- С того, что ваш господин Гарланд отказался исполнить мою просьбу за мои же деньги. А я всего-то попросила наложить отпугивающие чары на дом.

- Так они вышли бы дороже! Гарланд предложил более выгодный способ.

- Как же! Жухлые травы, в которых силы осталось с гулькин нос? Уж тут, Анри, меня не обманешь.

- Но ведь способ проверен годами.

- А толку-то? Да наведи он чары, ни единой мыши бы не показалось. Или хотите, чтоб посетители повсюду дохлые тушки находили? Те травы мыши на закуску могут есть и добавки просить. Ваш господин Гарланд счел меня недалекой дурой и хотел всучить плохой товар.

- Но с остальным он справился, так? Могли бы хоть за это поблагодарить.

- Будто я не поблагодарила? И заплатила, кстати, как положено.

Анри цокнул языком и уселся на край стола.

- Что с вами делать, Сорель? Теперь господин Гарланд больше не придет, радуйтесь.

- Будто он здесь один? Неужели в Леайте нет кого-нибудь… посовременней?

- Как же! Ищите! Магов в городе раз-два и обчелся, а вы еще и ссориться с ними умудряетесь.

Стоило все-таки пожилому господину ответить помягче. Но как, если над моими словами о школе травниц он посмеялся, и предложил старые травы от мышей? Пусть в бытовой магии я не сильна, но знаю: в столице их почти не используют.

- Дались вам травы, Сорель, - не мог успокоиться Анри. - Не хотите травить мышей, кошку бы завели!

На этих словах дрогнуло сердце. Нет ничего странного, если в таверне «кот и лютня» появится настоящий кот. Только плохие воспоминания из детства никуда не денешь. В Леайте задерживаться надолго я не собираюсь, а что после истечения года делать с котом? Снова в порт и на корабль? Нет уж.

- Все молодые маги из Леайта уезжают. «Посовременней» никого не обещаю. Кстати, Сорель, всегда хотел спросить: вы сама-то как дар обнаружили?

Неловко дернув рукой, я успела придержать завязки мешка, чтобы остатки риса не разлетелись по кладовой. Анри будто нарочно остановился за спиной и говорил под руку.

- Удержите? Или помочь?

- Сама справлюсь.

- Ох и колючая же вы девица, Сорель. Давайте вместе.

Видя, как неуклюже я пытаюсь одновременно задвинуть мешок подальше на полку и затянуть бечевку, Анри потянулся помогать.

- Вдвоем ведь удобнее.

Досады от просыпанного риса было бы куда больше, чем ущерба. Мешок заполнен едва ли на половину, разве что стоял неудобно — на краю полки. Надо Терку сказать, чтобы так не оставлял, а то вдруг Эри неосторожно зацепит, когда за травами потянется, или, Тибо, вечно рвущийся принести пользу, заденет. Да и сама могу дел натворить, если мешают.

- И что с даром, Сорель? - мешок был надежно водружен на место, и Анри отряхнул руки. - Давно узнали, что можете зелья варить? И как вообще вас проверяли? Я, знаете ли, никогда экзамены в магические школы не видел. Да и друзей оттуда как-то не завел.

- Ваше счастье, что не завели. Какой-нибудь стихийник бы давно потерял терпение и сжег на месте.

- К вашему сожалению и моей радости, это запрещено. Сорель, расскажите, а? Никто в городе не знает, слухи всякие ходят.

- А вы, значит, пойдете их опровергать?

- Я? Ни в коем разе. Разве я когда-нибудь сплетничал за вашей спиной?

В таверне Анри Равьен-младший позволял многое. День за днем изводил меня, мог отчитать Марту за неэкономный расход продуктов, Терка уговаривал поискать, где солод продается подешевле, обижался, когда скрывали подробности расследования с семейкой Райнер, но ни разу не обсуждал дела с посторонними. Видно, господин Равьен-старший все же научил сына вести дела.

- Наверное, вы подожгли какой-нибудь наряд горячо любимой тетушки? Или подсыпали ей в еду слабительных трав? - Анри уселся на край стола и стал с азартом перечислять варианты, которые обычно рассказывают по праздникам, чтобы повеселить многочисленную родню. - Или же… Вы создатель, так? Вырастили в ее парике мох? Или…

- Едва не убила девчонку в приюте.

Слова на языке у Анри замерли. Когда я подошла и присела рядом, он чуть подался в сторону.

