.

Ясное дело, это Саша Циклаури — младший сержант, выдумщик, балагур и непоседа. К тому же еще хитрый и увертливый человек. Какой бы ни был пароль в разведке, Саша не обходился без того, чтобы сперва не прокуковать. И все уже привыкли к нему, даже прозвали «Ку-ку».

— Ай, генацвале, уже тут! А я думал: первым окажусь! Ничего, и на моей улице будет праздник!

— Ложись и не шуми, — прервал его Казаев. — Сердце стучит, как мотор у испорченного трактора. Что с тобой? Бежал?..

— От кого бежал? Ни от кого я не бежал, товарищ командир, — огрызнулся Саша. — Прикажите, до Берлина пешком дойду!

— Меня волнует сейчас Костя с Мехти. Может, заблудились? — обеспокоился Казаев.

Ваня Дроздов, Костя Никитин и Мехти Кулиев — надежда командира. Все — опытные разведчики, смелые ребята. Никитин считался мастером на все руки. Чего только он не умел делать! Танкист, артиллерист, снайпер… А Мехти Кулиев? О нем ходили легенды, когда он завел вражеские танки на наше минное поле. Хотя сам Мехти утверждал, что подвиг свой совершил «с испугу». Никто ему не поверил, да «с испугу» такое и не получится. Случилось это за Моздоком. Стоял солнечный день. Кулиев находился в дозоре — впереди своей роты за минным полем. Пять немецких танков появились неожиданно, за ними шла мотопехота. Танки неслись по степи прямо на роту Мехти. Оставаться в тылу противника и попасть в плен Мехти не собирался и поэтому кинулся бежать. Изрыгая огонь и поднимая тучи пыли, за ним мчались грозные махины. Мехти метался то в одну, то в другую сторону. Бежал он, по его словам, быстрее лани, был легче сухих листьев кукурузных стеблей, которые хлестали его по лицу. В горячке Кулиев и не заметил, как пробежал через минное поле. Немецкие танкисты, видимо, подумали, что бежавший впереди них советский солдат идет в обход. И полезли прямо на мины. Передний танк тут же вздрогнул, вздыбился и остановился. Второй и третий танки тоже подорвались. Другие два развернулись и дали деру. Мотопехота была встречена дружным огнем и тоже рассеялась. Вражеская атака была сорвана.

Добравшись до своих, Кулиев прыгнул в глубокий ров, где оборонялась рота. Его окружили солдаты, хлопали по плечу, жали руки: «Молодец, Мехти! Здорово ты перехитрил фрицев! Устроил «ягуарам» темную! Три танка подорвал! Герой ты!» А Мехти только таращил глаза и никак не мог отдышаться…

Все это Казаев вспомнил сейчас, думая о предстоящей сложной операции. Когда все были в сборе, он еще раз пояснил товарищам:

— Главное — найти развилку дорог. Незамеченными подкрасться к шлагбауму и заменить немецкого регулировщика. Одновременно завладеть автофургоном, где отдыхает смена и находится начальник контрольного пункта… А потом все пойдет как надо. Ясно, друзья?

За командиром цепью шли разведчики, вооруженные не только гранатами и пистолетами, но и ножами и автоматами, в вещмешках лежала взрывчатка, рацию нес Глушков.

Упорный ночной поиск наконец привел их к развилке дорог. Разведчики окопались в зарослях и замаскировались, стали наблюдать. Дорога из Буденновска у моста разветвлялась на три рукава: один вел к Минеральным Водам, другой — на Прохладное и третий — на Моздок. Разведчики это знали. В ночной мгле вырисовывались очертания железобетонной трубы под мостом и двух автофургонов. На крыше одного из них — антенна, к нему вел обнаруженный на пшеничном поле кабель. Было ясно, что в том автофургоне — связь: рация и телефон. В двух десятках метров от моста — шлагбаум. Около него — трое: один проверяет документы начальника колонны и записывает все в журнал, второй ему посвечивает фонариком, а третий — открывает и закрывает шлагбаум. Движение по дороге большое: танки, автоколонны, мотопехота. Все они идут в сторону Моздока и Прохладного.

Предстояло точно установить, какие части подбрасывает фон Клейст к Тереку для наступления на Грозный и Орджоникидзе, в каких количествах. Это главное.

