Мы шли одними дорогами. Так почему же мы так ненавидим друг друга? В чём причина этой бесконечной войны? Зачем нам реки бессмысленной крови?

— Ты ведь брат мой, — вырвалось у меня, помимо воли, — брат мой.

Ангел, словно разъяренный ветер, вновь ринулся ко мне. Я был полностью погружен в себя, но рефлексы сработали быстрее разума. Он опять промахнулся, на этот раз совсем чуть-чуть. Моя сабля обрекающее полоснула его по горлу. Смерть его оказалась лёгкой.

Под шелест капающей с клинка крови, я смотрел туда, откуда вскоре должны были появиться новые воины неба. Те, кто придет, чтобы убить меня, те, кого я буду должен убить первым.

— Братья мои, — вновь тихо прошептал я.

После этого боя разведка врага тревожила мой сектор ещё всего лишь один раз, и была достойно встречена и без моего в этом участия — опытных мастеров в Ордене хватало. Так в скоротечных схватках и чуть более долгих сомнениях прошло три невесёлых дня, а на четвёртый к границам центральных секторов подошёл авангард неба.

За несколько часов до того, как должна была начаться схватка, Магистр созвал к месту предполагаемого сражения большую часть мастеров и почти всех Хозяев Пути, оставив лишь по одному, на изрядно поредевших флангах. Я вошёл в число тех, кому выпала честь принять участие в первом серьёзном сражении с ангелами.

Их было около десяти тысяч. Десять тысяч острых мечей и копий, десять тысяч яростных взоров, десять тысяч быстрых единорогов. Сегодня им всем предстояло умереть, — Орден дал слово.

Впереди в окружении телохранителей, на огромном единороге, в элегантном золочёном шлеме и с исполинским обоюдоострым серебрёным топором за спиной, надменно скакал вероятный предводитель отряда. Его уверенная, величественная фигура, светлым знаменем возвышающаяся над этими заброшенными землями сама по себе призывала рядовых воинов на праведную войну с рогатыми. Он был самым опасным из них. Его единорог упал первым.

В этом бою Орден применял всё те же приёмы, что и в мелких стычках с разведчиками, вот только масштабы были совсем иные. Дикое ржание тысяч падающих единорогов громом понеслось над холмами. Стоны и проклятия солдат Рая до краёв наполнили воздух. Те, кто пытались взлететь, почти тут же падали обратно на нашу малогостеприимную к врагам землю. Многие напарывались на обнажённые клинки, получая в суматохе часто смертельные ранения. Командиры не успевали отдавать приказания, паника не спеша, влетала и в крылатые сердца, хохоча, как безумный поэт.

Уже почти автоматически корректируя Пути воинов противника, я поискал глазами того великолепного всадника, который первый упал под копыта, мчащихся позади единорогов, вероятно одного из лордов небесных чертогов. Как ни странно, через несколько минут мне это удалось. Он лежал придавленный чьим-то скакуном со свалившимся с головы шлемом и проломленным черепом. Он был ещё жив, но Путь его стремительно истончался. И вновь я был поражён тем, насколько его Путь был похож на мой или любого другого дьявола. Он умирал так же, как мог бы умирать я сам. И он также хотел жить.

Случайная мысль рассеянно усмехнулась и тут же пропала, бой продолжался, и он был ещё далеко не закончен. С другой стороны уже было видно, что против четырёх сотен Мастеров Дорог, не считая учеников и подмастерьев, этот отряд крылатых не выстоит. Я позволил себе, вновь отвлечься на несколько грохочущих секунд. На этот раз за тем, чтобы лицезреть искусство, с которым сражался Магистр. Именно искусство, по другому я назвать это не мог, да и вряд ли смог бы кто-либо из тех, кто хоть раз работал с Путями.

Вот, только что устремившийся в небо, ангел, стремительно падает на своего крылатого собрата и в бешеном полёте будто случайно протыкает его серебристым копьем, одновременно с печалью ломая себе шею. И тут же, пока практически мгновенная смерть ещё не взяла их, Магистр замыкает на дорогах этих двоих не меньше сотни Путей, ближайших к ним воинов. И, кажется, сама вышедшая из равнодушной задумчивости смерть, обжигающе аплодирует ему. Вот один из немногих, не потерявших самообладание офицеров пытается вывести свой отряд из общей свалки и вдруг в невозможном повороте налетает на меч своего солдата, сея этим нелепым финалом новый приступ обоснованной паники. А ведь я отвлёкся всего на несколько секунд.

