Оглянувшись, я заметила всадника, чья лошадь мерно шагала по улице. Открыла створку фонаря и за неимением других инструментов зажгла свечу собственной магией. В теплых отблесках кот повеселел.

Стук лошадиный копыт вдруг стих.

- Эй, девица!

Я обернулась. Верхом на вороной лошади сидел молодой мужчина. Светлые волосы собраны на затылке, фигуру скрывает темный дорожный плащ, а к седлу пристегнуты сумки.

- Разве заведение открыто?

- Еще нет. Но через пару дней начнет работать.

Мужчина не сводил с меня глаз.

- И кто же станет вести дела? Наследница госпожи Ирмас?

Незнакомец, похоже, был приезжим. Или я просто его не помнила. Да и, судя по сумкам, отсутствовал в городе, раз не в курсе новостей.

- Да, господин, - то, что меня приняли за служанку показалось невероятно забавным. - Вчера утром и прибыла. Собирается открывать таверну заново.

Мужчина продолжал разглядывать.

- А ты стало быть новенькая? Раньше тебя здесь не видел.

Я не сдерживала улыбки.

- Новенькая, господин. Старые слуги почти все разбежались, а хозяйка новых нанимает. Вот меня взяла гостям эль подносить.

Губы мужчины изогнулись то ли насмешливо, то ли ехидно.

- Видно у твоей хозяйки хорошо идут дела. Раз взяла магичку эль гостям подносить.

Он поправил поводья и проехал вперед, поравнявшись со мной.

- Доброй ночи, госпожа Ирмас.

Я кивнула и проводила мужчину взглядом. Его манеры не лучше моих, хоть и соображает неплохо. У благородных ведь принято представиться даме, даже если встреча вышла не слишком удачной. Хотя, с чего я взяла будто он из благородных?

Дядюшка Ларти часто занимал место за стойкой. Наполнял кружки свежим ароматным элем, никогда не жадничал и уж тем более не разводил водой. За это, а еще и за пивоваренные таланты Терка «Кота и лютню» в городе неизменно любили. Ставя очередную кружку, дядюшка не спешил. Всегда перебрасывался с гостем парой слов. Если тот был знакомым, мог завести беседу, выслушать или обсудить последние новости. Дядюшка любил таверну и работал не покладая рук. Он тщательно вел учетные книги, следил за каждой мелочью и спешил исправить недостатки, если те находились.

Думая о нем, я всегда вспоминала одну и ту же картину. Вот дядюшка Ларти за стойкой, в чистой рубахе с закатанными рукавами, в фартуке, которого ничуть не стеснялся. Он был высоким и широкоплечим, всегда носил аккуратную густую бороду, не отращивал длинных волос, Глаза у дядюшки были точь-в-точь как у мамы — светло-карие. С годами они не выцветали, а, казалось, становились только ярче.

- Госпожа, я дров добавлю, - заскрипел Терк, вырывая из приятных воспоминаний. - Снаружи что-то совсем погода испортилась. Того и гляди шторм начнется.

Он прохромал к камину и стал аккуратно складывать ровные поленья. Огонь занялся быстро. Не слишком-то разумно расходовать дрова, но дом быстро остывает, а нам этого не нужно.

- Вы, госпожа Сорель, на матушку похожи, - проговорил Терк, заканчивая с поленницей.

- Правда?

- Точно говорю. Я ведь помню ее хорошо. Молодая еще была. Ох, жалко, если таких людей боги слишком рано призывают.

Я была у стойки и внимательно изучала состояние деревянной столешницы, кружек, тарелок, столовых приборов. Тетка Женива любила чистоту. Даже через месяц после ее смерти таверна почище многих городских домов. Уж я-то знаю, какой кавардак бывает у простых горожан. Да что у простых? Благородные и те иной раз не умеют порядок соблюдать.

- И дядюшка ваш ее любил, - продолжил Терк, присаживаясь на лавку. С возрастом нога болела все чаще. Надо бы приготовить ему снадобье. - Красавицей была. Ох, простите, госпожа, лишнее говорю.

Как и Терк, дядюшка Ларти был моряком. Правда, пошел на судно не из большой любви к морю, а от нужды с ранних лет. За годы скопил денег, спустился на сушу и устроил вначале торговый лоток, затем мелкую лавку, а после дошел до целой таверны. Выгодно женился на девице из зажиточной семьи. Тетка Женива в молодости была чудо как хороша собой. Единственная дочь торговца, засидевшаяся в девках. Приданое за нее давали приличное, вот дядя и решил попытать счастья.

