— И разве никогда не хотелось что-либо изменить? — мы остановились вместе с затухающими звуками.

— Ты так и не понял, гость, — лицо дьяволицы будто пыталось сделаться печальным, но вдруг понимало, что сейчас для печали не время, — нам нечего хотеть, кроме того, что нам дозволено желать. Кроме того, что ты видишь сейчас. Так было и так будет. И среди нас нет героев, способных это изменить. Да и нужно ли что-то менять, если наши мгновения тоски сменяются часами счастья.

— Короткими часами, — я не смог сдержаться.

— Очень короткими, гость, — печаль всё наступала, бросая тень на улыбку моей партнёрши по танцу, — гораздо более короткими, чем некоторые секунды. И, может быть, когда-нибудь они станут короткими настолько, что мы перестанем их замечать. И тогда останется лишь тоска, — она отбросила в сторону мои руки. — Ты жесток, гость, ты отнимаешь последнее. А ведь его и так немного.

Издав тихий проклинающий звук, ледяная дьяволица быстрым шагом отошла от меня к другому, не заставившему себя ждать дьяволу, столь же ледяному, как и она. Я думал, что сейчас загремит очередной танец короткого счастья, но вместо этого толпа образовала в своём центре небольшой круг, в середине которого стояли два полураздетых дьявола. Кулаки их были сжаты, а в глазах неслась весёлая ненависть. По незримой команде они бросились друг на друга. Окружавшие их зрители радостно закричали, бойцы, словно стараясь не успеть, жестоко били лицо соперника. Во все стороны летела ледяная крошка, о защите ни один из них даже не помышлял. Я взглядом отыскал мою недавнюю собеседницу. Она стояла в первых рядах этой импровизированной арены, вскрикивала и азартно махала рукой, подбадривая своего фаворита.

— Тебе жаль их, мастер? — Элати, как и я, держалась на достаточном расстоянии от места здешних развлечений.

Я усмехнулся, — у меня была, пожалуй, слишком циничная жизнь, крылатая, для того чтобы я мог кого-то искренне жалеть, но, — я усмехнулся ещё раз, теперь уже более нервно, — оказаться в их шкурах я бы точно не хотел.

— А мне жаль, — леди передёрнула плечами, — их тела и души до краёв наполнены вечным льдом и им никогда не избавиться от этих оков. Ты думаешь, они сейчас счастливы? Нет, дьявол. Они просто выглядят счастливыми, просто дарят себе грёзы, в которых укачивают ускользающую надежду. Они просто мечтают о далёком счастье, стремясь воплотить его в реальность, но мы видим, что из этого получилось.

— Идём, крылатая, — я направился к одинокому проходу в противоположной нам стене зала, — у нас свои мечты, и я смею надеяться уж они то исполнятся.

Мы неумолимо неслись по захлёбывающемуся смехом ледяному желобу, вздрагивая на резких поворотах и пытаясь хоть как-то притормозить этот безумный полуполёт. Вернее, пытался только я, но и всего моего мастерства хватало лишь на то, чтобы не разбиться об очередную отражающую мой неспокойный взгляд стену.

Внезапно бешеная гонка кончилась. Мы с изрядным ускорением вылетели из трубы в потолке небольшой пещеры. Слава огню, я успел собраться, и приземлились мы вполне комфортно. Однако не менее желанного комфорта душевного достичь снова не удалось, — выходов в этой пещере не было. Я быстро взглянул вверх и к своей мгновенно возникшей тоске не увидел там и той скользкой дыры, из которой мы только что выпали.

— Но выход есть.

Резко обернувшись мы увидели маленькое, пухлое существо с острыми ироничными ушками и хитрым взглядом выразительных глаз. Существо довольно ехидно смотрело на нас, потирая свои короткие руки и даже подпрыгивая от едва сдерживаемого восторга по поводу нашего прибытия.

— Так покажи его, дружок, — я с силой вдавил в лёд единственное полезное в этой комнате создание.

— Нет, — он смешно помотал круглой головой, — сначала загадки. Ведь только разгадав загадку, можно идти дальше. Я всегда так считал, а всегда это слишком долго, чтобы теперь от этого отказываться.

