— У тебя есть какой-либо ответ на обвинения, выдвинутые против тебя сегодня утром в связи с романом с Фредериком Арчибальдом?

Я открыла рот, ошеломленная.

— Энди! Когда у тебя с Фредериком начался роман? Вы были вместе до того, как приехали на игры?

Моя решимость рушилась с каждым вопросом, который они задавали мне. Им было наплевать на футбол или мою травму. Они хотели знать каждую грязную деталь моего «романа» с Фредди.

Лиам шагнул вперед и дернул микрофон через подиум.

— Если ни у кого нет вопросов, касающихся сегодняшней игры или травмы Энди, я закончу это интервью прямо сейчас.

Одна длинная тонкая рука поднялась в воздух. Я проследила за рукой вниз, к голове с вьющимися рыжими волосами, и резко вдохнула, когда Софи Бойл встала с властной улыбкой.

— У меня есть вопрос, Энди. Теперь, когда твоя травма помешает тебе принять участие в оставшихся играх, почему ты все еще в Рио? — ее глаза сузились. — Хм… Ты наверняка нашла бы лучших врачей и лечение дома, в Лос-Анджелесе?

Ее вопрос был не о Фредди, но с тем же успехом мог быть и таким. Остальные репортеры присоединились.

— Ты остаешься в Рио из-за Фредди?!

Они ничего не могли с собой поделать. Даже после угрозы Лиама репортеры перекрикивали друг друга, выкрикивая свои вопросы о Фредди. Лиам дал мне знак уйти. Я не произнесла ни единого слова, и почему-то мне показалось, что я просто зарылась на фут глубже. Было ли молчать о предполагаемом романе так же плохо, как признаться в этом? Было ли это тем, чем мы с Фредди были последние две недели? Роман?

В ту секунду, когда я оказалась вне поля зрения прессы, я потеряла самообладание. Я запустила руку в волосы, чтобы сдержать крики, застрявшие глубоко в горле. Мне хотелось выругаться, ударить и заорать, чтобы выпутаться из этой ситуации. Я хотела обвинить Кэролайн в том, что она коварная стерва, и я хотела доказать всему миру, что даже если у меня и были незаконные отношения с Фредди, это не определяло меня. Я все еще был хорошей футболисткой, независимо от того, что я делала вне поля.

Моя жизнь полетела в тартарары, и я не видела способа это исправить. Фредди должен был быть интрижкой. Он пробудил во мне что-то волнующее и сексуальное. Но это? Борьба с безумием СМИ и попытка защитить себя перед всем миром никогда не входили в план.

Я чувствовала, что не могу дышать. Я рванула воротник своего блейзера, пытаясь наполнить легкие воздухом. Уголки моего зрения затуманились, и я зажмурилась, желая, чтобы приступ паники прошел.

— Энди, ты в порядке?

Лиам стоял там, прижимая мои плечи к стене и пытаясь привлечь мое внимание.

— Энди.

Я покачала головой.

— Я не могу… Черт, эта штука слишком тугая.

Я сорвала с себя блейзер.

— Сосредоточься на игре, Энди. Не на прессе. Ничего другого, кроме игры.

Я все еще не могла отдышаться. Моя грудь горела.

— Я просто хотела играть в футбол, — сказала я, слыша слова сквозь искаженный туннель. — Я преследовала эту мечту всю свою жизнь, и теперь все разрушено.

Он шикнул на меня.

— Поверь мне, Энди. Это еще не конец. Эти ситуации всегда кажутся вечными, но СМИ пойдут дальше, когда поймут, что история и вполовину не так интересна, как они думали. Просто становись лучше, надирай задницы на поле и сделай свой успех более масштабной историей. Все это закончится прежде, чем ты это поймешь.

Он лгал, потому что хотел, чтобы я почувствовала себя лучше. Он боялся, что я не могу дышать, и говорил что угодно, чтобы успокоить меня; хотя я знала, что это не так. Даже после того, как я вытерла слезы — в десятый раз за этот день — и оттолкнулась от стены, я поняла, что моя жизнь, какой я знала ее до Фредди, закончилась. Я никогда больше не буду Энди Фостер, Золушкой Олимпийских игр.

Теперь я была Энди с алой буквой «А».