- Скажи-ка, Терк, - я облокотилась на стойку. - Что за слуги были в таверне?

- Так я один без помощника работал, с Мартой еще повариха и двое подмастерий. Двое подавальщиц в зале, парень за стойкой и двое горничных. Ваша тетка перед самой кончиной успела месячное жалованье выдать, а после всего-то два дня протянула. Вот все и разбежались. А мне идти некуда — стар уже, родне не нужен. Марта сама уходить не хотела — вас ждала. Всю жизнь у чужой плиты стояла, своей не нажила. А Кайра, - пивовар махнул рукой. - Той если не здесь, так только на улицу.

- Ясно, - протянула я, постукивая ногтями по столешнице. К слову, отлично отскобленной от жира. Любо дорого взглянуть.

- Но, госпожа, это ж в лучшие годы было, - продолжил Терк. - В последнее время гостей поубавилось. Хозяйка нас дармоедами честила и хотела половину уволить. Подавальщицы, бывало, без дела сидели, а поварихи вдвое-втрое меньше готовили.

Я поглядела на огонь, весело пляшущий в камине. Впору бы самой открыть новую бочку эля. Вдруг под хмельком в голову придут мысли повеселее? Как, скажите на милость, справляться? Тетка за всю жизнь привыкла командовать. Ей был бы человек, приказ найдется. Таверна ведь как корабль. Капитан нужен решительный и грамотный, команда слаженная, а корпус и трюмы тщательно подготовленные к непогоде.

Утром мы с Мартой и Анри составили список продуктов в кладовых. Часть придется выбросить, часть как следует осмотреть на наличие жучков и мышиной порчи. Но перед открытием обязательно отправиться на рынок и закупить нужное. Как, если таверна в долгах у части торговцев, а суммой я располагаю совсем скромной? Тетка в кабинете немного оставила. Как и раньше монеты с купюрами хранила в длинной лаковой шкатулке в нижнем ящике стола. Ключ держала в гардеробной. Этот секрет я еще в детстве подсмотрела и прекрасно помнила.

- Вот что сделаем, Терк, - проговорила, не веря самой себе. Боги верно сыграли очередную шутку. - Поварихой пока одну Марту оставим, а ей возьмем помощника. А вот подавальщицы нужны две. Кайра пусть комнатами займется, а девушек в зал найдем. Может, подскажешь кого?

Терк охотно кивнул.

- Тут по соседству кузнец живет, у него две дочери чуть моложе вас будут. Девки справные, с виду вроде ловкие. Я ему скажу, мол, пусть приходят.

- Да, пускай. Взгляну на них.

В тавернах я, по правде сказать, бывала нечасто. Денег лишних никогда не водилось. Разве что с Элти заходили по праздникам, или менестрелей послушать. Некоторые не соглашались выступать на улицах и приходилось тратиться в заведениях. Как же без музыки и песен прожить? С тоски подохнуть можно — никакой радости.

- Еще скажи, Терк, нет ли в городе сейчас музыкантов?

- Вот этого не знаю, госпожа. Но, сдается, должны быть. А вы разве пригласить хотите?

Я кивнула, размышляя во сколько это станет. Если уж открывать таверну заново, то только так, как делал дядюшка. Двадцать лет назад он распахнул двери «Кота и лютни», а закрылись они только с теткиной смертью. Женива была экономной, лишний раз на музыку не раскошеливалась. Зачем, если и так придут есть и пить? У меня же шансов не оставалось. Кораблей в порту пока немного, а моряки народ шумный, им веселья подавай. Местных в таверны разве что элем и музыкой заманишь — поесть и дома могут, дешевле выйдет.

- Надо бы пригласить. Не сидеть же в день открытия в тишине.

- Как прикажете, госпожа, - Терк улыбнулся. - Завтра в город выйду и разузнаю, есть ли кто на примете. Не печальтесь, придумаем что-нибудь.

Поздно уж печалиться. Я-то думала, что последний раз колени дрожали в первый день в приюте. Меня двенадцатилетнюю тогда оставили в общей спальне с другими девочками. Те были старше, сильнее и церемониться не собирались. Вещи, купленные еще матушкой, очень им по вкусу пришлись. Я даже слова против сказать не успела, как их принялись в разные стороны растаскивать. Кинулась, конечно, защищаться, а толку? Оказались битой и исцарапанной, а потом еще и в подвал на целый день угодила за плохое поведение.