Примерно три тысячи воинов небесного престола были мертвы, ещё столько же получили ранения различной степени тяжести. Остальные же разделились на две, примерно равные группы. Одна из них, оказавшись на расстоянии прямой видимости от нас и распознав в рогатых фигурах врага (что, в общем-то, было несложно), собрала последние остатки ярости и бросилась в нашу сторону с явным желанием «дьявольской смерти». Другая же, наоборот, потеряла всякое мужество и предпочла спешное отступление, практически бегство, — как раз именно то, что подсказывала логика.

Действия обеих групп удалось довольно легко пресечь. Причём, больше проблем вызвали именно убегающие ангелы. Нескольким сотням, всё-таки удалось прорваться в направлении основной армии, и всё же подавляющее большинство вняло нашим усилиям и осталось на поле сражения. Казалось, действия нападавших, и вовсе были обречены на провал, как вдруг, в руках каждого третьего из них возник лёгкий изящный арбалет. Этого, наш, неискушённый в сражениях Орден, явно не предусмотрел. А, между тем, несколько арбалетных болтов, блистающе устремились в нашу сторону. Они стали вестниками первых потерь братства дорог за долгие годы.

Я увидел, как упал один из моих подмастерьев, пронзённый в грудь карающим железом. Холодная ярость овладела моим разумом. И если раньше я почти жалел тех, кто был так похож на меня и, по воле огня, должен был погибнуть от моей руки, то теперь лишь мечтал об их смерти, как жаждущий мечтает о смеющейся воде. Я стал действовать быстро и беспощадно, не давая ни шанса остаткам небесного авангарда. Пару раз я заметил суровое и жёсткое выражение на лицах у моих братьев. Именно такое, вероятно, было в тот момент и у меня. Больше мы не позволили им выстрелить в нашу сторону, теперь если они и стреляли то только друг в друга.

Спустя примерно полчаса всё закончилось. Из десятитысячного отряда спаслось бегством не более пяти сотен. Остальные были либо мертвы, либо тяжело ранены. И как ни прискорбно, но раненых необходимо было добить, однако никого из нас не прельщала роль палача. В конце концов, Арз-Шагар стал убивать их сам — по одному, замыкая на них ближайших. Его суровому примеру последовали ещё лишь несколько Хозяев Пути. Я же, как и большинство, не смог заставить свой клинок принять участие в этой казни, но вряд ли кто-то осудил бы меня за это. Все понимали, война не дело Ордена Дорог, мы просто не были готовы к такому.

Но главное, Орден понёс первые потери — полтора десятка убитыми и пару десятков ранеными. В основном, это были ученики и подмастерья, но пострадали также и несколько мастеров. Многие не могли сдержать слёз, когда мы в спешке хоронили погибших братьев. В тот день мы осознали со всей очевидностью, насколько тяжёлые это будут дни, тяжёлые и возможно последние.

На следующий день, неся вокруг себя пыль, а над собой штандарты, на горизонте показались колонны основных сил армии Рая. Легионы неба растянулись на огромное расстояние, занимавшее не менее четверти протяженности Пурпурных холмов. Сердце моё судорожно сжалось. По данным Правящего круга на нас надвигалось не менее двух сотен тысяч воинов Рая. Мне казалось, что больше. И только в этот миг я понял, насколько это больше, чем нас.

Но, как ни странно, была и приятная новость. Ночью со своими отрядами к нам подошли два князя, земли которых лежали в непосредственной близости от места сражения. С собой они привели в общей сложности около пятнадцати тысяч мечей, что было совсем нелишним в наших условиях. Магистр и князья после небольшого совещания договорились о том, что войска нежданных союзников будут до определённого момента располагаться в резерве и ждать команды для начала боя. Этот козырь Орден решил разыграть в последний момент.