Потолок медленно, но верно опускался на наши головы, и мы еле успевали уворачиваться от падающих со всех сторон тяжёлых валунов. К тому же невидимый дирижер, так не оставил своей затеи с летающими камнями. В общем, забот хватало.
До потолка уже можно было дотянуться рукой. У него, как и у всего, к чему прикасалось воля моего невидимого знакомого, был Путь. Я до последнего момента тянул прикасаться к нему, но больше ждать было нельзя. На меня навалилась тяжесть самих гор. Дыхание участилось, тело задрожало, а рука чуть не выронила застонавший меч, на который я продолжал опираться (что касается второго, то я давно закинул его в ножны). Я сразу понял, что ни остановить, ни тем более поднять этот давящий массив не удастся. Единственное, что я мог так это замедлить его неудержимый ход. Слава огню, хоть периодические убийственные снаряды перестали тревожить наши умы. Мой враг направил на этот грешный потолок всю свою силу и волю, а их у него было с избытком. Я отвечал, чем мог, но холодный камень уже касался моих волос, а идти до выхода нам оставалось ещё долгие пять-шесть минут.
Эти минуты и, правда, длились гораздо дольше, чем часы любви и недели пьянства. И в эти минуты обозримой вечности я отдавал всё, чему научился за десятки лет. Спотыкаясь о подлые камни и проклиная густую, жёсткую пыль, забивающую глаза и рот, я всё же неумолимо притягивал к нам шанс избежать двухмерной трансформации. Последние метры приходилось идти пригнувшись, а иногда и вставая на четвереньки. Больше всего я боялся, что выход из пещеры окажется завален одной из упавших колонн, но хоть в этом нам повезло. Дыра в скале ещё оставалась вполне приличных размеров для того, чтобы в неё пролез измученный дьявол и посеревший от каменной пыли ангел.
Элати, с нашим единственным и отчаянно любимым источником света, шла впереди, я же с чудом ещё окончательно не сломанным коленом и редкими, тяжёлыми вздохами отставал шагов на десять. Я видел, как проём в стене принял леди, словно полночную любовницу. Мне оставалось надеяться на столь же тёплый приём.
Будто подгоняемый злым ветром, тяжёлый валун размером с юношеское самомнение вынырнул из темноты и издевательски загремел, врезавшись в ещё мгновение назад такой доступный выход из этой смертельной ловушки. Последнее, что я видел, был безумный танец ужаса в глазах Элати, а потом наступила абсолютная тьма.
Потолок с силой надавил на затылок. Оцепенев от обреченности, я на несколько секунд перестал бороться со своим уже не противником, но палачом. И всё же, после некоторых раздумий, сражаться я решил до конца. Я лёг на твёрдую, врезающуюся в тело поверхность, закрыл всё равно уже бесполезные глаза и продолжал на последних остатках воли удерживать мучительно-равномерный ход опускающейся каменной массы. Теперь я, разумеется, не видел Пути, но здесь ошибиться было сложно, уж больно он был велик, сожги его грешный огонь. Больше его был, пожалуй, только мой опыт и мастерство, которые также изрядно помогали (пока ещё) в этом нелёгком деле.
Я попытался поднять руку, но на полпути она обречённо упёрлась в ледяной гранит. Оставалось признать, что этот бой я проигрывал, вариантов на счастливое спасение не возникало, как, в общем, и всего остального. Внезапно я почувствовал, как неумолимо приближающийся потолок остановился, Путь перестал давить, и появилось ощущение, что меня пристально и с интересом разглядывают. Я в слепую пробежался разумом по остаткам пещеры и к своему удивлению наткнулся на новый Путь. Это и был истинный Путь моего тюремщика. Он был не просто велик, это был самый огромный Путь, виденный мной, а я лицезрел их миллионы. Я даже не мог почувствовать его лежащих во тьме границ. Вдруг меня резко вжало в терзающие тело камни, Хозяин гор будто уселся мне на грудь, я словно почувствовал его предвещающее бурю дыхание. И вместе с этим навалилась бесконечная тоска, вековая скука, смертельная усталость. В сознании свистящими стрелами пролетели тысячелетия забвения, молчания, скорби. Также внезапно всё закончилось, давление исчезло.