***

Наблюдать, как моя команда выходит на поле без меня, было абсолютной пыткой. Я откинулась на скамейке и скрестила руки на груди, пока мои товарищи по команде готовились к соревнованиям. Эрин, опытный ветеран, заняла мое место в воротах, но это будет ее первая игра за многие годы. Мое отстранение от игры было самой большой слабостью нашей команды, и Канада собиралась попытаться использовать это. Тренер Декер проводила консервативные оборонительные тренировки на последних нескольких занятиях, но я все еще беспокоилась, что этого будет недостаточно. Если мы проиграем эту игру, в моей реабилитации не будет необходимости; не будет никакой чемпионской игры.

— Это будет хорошо для тебя, — сказала тренер Декер, кивнув мне, прежде чем официальные лица начали игру.

Хорошо для меня?

Ничего хорошего в тот день для меня не было.

Час спустя я наклонилась вперед и ухватилась за край скамейки. Я собиралась отломить кусок холодного алюминия — или это, или сломать руку, в зависимости от того, что произойдет раньше.

— Девочки, заберите его! — крикнула наша тренер со стороны.

Ее крики были тихими по сравнению с тем, что я кричала в своей голове. Моя команда играла как полное дерьмо. После того, как Мишель упустила три легкие передачи, Кинсли начала пытаться сделать слишком много в одиночку. Эрин продолжала защищать ворота вместе с защитниками, но в первом тайме она пропустила два гола. Я знала, что она старается изо всех сил, но было ясно, что не было никакой взаимосвязи и сыгранности.

В начале второго тайма мы собрались в обороне и начали усиливать давление в атаке. Я отодвинулась подальше от скамейки, наблюдая, как Бекка надирает задницу своим отработанным дриблингом, чтобы обвести противников и забить Канаде. Возле ворот она сильно ударила в сторону Мишель, но промахнулась. Другая команда забрала мяч и без особых усилий направила его обратно к Эрин. Поскольку между ней и нападающим не осталось защитников, она бросилась вперед и упала лицом на мяч. Я зажмурилась, но она чудесным образом спаслась.

Мы проигрывали со счетом 2:1, и если мы не начнем набирать темп, то станем первой женской сборной США, которая упустила золото с 2000 года, и первой, кто полностью упустил медаль.

До конца игры я находилась в постоянном состоянии паники. Я стояла, сидела, расхаживала, зажмуривала глаза, даже прикрывала их рукой в последние минуты игры. Однако мое беспокойство было напрасным. Мы победили благодаря героизму Кинсли, которая забила пенальти, который в конечном итоге стал единственным положительным моментом в этот ужасный день.

Я последовала за своей командой, когда они направились с поля к автобусу, работающему на холостом ходу. Они были в приподнятом настроении, давали пять и хлопали друг друга по плечам. Кинсли и Бекка обнимали друг друга, и, хотя я была счастлива за них, я не могла стряхнуть темное облако, нависшее над моей головой.

Игра была слишком близка к провалу, чтобы чувствовать себя комфортно, но мы выкарабкались и выиграли. А я сидела на скамейке на своей заднице.

Я не могла побороть свое плохое настроение. Я хотела, чтобы они победили, и все же, когда Эрин прорвалась и заблокировала последние два удара, я почувствовала себя бесполезной. Я должна была быть неотъемлемой частью этой команды, и все же они показали, что могут победить без меня. Я надрывалась изо всех сил, чтобы восстановить свое запястье к финалу турнира, но теперь был велик шанс, что они даже не захотят меня видеть.

— Энди! — крикнула Кинсли, махнув мне, чтобы я догнала их.

Я наклонила голову и присоединилась к ним, позволив им заключить меня в объятия, хотя я бы предпочла остаться одна.

— Мы собираемся поужинать. Хочешь пойти?

Я покачала головой.

— Вы, ребята, идите. У меня тренировка с Лизой.

Я хотела пойти домой, упасть в постель и никогда больше не просыпаться, но я не могла пропустить тренировку. Я потащилась в тренировочный центр и переоделась в тренировочную одежду. Лиза все еще не приехала к тому времени, когда я была готова начать, но я не собиралась выходить и искать ее. Я не могла выносить прогулки по деревне больше, чем это было необходимо; взгляды и шепот становились все хуже, и я не могла игнорировать их так долго. К счастью, учебный центр был почти пуст. Это был самый разгар Олимпийских игр, и большинство спортсменов соревновались или наблюдали за событиями.