А что, если пробраться к мосту, замаскироваться в трубе и подслушать, о чем говорят немцы, как ведется дежурство у шлагбаума, через какое время и как меняется дежурство, узнать пароль… Вызвались пойти трое — Иван, Никитин и Глушков.

На рассвете, когда движение по дороге резко уменьшилось, Никитин первым вернулся на наблюдательный пункт и доложил командиру подробности организации службы на контрольно-пропускном пункте противника. Теперь все наши разведчики знали, что гарнизон пункта состоит из семнадцати военных, начальником его — обер-лейтенант, помощником — фельдфебель. Дежурство сменяется через каждые три часа. Вокруг моста и автофургонов вырыты окопы. Смену дежурства производили обер-лейтенант и фельдфебель. Узнали также па-роль и сигналы. Немцы вели себя самоуверенно, будто под Берлином, — разговаривали шумно, громко!

Целый день разведчики наблюдали за действиями гарнизона. С рассветом движение по дорогам почти прекратилось, и охрана пункта вела себя довольно спокойно и беспечно. После завтрака солдаты, свободные от дежурства, разделись и загорали, поигрывали на губных гармошках, затевали какие-то пляски, пели. После обеда обер-лейтенант с шестью бойцами умчался на двух мотоциклах в сторону Буденновска. И больше не появился. Пунктом командовал фельдфебель. Это было на руку нашим разведчикам: с гарнизоном в десять человек справиться легче, чем с семнадцатью.

Стемнело. Детально продуманный Казаевым план уничтожения гарнизона контрольно-пропускного пункта был еще раз обговорен с разведчиками. Маскируясь в придорожных зарослях, они поползли к мосту. У автофургонов движения не было. Видно, там уже залегли спать, бодрствовали только связисты и дежурные. Казаев подал сигнал, и тут же к шлагбауму кинулись Никитин, Глушков и Иван. Нападение было внезапное, бесшумное и удачливое — дежурившие у шлагбаума немцы оказались на земле, не успев даже крикнуть и поднять тревогу.

Другая группа — Циклаури, Дроздов и Кулиев во главе с Казаевым — поползла к автофургонам. Их никто не охранял, и это облегчило продолжение операции.

У закрытого автофургона, где несли вахту связисты, Казаев поднялся, вслушался. Стрекотали аппараты, связисты что-то принимали, что-то передавали. Он посмотрел назад, в сторону шлагбаума, и заметил, как Никитин подавал ему знаки: мол, у нас все в порядке. Да, у первой группы все было в порядке: Иван, одетый в форму гитлеровского фельдфебеля, командовал контрольно-пропускным пунктом, Никитин и Глушков в форме немецких солдат находились в его подчинении — один держал сигнальный фонарь, другой — журнал регистрации.

Но вот и в автофургоне у аппаратов «на вахту» заступил Дроздов.

Командир был спокоен и за другой автофургон: Мехти закрыл снаружи дверь и подложил под машину взрывчатку — на всякий случай. Подошедшему к нему Казаеву он спокойно объяснил:

— Елдаш командир, эй, аллах, мертвецы! Никто из них даже не закашлял! Что делать будем?

— Постараться, чтобы вообще никогда не кашляли, — ответил Казаев.

После недолгой и решительной схватки враги были обезврежены. Гарнизон контрольно-пропускного пункта был полностью уничтожен без единого выстрела.

Казаев, по-хозяйски собрав найденные в автофургонах документы, пристроился на возвышенности недалеко от шлагбаума. Отсюда было удобно наблюдать за движением вражеских войск и боевой техники, а также над тем, как его разведчики несли службу у шлагбаума.

Надо отдать должное: Иван, Никитин и Глушков отлично справлялись с обязанностями немецких регулировщиков. Больше всех, конечно, доставалось главному немцу — Ивану. Зная пароль и световые сигналы противника для этого поста, разведчики без лишней суеты останавливали движение, проверяли документы у начальника проходящей части, регистрировали их и пропускали дальше.

Ночь подходила к концу. Движение на восток по дороге из Буденновска почти прекратилось: с рассветом немцы уже не продвигались здесь. Казаев поднялся, намереваясь отдать приказ уходить, как заметил мчавшуюся по дороге легковую машину. Оглядываясь, он поспешил к автофургону связистов.