Его озорная ухмылка стала совсем порочной, когда он притянул ее еще ближе к своему лицу, а его руки зацепились за ее задницу.

— Просто расслабься и представь, детка.

— Что представить? — сказала она, слова вырывались с трудом.

— Представь, как мы, должно быть, выглядим, когда мое лицо зарыто между твоих бедер.

Затем он опустил к ней лицо, высунув язык, чтобы попробовать ее влагу, когда она вскрикнула. У нее мелькнула мысль, что кто-то мог ее услышать, но затем он притянул ее ближе, прижался к ней языком и лизнул точно в нужном месте, и она не заботилась ни о чем, кроме того, чтобы убедиться, что он не остановится.

Ее голова откинулась назад, а пальцы запутались в его волосах, когда она прижала его голову к себе и отдалась неистовому жару его рта.

— Кэссиди, — выдохнула она, когда снова начала постанывать. — Остановись, я не могу...

Но она могла. И смогла. Второй оргазм был таким же сильным, как и первый, и оставался с ней на протяжении всего момента.

Когда он встал, Эмма моргнула, ее зрение слегка затуманилось.

— Тебе не следовало этого делать, — сказала она. — Я получила два оргазма, а ты...

— Собираюсь выполнить свою угрозу трахнуть тебя на столе, — сказал он ей на ухо.

Он потянул ее вперед, и Эмма подумала, что ноги ее ни за что не удержат, но когда он развернул ее и толкнул обратно через стол, звук расстегивающегося ремня и сползающих брюк снова возбудил ее.

Уголком глаза она увидела, как обертка от презерватива упала на стол рядом с ней, а затем его руки оказались на ней, его член прижался к ней, и он погрузился в нее одним плавным, горячим движением.

— Эмма, — простонал он. — Ты такая мокрая.

— Это твоя вина, — пролепетала она, когда он начал входить в нее.

Делали ли они это таким образом раньше? Она не могла вспомнить. Но если и делали, то никогда не было так интенсивно.

Она почувствовала, как его пальцы впиваются в кожу на ее бедрах, услышала его стон и поняла, что он уже близок. Инстинктивно понимая, что ему нужно, Эмма положила ладони на стол, выгнула спину и повернула голову так, чтобы он мог видеть ее профиль.

Когда она подняла на него глаза, зная, что он распознает жар и желание в ее взгляде, Кэссиди прорычал ее имя, погружаясь в нее достаточно сильно, чтобы вдавить ее в стол, прежде чем он обхватил ее рукой и кончил с хриплым криком.

Медленно Эмма опустилась на стол, опираясь на локти, и он последовал за ней, не сильно, но так, что его подбородок уперся в ее плечо, а его дыхание все еще ощущалось в ее волосах.

Когда он отстранился, они обменялись тайной улыбкой, прежде чем начать неловкий процесс сбора разбросанных предметов одежды.

Он улыбнулся в знак благодарности, когда она протянула ему ремень, а затем протянул руку, чтобы пригладить ее волосы.

Эмма разгладила юбку и отступила назад.

— Насколько очевидно я выгляжу?

— Не спрашивай меня, — хрипло сказал он. — Я все еще чувствую твой вкус. Так что для меня ты выглядишь как следует оттраханной.

Эмма фыркнула. Затем покраснела.

— У тебя здесь есть зеркало?

Он посмотрел на нее.

— Отлично, — пробормотала она, изо всех сил стараясь пригладить волосы и быстро проведя пальцами под глазами, чтобы убрать остатки туши, которая могла быть не на месте.

Он наблюдал за ней с нечитаемым выражением лица, и Эмма прикусила губу.

— Я, наверное, пойду. Райли и Грейс, вероятно, задаются вопросом...

Он улыбнулся на это.

— Да, я не думаю, что им интересно.

Она поджала губы.

— Хорошое замечание. Но мне нужно работать. Та статья, которую я сдала, завершена, но мне нужно поработать с графической командой, чтобы выяснить, хотят ли они сделать какие-либо визуальные образы к моей статьей.

— Визуальные образы? — спросил он. — Что, к примеру, фотографии парней?