— К твоему сожалению, у меня слишком мало времени для загадок и твоих принципов, — я ещё сильнее вдавил его в холодный пол. — Либо показываешь выход, либо умрёшь.

— А вот это вряд ли.

Оскорбительно довольный голос, раздавшийся сбоку, мало смутил меня. Через полмгновения его обладатель разделил судьбу первого обитателя этой ледяной клетки. Оглянувшись, я к своему удивлению увидел точно такое же существо. Вернее не такое же, а то же самое. Их Путь был един, а значит, они были одним существом. Существом, разум которого жил одновременно в двух телах.

— Бесполезно.

В трёх! Немного пафосный голос заставил меня пригвоздить ко льду ещё одно пухлое тело.

— Успокойся, ведь пора понять, что это бессмысленно, ведь это несложная загадка.

Я на автомате схватил и обладателя четвёртого голоса, но потом бессильно опустил руки. Со всех сторон на меня саркастически смотрели одинаковые существа, вернее опять же одно существо, но из сотен глаз. И было уже понятно, что они никогда не кончатся, а никогда, как изволил заметить толстый и многоодноликий, это ведь тоже очень долго. А это значило, что я просто не успею его убить. Прежде меня найдёт банальная смерть от старости.

— И много у тебя загадок, толстый, — я устало присел на плоский кусок льда. Элати оставалась стоять, нервно сжимая рукоятку меча.

— Но ведь это зависит от ответов, — многотельный любитель загадок, казалось, был искренне удивлён.

— Резонно, — я с трудом остановил убегающие в бездну меланхолии мысли, — начинай.

Любитель загадок издал радостный звук. Слава огню, он опять предстал передо мной в одном теле. Остальные же неведомо как потерялись из поля зрения. Он довольно уселся на соседний кусок льда и весело подмигнул мне. Я предпочёл отделаться выражением саркастической скуки на лице.

— И вот моя первая загадка, — он на миг замолчал, словно подготавливая меня. — Зачем тебе то, что ты ищешь?

— Ты не знаешь, что я ищу, — эта загадка мне не понравилась.

— Не знаю я, — он утвердительно кивнул, — но знаешь ли ты? Ведь разве ты думал об этом, разве дал ответ самому себе. Разве не предпочёл дожидаться исполнения мечты и уже тогда попытаться понять, зачем она тебе нужна и нужна ли? Вот она, — его короткая рука устремилась в направлении Элати, — вот она знает, зачем ей то, что она ищет. Другой вопрос, — губы маленького оратора тронула улыбка, — что она может и ошибаться. Но ведь это не мешает ей быть уверенной в своей правоте. А ты, ты не знаешь и не хочешь знать. Но ты уже слишком далеко зашёл для того, чтобы свернуть. А тем более ответить. Да, первая загадка, увы, не удалась, — сделал он неожиданный вывод, — но, вот она, следующая. — Сколько ты готов отдать за то, чтобы закончить свою дорогу? — он выжидательно посмотрел на меня.

— Больше, чем льда на твоих щеках, — я постарался его не разочаровать, — а может и ещё больше.

— А если придётся отдать всё? — он как-то посерьёзнел.

— Я подумаю, — серьезен стал и я.

— Ведь ты отдашь всё? — он с замершим восторгом заглянул мне в глаза. — А если бы это было возможно, ты отдал бы и больше, — он помолчал. — Вот это и страшно, ты можешь отдать всё и не обрести ничего.

— Бывает, что нужно рискнуть, — я изобразил безумную улыбку, — рискнуть и если даже проиграть, то уже не жалеть и не кричать о втором шансе. А если выиграть, то рассмеяться и выбросить желанную победу, пока она ещё честна и влюблена в своего героя. Так не должно быть, но так бывает, и мы будем благословлять и проклинать за это. Ты слышишь меня, мастер загадок? Хочешь ли ты услышать меня?

— Последняя загадка, — вероятно, слышать меня он всё же не хотел. — Она для тебя, гостья с неба.

Мы разом схватились за мечи, услышав, что жалкий маскарад ангела раскрыт, но в глазах толстяка не было ни ненависти, ни угрозы, лишь всё тот же страстный профессиональный интерес, которым он наградил и меня.

— Хватит ли у тебя сил, светлоликая? — его голос прозвучал необычно тихо.