— Не люблю плохих снов, — я снова отвернулся к так толком и не разгоревшемуся костру.

— А мне иногда кажется, что даже самые плохие сны лучше любой реальности, — ночная гостья плавно опустилась на землю напротив меня, дав шанс рассмотреть её получше.

И вновь в память бросились воспоминания о той загубленной картине и на этот раз с ещё большей силой. Казалось, на меня смотрела сестра той, что я видел долгие дни назад в глубинах Некрополиса. Даже её глаза ещё сохраняли то влюблённое во всё живое веселье. Грязный туман пока лишь легко коснулся их своим гнилым крылом. И на меня она смотрела не как на врага. Правда и на дружбу особых иллюзий не сохранялось, но меня вполне устраивал и заинтересованный нейтралитет.

— Кто вы? — я пошевелил палкой, совсем затосковавшие угли.

— Вы забыли, — она покачала чарующей головой, — а нам, наверное, не забыть никогда.

Она замолчала, равнодушно глядя в явно опасающийся её взгляда костёр. Я уже настроился на мысль о том, что остаток ночи пройдёт в умиротворенной тишине, однако зелёноглазая видимо решила снизойти до некоторых объяснений.

— Я помню, что смеялась, — она не отрывала глаз от огня, — я была совсем юна и запредельно счастлива. Тогда это казалось таким обычным. В тот день я впервые увидела огонь, — её голос немного задрожал, — в тот день я впервые обожглась. И тогда мой смех смолк. А на смену ему пришел безумный хохот пламени, — она помолчала. — Ты видел пески, дьявол?

Я коротко кивнул, несколько завороженный звуками её глубокого печального голоса.

— Раньше там были сады, в которых мы играли и любили, — она закрыла глаза, словно вспоминая те далёкие, невозвращенные времена, — а потом туда пришёл огонь. И мы согласны были жить рядом с его гневом, вот только он считал лишним мириться с нашим прощением, — зеленоглазая чуть слышно застонала. — Нас сжигали, дьявол. Наши земли, наши тела, наши души. Сжигали те, кому мы доверили свои улыбки. Ты всё ещё не помнишь, дьявол?

Мне показалось или грязи в её глаза стало больше? Почему-то я думал именно об этом. О том, что скоро её глаза станут таким же болотом, как и глаза её соплеменников. Странно, но мне было больно так думать.

— Ты никогда не уйдёшь отсюда, дьявол, — она встала, последний раз холодно взглянув на сжавшийся костёр. — Ты не найдёшь дороги из наших пределов, а если и найдёшь, то не увидишь.  К ни го ед . нет

Её тонкий силуэт давно растаял в усмешке ночи, а я всё боролся с панической мыслью о тупом и бессмысленном бегстве. Бегстве в никуда, бегстве не ради цели, но ради отчаяния. Я и не заметил, как на моё подрагивающее плечо опустилась пламенеющая ладонь рассвета. Время мыслей прошло, уступив своё ленивое место времени дорог. Дорог, по которым я не должен был ходить.

Несмотря на явную актуальность быстрых и решительных действий, этот день я предпочёл начать с, наконец, догнавшего меня сна. Сон оказался коротким, нервным и абсолютно безрадостным. Но, тем не менее, он принёс некоторое успокоение в близлежащих минутах. Успокоение, которое, увы, было слишком быстро подорвано.

Начал я с того, что попробовал взлететь над лесом и осмотреть его возможные границы. Но на этот раз у меня ничего не вышло. Я просто не смог. В этих землях, даже мой собственный Путь оказался мне неподвластен. В связи с этим мне пришлось срочно справляться с волнами накатывающей тоски, а также переходить к более классическому способу перемещения.

Час довольно бесцельной ходьбы занял у меня две трети вечности сомнений. Дороги здесь были. Дороги я эти видел и ходить по ним мог. Вот только вели они не туда, куда я хотел. Казалось я всё глубже и глубже погружаюсь в паутину троп и тропинок этих неведомых лесов. Пару раз я даже упал на рассмеявшуюся землю. Подниматься было нелегко. Особенно в моральном плане.