— Нет, — сказала она, взмахнув рукой. — Больше как... они иногда вставляют туда девчачьи мультяшные фигурки. Неважно. Мы разберемся.

Он покачал головой.

— Камилла не может вернуться достаточно быстро.

Эмма уже направилась к двери, но остановилась.

— Ты имел в виду то, что сказал? О том, что не читал статью?

Он кивнул, засунув руки в карман.

— Я не хочу читать ее как твой босс, Эмма. Я позволю Камилле позаботиться об этом.

— Хорошо, — сказала она, заставив себя улыбнуться.

Затем она снова повернулась назад.

— Ты сказал, что не хочешь читать это как мой босс. Может быть, ты прочтешь ее как мой друг? Я имею в виду, когда это появится на полках магазинов.

Его челюсть сдвинулась.

— Я хочу быть твоим другом, Эмма. Хочу. Но читать о твоих бывших парнях... двенадцати из них? Не проси меня об этом.

Она улыбнулась, странно обрадованная его ответом.

— Не буду. Но ты должен винить только себя. Это твоя идея и все такое.

Он закатил глаза.

— Поверь мне. Я знаю. Это войдет в список моих жизненных сожалений.

— А это, — сказала она, жестом указывая между ними, а затем на стол. — Это будет одним из твоих жизненных сожалений?

Он бросил на нее взгляд исподлобья.

— А ты как думаешь?

Эмма отвернулась, не желая, чтобы он увидел то, что, как она была уверена, было глупой счастливой улыбкой.

Ее рука потянулась к дверной ручке и повернула ее.

Ничего не произошло.

Она попыталась снова. Опять ничего.

Затем ее пальцы нащупали замок и щелкнула им.

Он был заперт все это чертово время.

На этот раз дверь открылась, и она бросила на него обвиняющий взгляд через плечо.

Он подмигнул.

И тогда Эмма поняла. Поняла, что была катастрофически близка к тому, чтобы влюбиться в него заново.

Глава 26

Две недели спустя, во вторник перед Днем благодарения, Эмма устроила у себя дома вечеринку по случаю новоселья.

То есть в ее настоящем доме. Не у Камиллы.

Эмма нашла новую квартиру. Она находилась всего в четырех кварталах к северу от того места, где жила Камилла, но вместо шикарной квартиры в многоэтажке, это была просторная двухкомнатная квартира на третьем этаже.

Она не была шикарной и новой, но в ней была потрясающая кирпичная стена с потухшим камином, и недавно был сделан ремонт с совершенно новыми деревянными панелями, гранитными столешницами и модной техникой.

Самое главное, что все это принадлежало Эмме. Ее имя в договоре аренды, ее посуда в шкафах, ее постельное белье на кровати.

Кровать, на которой Кэссиди проводил ужасно много времени. То, что должно было превратиться в одну ночь секса, превратилось в секс на выходных... который продолжался до понедельника после того, как они осквернили его письменный стол в Оксфорде.

А потом это просто продолжалось.

Но это был не только секс. Были также тихие моменты и совместные трапезы, и он слишком много говорил о тонкостях вина, когда все, чего она действительно хотела, это выпить его.

Прошлой ночью они перешли на совершенно новый уровень: Кэссиди остался на ночь.

И, тем не менее, они не говорили об этом. Ни о чем из этого. И уж точно не о своем прошлом.

Она спросила у девочек, стоит ли ей поднимать эту тему, и мнения разделились. Джули и Грейс подумали, что они с Кэссиди должны плыть по течению и посмотреть, куда это их приведет. Джули настаивала на том, что навязывание разговора, к которому она не была готова, никому не пойдет на пользу.

И хотя Райли согласилась, что попытка навесить ярлык на то, что у них есть, прежде чем их сердца узнают ответ, будет катастрофой, она также предупредила, что слишком долгое отсутствие тяжелого разговора может в конечном итоге принести больше вреда.

И, видя, как Райли и Сэм избегали именно такого разговора в течение десяти чертовых лет, Эмма знала, что должна прислушаться.

Но каждый раз, когда она хотела начать это — спросить, какого черта они делают — она трусила. Она слишком боялась, что он скажет ей то же самое, что и она ему. Что это был просто секс.