- Вы ведь слышали, что я попала в приют в двенадцать лет? Огромный, старый и холодный дом, больше напоминающий конюшню и существующий на деньги магистрата и пожертвований благородных господ аристократов. Воспитатели там считали, что проявление хоть капли милости к детям тех непременно испортит, а потому наказывали за любую провинность, кое-как учили и назначали работать в усадьбе. Хотели научить смирению, но выходило плохо. Тамошние девочки невзлюбили меня с первых дней. То ли за вещи, которые дарил дядюшка, пока был жив, то ли за то, что я не хотела их отдавать. Ну, или, за характер, который вы постоянно находите скверным.

Анри не пытался остановить или перебить. Он наблюдал, как казалось, с затаенным страхом и удивлением. Я же смотрела на пылинки, кружащиеся в тонком луче света из узенького окошка под потолком.

- В первый год меня часто наказывали за драки. Никто не разбирался и не искал виновных, а я была слабее и всегда попадалась. Элти, моя подруга, просила держать язык за зубами и смиряться, но я не могла. Всегда отвечала на насмешки, тычки и получала за это. Особенно от Гэйлы, девочки на три года старше. Она была заводилой, и другие слушались. Знаете, Анри, в приюте воспитанницы спят в большой комнате, и нет никаких секретов. Когда Гэйла узнала, что я тайком спрятала одно из старых платьев, она разозлилась. Одежду новеньких забирали воспитатели. Остатки отбирали уже воспитанники и делили между собой. Гэйла осматривала их первой. Она была выше и толще, платье бы все равно не налезло, но я была обречена.

- Вас избили?

- Да. Когда после занятий воспитатели отправили всех работать в огород, Гэйла и ее подружки затащили меня в сарай. Хотели оставить привязанной к столбу на ночь, чтобы подумала над своим поведением. Тогда я впервые услышала, как шумит кровь в человеческом сердце. Это не стук, а именно шум. Знаете, травнический и целительский дар очень близки. Кое-что мы чувствуем одинаково.

Анри сглотнул.

- И вы остановили ей сердце?

- Нет, - я усмехнулась. - Этому учиться долгие-долгие годы, и это бы меня убило. Я лишь немного замедлила работу сердца. Чуть-чуть сжала. Я не понимала, что делаю и почему, но видела искаженное лицо, слышала как грохочет в венах кровь, ощущала чужой ужас. Я защищалась. И возможно, была бы сильнее сейчас, не растратив тогда столько сил.

- И что дальше?

- Ничего. Гэйла с хрипами упала, ее подружки унеслись за помощью, а я избитая и обессиленная, провалилась в забытье. Очнулась запертой в крошечной холодной комнате, где провалялась почти трое суток. Приютская целительница решила я не выживу и не стала тратить лекарства и собственную магию. Когда увидела, что я все-таки очнулась, вызвала преподавательницу из Гавронской школы травниц. Та устроила проверку и велела приезжать учиться через несколько лет. Как догадываетесь, больше никто в приюте меня не трогал.

- Сшейдова нора... - прошептал Анри, оттягивая шейный платок. - На вашем месте я бы тоже ненавидел покойную тетушку.

Стоило ли рассказывать? Анри выглядел ошарашенным, но больше не пытался отодвинуться, или, хуже того, извиниться. Если в его умении держать язык за зубами я убедилась, то в способности понимать правильно нет. Надеюсь, не станет меня жалеть и встречать сочувствующим взглядом каждый раз.

- Я считал, обнаружить дар весело. Магия ведь облегчает жизнь, верно?

- Отчасти, Анри. Некоторым везет, и дар просыпает в подходящих обстоятельствах. Но веселого мало. Обычно это страшно, иногда больно, смертельно опасно.

Во взгляде Анри мелькнуло сожаление, затем он встал и улыбнулся.

- Умеете жути нагнать, Сорель! Пожалуй, постараюсь злить вас пореже, не то превратите в лягушку и скормите сшейду.

Я тихо проговорила в ответ:

- Сшейдов, Анри, осталось очень мало. Проще будет скормить вас обычному ежу.

Вспоминать, как согнулась на земле от удара носком в живот, а после Гэйла присела и схватила за волосы, я не собиралась. Рассказывать, как зажмурилась от боли и изо всех сил напряглась, пытаясь отбиться, а потом вдруг услышала оглушительный шум в ушах и стук чужого сердца, тоже. Даже по прошествии стольких лет воспоминание вызывало мурашки и желание до скрипа отмыться в горячей воде. Больше никогда я не ощущала такого восторга и ужаса от собственного дара. Конечно, откат не заставил себя ждать, но несколько мгновений я была бесконечно могущественной, обратившей врагов в бегство. Девчонка, измазанная в грязи и собственной крови, со сжимающимися пальцами вытянутой руки. Вряд ли дело в том, что Анри застал врасплох. Мне просто захотелось рассказать.