К сожалению, эти достаточно обидные для Мастера Дорог падения переросли в некоторую совсем невесёлую традицию. И вероятно именно на неё ссылался очередной, коварно выросший на моём пути, непомерно толстый для такого хрупкого дерева корень. На этот раз падение оказалось более чувствительным, так как рядом с выбранной мной дорогой чёрно-зелёной пастью зиял, как мне вскоре показалось, несколько глубокий овраг. Моих печально угасших способностей ещё хватило на то, чтобы чуть смягчить рассекающее воздух падение, но вот выбираться мне похоже предстояло самыми примитивными методами.

Я встал, без особого энтузиазма отряхнул одежду, которая к этому времени была уже слишком грязной, чтобы мои действия могли как-нибудь повлиять на итоговый результат, и вынужденно осмотрелся. И как показал беглый осмотр, пейзаж передо мной разворачивался не самый воодушевляющий.

После минутного раздумья я решил, что слишком устал для исключительно крутых склонов приютившего меня оврага. А, учитывая, то, что на данный момент мне было в принципе всё равно, куда направить свои явно чрезмерно задержавшиеся здесь шаги, я решил пройтись по уходящей вдаль оврага узкой тропинке, теряющейся в окружении бирюзового кустарника.

Я задумчиво отмерял своими несколько загрустившими ногами длину укрывшего землю ковра из злато-алых листьев, когда вдруг услышал чью-то лёгкую уверенную поступь. Я обречённо остановился и в некоторой нерешительности огляделся по сторонам. Нерешительность исходила, прежде всего, из того факта, что если кто-то всё же захочет воспрепятствовать моим дальнейшим поискам, то никаких особых аргументов для поддержки своего мнения на этот счет я предложить не смогу. При моей остановке шаги так же затихли, что, впрочем, не вселяло в меня никакой радости.

— Какого огня! — я устало сел на землю. — Чего тебе надо?

— У тебя, скорее всего, этого нет.

Кустарник раздвинулся, и передо мной предстала явно крайне неординарная личность. Я бы наверное никогда не осмелился показаться в обществе в такой шляпе. Да и оранжево-пьяные штаны были бы, как мне показалось, не самой удачной частью любого гардероба. А вот кинжал мне понравился. Длинный, широкий, с серебрёной гардой, он мог украсить любые, даже самые богатые ножны. Жаль только, что кинжал этот находился в чужих руках. Руках, украшенных старыми шрамами и жестокими ожогами. Руках крепких и не слишком дружелюбных. Утешало в эту секунду только одно. Это были руки дьявола.

— Здорово, земляк, — я автоматически проверил его Путь и уже не удивился полученному результату. А вернее его отсутствию.

— Земляк? — дьявол усмехнулся, от чего его гигантская шляпа пришла в неловкое движение. — Это вряд ли. Земля-то как раз может и позволит, но вот время — время нет. Это было слишком давно, слишком многое надо вернуть. А кто это будет делать? — он вопросительно посмотрел на меня и, будто усмотрев ответ в моём лишённом энтузиазма взгляде, утвердительно кивнул. — Правильно никто.

— Ну и чем тогда займёмся? — признаться, мне было абсолютно наплевать на наше территориальное родство. Гораздо больше меня занимали возможные плюсы нашей встречи. О более вероятных минусах я пока старательно не думал.

— Предлагай, — широкий жест дьявола меня несколько воодушевил.

— Ну, раз так, — я сделал опереточно-довольное лицо, — давай вместе найдём мне дорогу в родной Ад.

— Ты хочешь уйти, — неужели он был разочарован. — А зачем тогда пришёл?

— Пьяный был, — я саркастически посмотрел на своего собеседника, — да и темно было.

— Ясно, — дьявол понимающе усмехнулся. — Местных видел?

— Видел, — я удручённо кивнул, — но их советы мне не слишком помогли.

— Да ну? — дьявол расхохотался, но тут же посерьёзнел. — Но это были правильные советы. Для тебя здесь нет дорог, а выход, — он долгожданно убрал кинжал в мерцающие драгоценными камнями ножны, — выход он всегда есть. Вот только сможешь ли ты его найти? На этот вопрос не ответит никто, и ты в том числе.

— Значит, совместных поисков не выйдёт? — хотя я, в общем, и не особо рассчитывал.

— Увы, мой рогатый брат, увы, — дьявол снова рассмеялся, — искать ты будешь один. Но вот с советом я тебе всё же помогу. Правда, это будет не мой совет.