— Я возможно даже был бы рад принять от тебя свою смерть, дьявол, — голос врага уже не грохотал, а словно скрёбся, — ты был самым достойным соперником из всех, с кем я сражался, но и ты проиграл. Жаль.
Он замолчал, а я ждал продолжения, какое бы оно не было. Больше часа тишину нарушало только моё хриплое дыхание. Больше часа меня дразнил смех и страх смерти. Больше часа я неистово хотел жить. Больше часа я боялся, что этот желающий умереть заложник гор просто ушёл, оставив меня на мучительный конец от жажды.
— Уходи, дьявол, — мою единственную надежду на спасение очень вовремя потянуло на разговор. — Быть может, когда-нибудь мы вновь сойдёмся в поединке, и, кто знает, вдруг тогда ты подаришь мне вечный покой.
Вновь заскрипели, зарыдали камни, но это рыдание было для меня счастливым смехом. Потолок пошёл вверх, и вскоре я уже мог стоять в полный рост. По памяти я двинулся к выходу, бешено надеясь, что мой нежданный спаситель догадается убрать оттуда камни. Мои надежды не были опрокинуты в грязь, руки нащупали долгожданную дыру в стене. Теперь оставалось найти, огонь знает, где находящуюся Элати, а вместе с ней крайне нужный свет.
Память подсказывала нужный маршрут движения, и я на ощупь медленно двигался вперёд. Я знал, что впереди должна быть очередная развилка и оставалось только надеяться, что леди свернула туда, куда нужно. Но я явно недооценил жрицу. Она избрала ещё более верное решение этой во многих случаях фатальной проблемы. На развилке горел пьянящий глаза свет. Прислонившись к каменной стене, на полу сидела Элати. Она сидела, абсолютно молча, только по грязно-бледным щекам тихим ручьём лились слёзы отчаяния.
Я выхромал в манящий круг света, леди поражённо вскрикнула и облегчённо уронила голову в ладони.
— Порядок, крылатая, теперь уже близко, очень близко, — я буквально упал рядом с ней, — скоро мы насладимся живительным рассветом.
— Так веди же, мастер, — на её заплаканном лице появилась ускользающая улыбка, — веди быстрее.
Как не торопились мы выбраться из этих уже не раз проклятых туннелей, всё же пришлось потратить драгоценный час на то, чтобы я мог отдышаться от недавней недоброй встречи. Я бы с огромным удовольствием потратил бы и ещё десять-двенадцать часов на это мероприятие, но наш последний светильник грозил погаснуть в любой самый ненужный момент. Так что, мне вновь пришлось опереться на свой остро заточенный костыль и отправиться на штурм последних километров Незримого пути.
— Там кто-то есть, мастер.
Тихий голос Элати вернул меня из светлых мечтаний в тёмную действительность. Признаться, близость поверхности немного притупило моё чувство самосохранения, хотя это могла быть и добивающая усталость. Через мгновение я и сам услышал лёгкий шелест сбоку от нас. Не раздумывая, я бросил наш осколок дня в сторону этого тревожащего шелеста. И бросил я точно, звук был от удара не об камень, а об обычное тело. Это также подсказал и глухой стон. Я же в свою очередь еле удержался тот удивлённого вскрика, увидев этот стон исторгшего.
Им оказался старый, совершенно седой дьявол в ветхой грязной одежде и с обломанными рогами. В то время, как я недоуменно смотрел на него, его немного безумный взгляд был направлен мне за спину, туда, где с обнажённым мечом стоял ангел. За несколько секунд выражение его глаз сменилось с явного недоверия своему рассудку на осознание невероятной правды, а потом в них закричала давняя и жестокая боль. Но я так и не увидел в них ненависти, и это было не менее странно, чем ангел под горами Ада.
— Ангел? — медленно, через силу слова просачивались сквозь его потрескавшиеся губы. Он перевёл взгляд на меня и повторил, — Ангел?!
— Ангел, — я решил подвести черту его в целом оправданным сомнениям.
Он вновь перевёл взгляд, теперь уже на клинки в наших руках и покачал головой, — мне, наверное, уже всё равно, ангел, дьявол, тьма не видит различий, а значит и мне не стоит их видеть.
